Пророчества Стругацких: "Всё уже украдено до нас".
Не устаю сызнова читать, перечитывать и плакать, глотать слёзы и слюну.
Ибо по прочтении буквально каждого предложения вкусовые сосочки лингвогурмана в моём мозгу кричат: "Вот, вот оно! Это тебе не какая-нибудь ректальная литература вроде, прости Господи, дУХлесса. Это настоящее!"
К тому же вся эта фрактальность, внутренние ссылки и отсылки с перессылками вкладывают в твою ладонь нить и ведут.
Неизвестно доступно ли, о чём я.
НО вы только прочтите:
" Я отхлебнул пива и стал размышлять о том, что
ничего на свете придумывать нельзя. Придумано уже все. Я
вспомнил, как лет пятнадцать назад покойный Анатолий
Ефимович однажды разоткровенничался и рассказал мне замысел
своей новой комедии. Дело у него там происходило в
писательском доме творчества, и вот какой-то изобретатель
приволакивает туда свой фантастический аппарат... Как же он
его назвал? Ужасно неуклюже, помнится... Да! "Изпитал"!
"Измеритель писательского таланта". Писатели сначала по
глупости своей радуются - наконец-то все узнают, что Иванов
дерьмо, а я гений. Но потом, когда машина стала дарить их
объективной истиной... В общем, машину они, кажется,
разнесли по винтикам, а на изобретателя сообща написали
донос со всеми вытекающими последствиями... И как же был
огорчен Анатолий Ефимович, когда я, извиняясь и
оправдываясь, дал ему прочесть "Мензуру Зоили" Акутагавы,
написанную еще в шестнадцатом году и изданную у нас на
русском языке в середине тридцатых! Ничего нельзя придумать.
Все, что ты придумываешь, либо было придумано до тебя, либо
происходит на самом деле.
Я стукнул кулаком по столику и, глядя петеньке
скоробогатову прямо в свинячьи его глазки, процитировал на
весь зал:
- "с тех пор, как изобрели эту штуку, всем этим
писателям и художникам, которые торгуют собачьим мясом, а
называют его бараниной,- всем им теперь крышка!"
После чего встал и направился в вестибюль. Надо было
все-таки позвонить и узнать, как там дела у кости кудинова,
поэта, не загнулся ли он. А то я тут разговоры разговариваю
с петенькой скоробогатовым, с ойлом моим союзным, а костя,
между тем, может быть, концы отдает. Несправедливо."
Это же про нас, даже не про сейчас, а про всегда.
Ибо по прочтении буквально каждого предложения вкусовые сосочки лингвогурмана в моём мозгу кричат: "Вот, вот оно! Это тебе не какая-нибудь ректальная литература вроде, прости Господи, дУХлесса. Это настоящее!"
К тому же вся эта фрактальность, внутренние ссылки и отсылки с перессылками вкладывают в твою ладонь нить и ведут.
Неизвестно доступно ли, о чём я.
НО вы только прочтите:
" Я отхлебнул пива и стал размышлять о том, что
ничего на свете придумывать нельзя. Придумано уже все. Я
вспомнил, как лет пятнадцать назад покойный Анатолий
Ефимович однажды разоткровенничался и рассказал мне замысел
своей новой комедии. Дело у него там происходило в
писательском доме творчества, и вот какой-то изобретатель
приволакивает туда свой фантастический аппарат... Как же он
его назвал? Ужасно неуклюже, помнится... Да! "Изпитал"!
"Измеритель писательского таланта". Писатели сначала по
глупости своей радуются - наконец-то все узнают, что Иванов
дерьмо, а я гений. Но потом, когда машина стала дарить их
объективной истиной... В общем, машину они, кажется,
разнесли по винтикам, а на изобретателя сообща написали
донос со всеми вытекающими последствиями... И как же был
огорчен Анатолий Ефимович, когда я, извиняясь и
оправдываясь, дал ему прочесть "Мензуру Зоили" Акутагавы,
написанную еще в шестнадцатом году и изданную у нас на
русском языке в середине тридцатых! Ничего нельзя придумать.
Все, что ты придумываешь, либо было придумано до тебя, либо
происходит на самом деле.
Я стукнул кулаком по столику и, глядя петеньке
скоробогатову прямо в свинячьи его глазки, процитировал на
весь зал:
- "с тех пор, как изобрели эту штуку, всем этим
писателям и художникам, которые торгуют собачьим мясом, а
называют его бараниной,- всем им теперь крышка!"
После чего встал и направился в вестибюль. Надо было
все-таки позвонить и узнать, как там дела у кости кудинова,
поэта, не загнулся ли он. А то я тут разговоры разговариваю
с петенькой скоробогатовым, с ойлом моим союзным, а костя,
между тем, может быть, концы отдает. Несправедливо."
Это же про нас, даже не про сейчас, а про всегда.