Июль
Солнце вдребезги разлетелось в ведре с колодезной водой и разбросало осколки вокруг: по щербатым стенам недостроенного дома, по бытовке на колесах, бережно отделанной изнутри мудрыми руками отца-краснодеревщика, по горячей и чуть влажной после короткого июльского дождя травке-муравке, не простой прямой, а с листиками на стебле, завивающейся в сложные узлы, легко рвущиеся от чумазого кроссовка, по сонно-созерцательной физиономии Гарика, созерцательно втыкающего в горизонт.
Был конец июля, жаркий как загривок студентки-первокурсницы, совершенно безоблачный, но иногда взрывавшийся короткими летними дождями, не снимавшими жар, но дающими пар, от которого чувствуешь себя как на берегу Бали в разгар сезона. Правда, это сравнение пришло гораздо позже, а сейчас было просто хорошо.
Меня выгнали со всей моей ордой из студенческого лагеря за подброшенную бутылку водки. Начальник лагеря, декан физкультурного факультета, гуляющий по лагерю с американским длинным, с полметра, металлическим фонарем и, по слухам, не раз пускавший его в дело в случае конфликта с юными жителями окружающих лагерь деревень, как-то сразу обратил внимание на наш домик. Не то чтобы мы были какие-то особенные, гуляли мы на грани местных законов, а они были строги, любое наличие алкоголя, кроме пива, продававшегося в местном ларечке по космическим ценам каралось немедленным изгнанием "за реку". Но мы были смешные и наглые, в нашем домике постоянно паслись веселые левые пацанчики, но придраться по закону было сложно.
Первый звоночек прилетел от бухгалтерии, которая согревая наши юные смешные голоса в своих роскошных полуторках-постелях, послала его вежливо нахрен через дверь, который зачем-то пришел в два часа ночи узнать у девушек-под-тридцатник как у них дела. Второй звоночек прозвенел когда в отдельные домики "повышенной комфортности" вселились дочки его серьезных друзей, он пришел проведать уже днем, а выяснилось, что наши юные смешные голоса уже вовсю слушают роскошный казенный бумбокс в этих апартаментах, а одна дочка делает массаж, а вторая вообще молодчинка. Третьего звонка не было - посреди ночи в неизвестном нам тайном закоулке домика номер 47 была найдена початая бутылка водки. И все как-то сразу стало ясно.
Нельзя сказать, что на берегу реки, ртутно прокатывающей свои воды мимо студлагеря стояли прощающиеся с юными смешными голосами страдающие барышни, махающие национально-тамбовскими платочками вослед. Но кто-то грустил, возможно, кто-то радовался.
А мы поехали к Лёве в родовое гнездо.
Его дед был из глухой тамбовской деревни, родил в окружении травы-муравы сына-краснодеревщика, который был молодец и родил Лёву. Дед был жив и здоров, поил нас роскошным самодельным самогоном “Слёзы бобра”, потому что без слезинки его невозможно было употребить, предлагая запивать его молоком. С-под коровы. Эта серьезная задача посреди бурной ночи вызвала Падшего Гарика, редкого монстра, ну проще - Гарик упал с выточенной сыном резной табуретки.
И наступило утро. Солнце вдребезги разлетелось в ведре с колодезной водой и разбросало осколки вокруг. Из бытовки доносился звон посуды: Лёва сооружал похмельный мужской завтрак из подручных материалов повышенной экологичности. Лёва всегда был хозяйственным, поэтому с раннего утра он развел соседку на душевный разговор, соседскую курицу на десяток яиц, а соседский огородик на лопающиеся от зрелости помидоры с огурцами. Я сидел на верхней перекладине длинной лестницы, ведущей в окошко верхнего недостроенного этаж и курил, смотря на залитое солнцем поле разноцветных трав и цветов.
- Игорек? - донесся снизу голос похмельный баритон Гарика.
- Аюшки? - не менее чарующе прохрипел я.
- Кинь сигарету.
Сбросив пачку со спичками, я продолжил созерцание, одновременно спросив:
- Гарик, хочешь анекдот?
Я был признанным рассказчиком анекдотов в компании, что было несложно - у меня первого появился домашний интернет.
- Валяй.
- Идет маленькая девочка по улице и видит: валяется маска сварщика. Ну валяется и валяется, взяла ее девочка да надела. Идет дальше, а навстречу ей сексуальный маньяк. Зовет он девочку себе в машину, садится девочка, едут. Ну и спрашивает маньяк: "Девочка, а ты знаешь, что такое минет?" - "Нет, дяденька, не знаю." - "А ты знаешь, девочка, что такое оральный секс?" - "Да нет, дяденька, вы не поняли, я ненастоящий сварщик, я просто маску нашла!".
Прикуривающий Гарик на пару секунд замирает, роняет спичку, аккуратно вынимает сигарету изо рта, кладет руки на колени и начинает тихо смеяться, потом все громче, потом начинает хохотать. Я с невозмутимым видом истинного рассказчика анекдотов продолжаю любоваться залитым солнцем лугом. Лёва появляется на пороге бытовке со сковородкой в руке.
Был чудесный июль, жаркий как загривок студентки первокурсницы, Лёва был еще жив, Гарик еще не спился до прединсультного состояния, а мне было двадцать беззаботных лет.
Был конец июля, жаркий как загривок студентки-первокурсницы, совершенно безоблачный, но иногда взрывавшийся короткими летними дождями, не снимавшими жар, но дающими пар, от которого чувствуешь себя как на берегу Бали в разгар сезона. Правда, это сравнение пришло гораздо позже, а сейчас было просто хорошо.
Меня выгнали со всей моей ордой из студенческого лагеря за подброшенную бутылку водки. Начальник лагеря, декан физкультурного факультета, гуляющий по лагерю с американским длинным, с полметра, металлическим фонарем и, по слухам, не раз пускавший его в дело в случае конфликта с юными жителями окружающих лагерь деревень, как-то сразу обратил внимание на наш домик. Не то чтобы мы были какие-то особенные, гуляли мы на грани местных законов, а они были строги, любое наличие алкоголя, кроме пива, продававшегося в местном ларечке по космическим ценам каралось немедленным изгнанием "за реку". Но мы были смешные и наглые, в нашем домике постоянно паслись веселые левые пацанчики, но придраться по закону было сложно.
Первый звоночек прилетел от бухгалтерии, которая согревая наши юные смешные голоса в своих роскошных полуторках-постелях, послала его вежливо нахрен через дверь, который зачем-то пришел в два часа ночи узнать у девушек-под-тридцатник как у них дела. Второй звоночек прозвенел когда в отдельные домики "повышенной комфортности" вселились дочки его серьезных друзей, он пришел проведать уже днем, а выяснилось, что наши юные смешные голоса уже вовсю слушают роскошный казенный бумбокс в этих апартаментах, а одна дочка делает массаж, а вторая вообще молодчинка. Третьего звонка не было - посреди ночи в неизвестном нам тайном закоулке домика номер 47 была найдена початая бутылка водки. И все как-то сразу стало ясно.
Нельзя сказать, что на берегу реки, ртутно прокатывающей свои воды мимо студлагеря стояли прощающиеся с юными смешными голосами страдающие барышни, махающие национально-тамбовскими платочками вослед. Но кто-то грустил, возможно, кто-то радовался.
А мы поехали к Лёве в родовое гнездо.
Его дед был из глухой тамбовской деревни, родил в окружении травы-муравы сына-краснодеревщика, который был молодец и родил Лёву. Дед был жив и здоров, поил нас роскошным самодельным самогоном “Слёзы бобра”, потому что без слезинки его невозможно было употребить, предлагая запивать его молоком. С-под коровы. Эта серьезная задача посреди бурной ночи вызвала Падшего Гарика, редкого монстра, ну проще - Гарик упал с выточенной сыном резной табуретки.
И наступило утро. Солнце вдребезги разлетелось в ведре с колодезной водой и разбросало осколки вокруг. Из бытовки доносился звон посуды: Лёва сооружал похмельный мужской завтрак из подручных материалов повышенной экологичности. Лёва всегда был хозяйственным, поэтому с раннего утра он развел соседку на душевный разговор, соседскую курицу на десяток яиц, а соседский огородик на лопающиеся от зрелости помидоры с огурцами. Я сидел на верхней перекладине длинной лестницы, ведущей в окошко верхнего недостроенного этаж и курил, смотря на залитое солнцем поле разноцветных трав и цветов.
- Игорек? - донесся снизу голос похмельный баритон Гарика.
- Аюшки? - не менее чарующе прохрипел я.
- Кинь сигарету.
Сбросив пачку со спичками, я продолжил созерцание, одновременно спросив:
- Гарик, хочешь анекдот?
Я был признанным рассказчиком анекдотов в компании, что было несложно - у меня первого появился домашний интернет.
- Валяй.
- Идет маленькая девочка по улице и видит: валяется маска сварщика. Ну валяется и валяется, взяла ее девочка да надела. Идет дальше, а навстречу ей сексуальный маньяк. Зовет он девочку себе в машину, садится девочка, едут. Ну и спрашивает маньяк: "Девочка, а ты знаешь, что такое минет?" - "Нет, дяденька, не знаю." - "А ты знаешь, девочка, что такое оральный секс?" - "Да нет, дяденька, вы не поняли, я ненастоящий сварщик, я просто маску нашла!".
Прикуривающий Гарик на пару секунд замирает, роняет спичку, аккуратно вынимает сигарету изо рта, кладет руки на колени и начинает тихо смеяться, потом все громче, потом начинает хохотать. Я с невозмутимым видом истинного рассказчика анекдотов продолжаю любоваться залитым солнцем лугом. Лёва появляется на пороге бытовке со сковородкой в руке.
Был чудесный июль, жаркий как загривок студентки первокурсницы, Лёва был еще жив, Гарик еще не спился до прединсультного состояния, а мне было двадцать беззаботных лет.