(no subject)
Жалко уезжать от бабушки. Её дом уже давно стал для меня эдаким бастионом, хранящим все мои воспоминания из детства: портфели, игрушки, книжки, друзья...
Каждый год я приезжаю к ней и погружаюсь с головой в те беззаботные времена, когда я одевал китель дяди с аксельбантами, читал его письма из Афганистана; смотрел старые фотографии, где ещё молодой дед стоит рядом с моим прадедом, где моя мама, одетая в дурацкую советскую школьную форму, собирается в первый класс; мои школьные пиджаки с неожиданными артефактами в карманах; подарки, которые 20 лет назад достать было практически нереально (например, в 90 году мне дядя подарил джинсы за 300 рублей, а в 91 мне бабушка купила мотоциклетный шлем и очень дорогой игрушечный пулемет, чтобы Максим играл в терминатора).
Мой бабушки-дедушки вообще принимали в разы большее участие в моём воспитании, чем родители, поэтому у них и получился такой добрый (привет бабушке) и циничный алкоголик (спасибо дедам).
И каждый раз, когда я уезжаю от единственной оставшейся в живых и самой любимой бабушки, мне становится всё больней видеть, как затухает огонь её жизни.
Сама мысль о том, что однажды я приеду в пустой дом, где двор порос травой, и уже некому будет встретить меня, черезвычайно мучительна, и, пока я писал этот пост в маршрутке, у меня пару раз выступили слезы.
Сентиментализм блеать. Моя жэжэшечка потихоньку превращается в 'храм уединенных размышлений' (или как там было у Гоголя?), да и похуй, сирамно никто не читает.
Каждый год я приезжаю к ней и погружаюсь с головой в те беззаботные времена, когда я одевал китель дяди с аксельбантами, читал его письма из Афганистана; смотрел старые фотографии, где ещё молодой дед стоит рядом с моим прадедом, где моя мама, одетая в дурацкую советскую школьную форму, собирается в первый класс; мои школьные пиджаки с неожиданными артефактами в карманах; подарки, которые 20 лет назад достать было практически нереально (например, в 90 году мне дядя подарил джинсы за 300 рублей, а в 91 мне бабушка купила мотоциклетный шлем и очень дорогой игрушечный пулемет, чтобы Максим играл в терминатора).
Мой бабушки-дедушки вообще принимали в разы большее участие в моём воспитании, чем родители, поэтому у них и получился такой добрый (привет бабушке) и циничный алкоголик (спасибо дедам).
И каждый раз, когда я уезжаю от единственной оставшейся в живых и самой любимой бабушки, мне становится всё больней видеть, как затухает огонь её жизни.
Сама мысль о том, что однажды я приеду в пустой дом, где двор порос травой, и уже некому будет встретить меня, черезвычайно мучительна, и, пока я писал этот пост в маршрутке, у меня пару раз выступили слезы.
Сентиментализм блеать. Моя жэжэшечка потихоньку превращается в 'храм уединенных размышлений' (или как там было у Гоголя?), да и похуй, сирамно никто не читает.