Интервью Брайана и Стефана для The Fly, 26.07.2013
The Fly
Brian Molko and Stefan Olsdal speak to Alison King
26.07.2013
In English
© Перевод asia_fassbinder для placebo_russia
Полная или частичная перепечатка статьи допускается только с разрешения переводчика.
Песни с альбома Loud Like Love изначально предназначались для сольного проекта Брайана. Как они оказались на пластинке?
Брайан: Я работал в своей домашней студии или садовом сарайчике - каждому мужчине необходим садовый сарайчик - и я пытался писать песни для себя, не беспокоясь, что они должны соответствовать определенному стандарту группы. Так что я наигрывал на акустических гитарах и пианино, единственным правилом было - я могу использовать электрогитары, но без дисторшена. Это помогло мне писать по-другому. Например, "Scene Of The Crime" началась с сэмпла гобоя, найденного в интернете - мне он показался абсолютно превосходным и я стал писать песню вокруг него. Вообще-то, мы начали работать над альбомом случайно - когда мы пришли в студию записать сингл, который затем превратился в EP "B3", мы так замечательно проводили время с Адамом Ноублом (Adam Noble), что захотели остаться. Обычно мы пишем музыку и тексты заранее. А в этот раз у нас было мало материала и я сказал: "У меня есть песни, может какие-нибудь из них подойдут?". В конце концов мы работали над четырьмя из шести моих песен, в том числе "Too Many Friends", "Scene Of The Crime", "Hold Onto Me", а после взяли традиционный перерыв для сочинения нового материала, чтобы закончить альбом.
Loud Like Love записывался в двух частях, с перерывом на тур. Отыграв концерты и вернувшись в студию, хотелось ли вам внести какие-то изменения?
Стефан: Первая половина была записана и готова, так что не было причины возвращаться и что-то переделывать.
Брайан: Мы больше не можем позволить себе роскоши проверять новые песни на публике. В самом начале карьеры, прежде чем мы даже начали записываться, до камерофонов и YouTube, мы опробовали вещи на концертах, чтобы посмотреть реакцию на свои идеи, но сейчас не можем этого делать. В любом случае, у нас была готова только одна новая песня. Я не получил настоящего удовольствия от того тура, я чувствовал будто мы пережевываем старое и очень хотел вернуться к работе над новым альбомом.
Вы бы стали вновь писать и записываться в двух частях?
Брайан: Нет, в итоге ты оказываешь на себя слишком большое давление. Если вы записываете что-то в двух половинах, то вы уже установили для себя ориентир, который пытаетесь достичь или превзойти - это все только усложнило. Я доволен альбомом, но не могу сейчас его слушать. Нельзя сказать, что он мне наскучил, я просто не хочу перенасытиться. У меня очень быстро наступает перенасыщение нашим собственным материалом, так что я должен сделать перерыв, потому как знаю, что буду жить с этими песнями продолжительное время.
После тура альбом меняется?
Брайан: Песни развиваются и начинают жить собственной жизнью. К концу тура они становятся такими, какими ты хотел бы их видеть, прежде чем записал. Если бы у нас была возможность как у Pink Floyd, которые отыграли на концертах альбом "Dark Side Of The Moon" перед записью, то, возможно, песни достигли бы своего оптимального звучания.
В прошлом месяце Российская Госдума приняла закон запрещающий "пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений". Что вы думаете о концертах в странах, чья политика настолько расходится с вашими собственными убеждениями?
Стефан: Мы никогда не отказывались играть в разных частях мира, и лично я стал принимать более активное участие в защите прав геев. В этом плане я был настолько честен и откровенен, насколько считал для себя возможным. Часто люди в таких странах не имеют власти над тем, что происходит в правительстве. Мы делаем что можем. Это печально, потому что западные цивилизации должны быть открытыми, должны становиться более либеральными и лояльными, но этого не происходит.
Брайан: Просто оставаясь собой, мы даем определенный посыл людям, приходящим на наши концерты. Я считаю очень важным играть в подобных местах, это сила добра, пусть и в малом масштабе. Мы пропагандируем терпимость просто приезжая с концертом.
При достижении успеха в музыке, появляется ли степень ответственности иметь информированную и обоснованную точку зрения, о том, о чем вы, намеренно или нет, говорите?
Стефан: Я думаю, много людей, являющихся примером для подражания или несущих ответственность - это учителя, политики или госслужащие. Мы выражаем наши чувства через музыку и тексты. Нашей главной целью не является быть политиками с большой буквы П - это работа Боно!
Вас смущает когда люди думают, что вы провокаторы?
Стефан: Нам дана вся эта свобода самовыражения и мы, можно сказать, постигаем ее. Мы никогда не задавались целью провоцировать. Думаю, по природе того, кем мы были, когда начинали в 90-е, мы по-настоящему не вписывались в музыкальную сцену, существовавшую в то время. Я считаю, мы были довольно честными за все время нашей карьеры. Это может непреднамеренно раздражать людей, но мы те, кто мы есть.
Согласно философу 18 века Георгу Гегелю, история есть прогресс в сознании свободы. Для вас это правдоподобно?
Стефан: В музыкальном плане, думаю, с течением времени появилось больше испытаний. Трудно не повторяться, найти то, что значимо для нас, что нас волнует. Пребывание в группе дает нам свободу выражать себя, но это не значит, что становится легче.
Брайан: Не думаю, что мы уже решили каково наше звучание. К моменту выпуска второго альбома в 1998 году, мы уже устали от формата "энергичного трио", чем по сути являлся наш первый альбом. Мы хотели узнать каким может быть наше звучание. Надеюсь, нам понемногу удавалось это делать в каждой пластинке. Полагаю, новый альбом действительно расширил представление о том, какими могут быть песни Placebo.
Найдете ли вы когда-нибудь окончательное звучание Placebo?
Брайан: Надеюсь, в тот день, когда мы прекратим заниматься музыкой - если это вообще случится, и надеюсь, это будет не скоро - на том этапе наше звучание будет чертовски отличаться от того, как мы звучали раньше. В противном случае я буду ужасно разочарован. Мне бы хотелось стать достаточно успешным, чтобы переоценивать наше звучание каждый раз. Я не говорю, что Battle For The Sun был шагом назад, но он более мрачный, традиционный, и я чувствую, что новый альбом - противопоставление ему, он совершенно другой.
Альбом представлен в пяти различных форматах - в каком из них лучше слушать?
Стефан: Мы останавливались в отеле в Германии и в каждом номере был виниловый проигрыватель. Было классно поставить большой круглый диск и расслабиться. У винила есть особый осязательный аспект, что, даже с выключенной громкость, вы можете слышать музыку из пластинки. Можете взять винил, потому что это близко нашим сердцам.
Брайан: Не важно, что говорят люди, альбом будет звучать лучше на виниле, если мастеринг сделан для винила. Я вырос, слушая музыку на пластинках, так что в этом есть какая-то романтика.
Музыка в интернете дешева и легко доступна. Стали ли мы иначе ее воспринимать в силу фактора мгновенности доступа?
Брайан: Знаете, человеческие существа как электроэнергия, мы всегда ищем легкие пути и люди будут их выбирать. Это новый синдром, от которого очевидно страдают многие, его изучают в Южной Корее. Профессора университета изучают цифровую деменцию, идея связана с нейропластичностью и нервными проводящими путями, которые непрерывно формирует наш мозг. Из-за злоупотребления и высокой зависимости от технологий, правая часть мозга уменьшается, а левая увеличивается, и, как следствие, возникает все больше и больше проблем с концентрацией и памятью. Очень удобно, просыпаясь утром, первым делом проверять телефон или электронную почту, даже до того как вы выпьете чашку кофе; мне интересна эта тема и я гадаю какой эффект непрерывное воздействие технологий оказывает на то, как мы выражаем и усваиваем искусство. Я имею в виду, когда вы слушаете запись на виниле, вы принимаете на себя обязательство: процесс прослушивания и ваши действия, необходимые для извлечения звука из проигрывателя, скорее всего заставят вас сесть и сосредоточиться. С пластинкой у вас есть физический контакт, потому что вы должны вставать и переворачивать ее.
В "Too Many Friends" вы поете: "Мой компьютер думает, что я гей", откуда это взялось?
Брайан: Это на самом деле случилось со мной и послужило импульсом для создания песни. Я не знаю, что я написал или посмотрел, но однажды компьютер показал мне таргетированную рекламу и я обалдел: "Ого, мой компьютер думает, что я гей!.. Какое нелепое начало для песни!", фраза так и застряла в голове. Примерно в то же время, несколько моих друзей сказали, что перестали принимать запросы на дружбу в социальных сетях, потому что у них уже "слишком много друзей". У меня нет аккаунтов в соцсетях и я задумался, а что это на самом деле значит - иметь "слишком много друзей". А сколько друзей у меня? И что из себя представляет дружба сегодня?
Все больше людей покидают соцсети. Мы просто охладеваем к ним или это паранойя что за нами шпионят?
Брайан: Почему вы удивляетесь, что за вами шпионит Американское правительство? При том количестве личной информации, которым вы делитесь, наивно было думать, что этого не случиться. Так же наивно, как верить, что создатели соцсетей стараются совершить благородное дело для общества. Единственное, чего они хотят - сколотить состояние себе и своим акционерам. Проблема не в самих технологиях, проблема в людях. Это тоже самое, когда я слышу: "Ты пишешь о наркотиках" или "Ты пишешь о депрессии", или "Ты пишешь о зависимости". Нет, я пишу о людях и обстоятельствах, оказывающих влияние на то, как они относятся друг к другу, и как общаются друг с другом.
Тебе сейчас 40 лет, ты отец и ты завязал с наркотиками. Означает ли это, что твоя музыка стала более зрелой?
Брайан: Слово зрелый всегда наводит меня на мысль о сыре, вот чеддер зрелый. Я не знаю, полное изменение образа жизни - скорее физическая необходимость, дабы быть в состоянии гастролировать - ведь это прерогатива молодых!
И последний вопрос, какое ваше самое большое достижение?
Брайан: Для меня большое счастье быть способным выпускать альбомы, играть концерты, продавать билеты и при этом не наскучить до одури нашим слушателям. Так что должен быть какой-то процесс обновления нашей музыки - не может быть единой формулы и создания одного и того же звучания, потому что невозможно постоянно их придерживаться.
Brian Molko and Stefan Olsdal speak to Alison King
26.07.2013
In English
© Перевод asia_fassbinder для placebo_russia
Полная или частичная перепечатка статьи допускается только с разрешения переводчика.
Песни с альбома Loud Like Love изначально предназначались для сольного проекта Брайана. Как они оказались на пластинке?
Брайан: Я работал в своей домашней студии или садовом сарайчике - каждому мужчине необходим садовый сарайчик - и я пытался писать песни для себя, не беспокоясь, что они должны соответствовать определенному стандарту группы. Так что я наигрывал на акустических гитарах и пианино, единственным правилом было - я могу использовать электрогитары, но без дисторшена. Это помогло мне писать по-другому. Например, "Scene Of The Crime" началась с сэмпла гобоя, найденного в интернете - мне он показался абсолютно превосходным и я стал писать песню вокруг него. Вообще-то, мы начали работать над альбомом случайно - когда мы пришли в студию записать сингл, который затем превратился в EP "B3", мы так замечательно проводили время с Адамом Ноублом (Adam Noble), что захотели остаться. Обычно мы пишем музыку и тексты заранее. А в этот раз у нас было мало материала и я сказал: "У меня есть песни, может какие-нибудь из них подойдут?". В конце концов мы работали над четырьмя из шести моих песен, в том числе "Too Many Friends", "Scene Of The Crime", "Hold Onto Me", а после взяли традиционный перерыв для сочинения нового материала, чтобы закончить альбом.
Loud Like Love записывался в двух частях, с перерывом на тур. Отыграв концерты и вернувшись в студию, хотелось ли вам внести какие-то изменения?
Стефан: Первая половина была записана и готова, так что не было причины возвращаться и что-то переделывать.
Брайан: Мы больше не можем позволить себе роскоши проверять новые песни на публике. В самом начале карьеры, прежде чем мы даже начали записываться, до камерофонов и YouTube, мы опробовали вещи на концертах, чтобы посмотреть реакцию на свои идеи, но сейчас не можем этого делать. В любом случае, у нас была готова только одна новая песня. Я не получил настоящего удовольствия от того тура, я чувствовал будто мы пережевываем старое и очень хотел вернуться к работе над новым альбомом.
Вы бы стали вновь писать и записываться в двух частях?
Брайан: Нет, в итоге ты оказываешь на себя слишком большое давление. Если вы записываете что-то в двух половинах, то вы уже установили для себя ориентир, который пытаетесь достичь или превзойти - это все только усложнило. Я доволен альбомом, но не могу сейчас его слушать. Нельзя сказать, что он мне наскучил, я просто не хочу перенасытиться. У меня очень быстро наступает перенасыщение нашим собственным материалом, так что я должен сделать перерыв, потому как знаю, что буду жить с этими песнями продолжительное время.
После тура альбом меняется?
Брайан: Песни развиваются и начинают жить собственной жизнью. К концу тура они становятся такими, какими ты хотел бы их видеть, прежде чем записал. Если бы у нас была возможность как у Pink Floyd, которые отыграли на концертах альбом "Dark Side Of The Moon" перед записью, то, возможно, песни достигли бы своего оптимального звучания.
В прошлом месяце Российская Госдума приняла закон запрещающий "пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений". Что вы думаете о концертах в странах, чья политика настолько расходится с вашими собственными убеждениями?
Стефан: Мы никогда не отказывались играть в разных частях мира, и лично я стал принимать более активное участие в защите прав геев. В этом плане я был настолько честен и откровенен, насколько считал для себя возможным. Часто люди в таких странах не имеют власти над тем, что происходит в правительстве. Мы делаем что можем. Это печально, потому что западные цивилизации должны быть открытыми, должны становиться более либеральными и лояльными, но этого не происходит.
Брайан: Просто оставаясь собой, мы даем определенный посыл людям, приходящим на наши концерты. Я считаю очень важным играть в подобных местах, это сила добра, пусть и в малом масштабе. Мы пропагандируем терпимость просто приезжая с концертом.
При достижении успеха в музыке, появляется ли степень ответственности иметь информированную и обоснованную точку зрения, о том, о чем вы, намеренно или нет, говорите?
Стефан: Я думаю, много людей, являющихся примером для подражания или несущих ответственность - это учителя, политики или госслужащие. Мы выражаем наши чувства через музыку и тексты. Нашей главной целью не является быть политиками с большой буквы П - это работа Боно!
Вас смущает когда люди думают, что вы провокаторы?
Стефан: Нам дана вся эта свобода самовыражения и мы, можно сказать, постигаем ее. Мы никогда не задавались целью провоцировать. Думаю, по природе того, кем мы были, когда начинали в 90-е, мы по-настоящему не вписывались в музыкальную сцену, существовавшую в то время. Я считаю, мы были довольно честными за все время нашей карьеры. Это может непреднамеренно раздражать людей, но мы те, кто мы есть.
Согласно философу 18 века Георгу Гегелю, история есть прогресс в сознании свободы. Для вас это правдоподобно?
Стефан: В музыкальном плане, думаю, с течением времени появилось больше испытаний. Трудно не повторяться, найти то, что значимо для нас, что нас волнует. Пребывание в группе дает нам свободу выражать себя, но это не значит, что становится легче.
Брайан: Не думаю, что мы уже решили каково наше звучание. К моменту выпуска второго альбома в 1998 году, мы уже устали от формата "энергичного трио", чем по сути являлся наш первый альбом. Мы хотели узнать каким может быть наше звучание. Надеюсь, нам понемногу удавалось это делать в каждой пластинке. Полагаю, новый альбом действительно расширил представление о том, какими могут быть песни Placebo.
Найдете ли вы когда-нибудь окончательное звучание Placebo?
Брайан: Надеюсь, в тот день, когда мы прекратим заниматься музыкой - если это вообще случится, и надеюсь, это будет не скоро - на том этапе наше звучание будет чертовски отличаться от того, как мы звучали раньше. В противном случае я буду ужасно разочарован. Мне бы хотелось стать достаточно успешным, чтобы переоценивать наше звучание каждый раз. Я не говорю, что Battle For The Sun был шагом назад, но он более мрачный, традиционный, и я чувствую, что новый альбом - противопоставление ему, он совершенно другой.
Альбом представлен в пяти различных форматах - в каком из них лучше слушать?
Стефан: Мы останавливались в отеле в Германии и в каждом номере был виниловый проигрыватель. Было классно поставить большой круглый диск и расслабиться. У винила есть особый осязательный аспект, что, даже с выключенной громкость, вы можете слышать музыку из пластинки. Можете взять винил, потому что это близко нашим сердцам.
Брайан: Не важно, что говорят люди, альбом будет звучать лучше на виниле, если мастеринг сделан для винила. Я вырос, слушая музыку на пластинках, так что в этом есть какая-то романтика.
Музыка в интернете дешева и легко доступна. Стали ли мы иначе ее воспринимать в силу фактора мгновенности доступа?
Брайан: Знаете, человеческие существа как электроэнергия, мы всегда ищем легкие пути и люди будут их выбирать. Это новый синдром, от которого очевидно страдают многие, его изучают в Южной Корее. Профессора университета изучают цифровую деменцию, идея связана с нейропластичностью и нервными проводящими путями, которые непрерывно формирует наш мозг. Из-за злоупотребления и высокой зависимости от технологий, правая часть мозга уменьшается, а левая увеличивается, и, как следствие, возникает все больше и больше проблем с концентрацией и памятью. Очень удобно, просыпаясь утром, первым делом проверять телефон или электронную почту, даже до того как вы выпьете чашку кофе; мне интересна эта тема и я гадаю какой эффект непрерывное воздействие технологий оказывает на то, как мы выражаем и усваиваем искусство. Я имею в виду, когда вы слушаете запись на виниле, вы принимаете на себя обязательство: процесс прослушивания и ваши действия, необходимые для извлечения звука из проигрывателя, скорее всего заставят вас сесть и сосредоточиться. С пластинкой у вас есть физический контакт, потому что вы должны вставать и переворачивать ее.
В "Too Many Friends" вы поете: "Мой компьютер думает, что я гей", откуда это взялось?
Брайан: Это на самом деле случилось со мной и послужило импульсом для создания песни. Я не знаю, что я написал или посмотрел, но однажды компьютер показал мне таргетированную рекламу и я обалдел: "Ого, мой компьютер думает, что я гей!.. Какое нелепое начало для песни!", фраза так и застряла в голове. Примерно в то же время, несколько моих друзей сказали, что перестали принимать запросы на дружбу в социальных сетях, потому что у них уже "слишком много друзей". У меня нет аккаунтов в соцсетях и я задумался, а что это на самом деле значит - иметь "слишком много друзей". А сколько друзей у меня? И что из себя представляет дружба сегодня?
Все больше людей покидают соцсети. Мы просто охладеваем к ним или это паранойя что за нами шпионят?
Брайан: Почему вы удивляетесь, что за вами шпионит Американское правительство? При том количестве личной информации, которым вы делитесь, наивно было думать, что этого не случиться. Так же наивно, как верить, что создатели соцсетей стараются совершить благородное дело для общества. Единственное, чего они хотят - сколотить состояние себе и своим акционерам. Проблема не в самих технологиях, проблема в людях. Это тоже самое, когда я слышу: "Ты пишешь о наркотиках" или "Ты пишешь о депрессии", или "Ты пишешь о зависимости". Нет, я пишу о людях и обстоятельствах, оказывающих влияние на то, как они относятся друг к другу, и как общаются друг с другом.
Тебе сейчас 40 лет, ты отец и ты завязал с наркотиками. Означает ли это, что твоя музыка стала более зрелой?
Брайан: Слово зрелый всегда наводит меня на мысль о сыре, вот чеддер зрелый. Я не знаю, полное изменение образа жизни - скорее физическая необходимость, дабы быть в состоянии гастролировать - ведь это прерогатива молодых!
И последний вопрос, какое ваше самое большое достижение?
Брайан: Для меня большое счастье быть способным выпускать альбомы, играть концерты, продавать билеты и при этом не наскучить до одури нашим слушателям. Так что должен быть какой-то процесс обновления нашей музыки - не может быть единой формулы и создания одного и того же звучания, потому что невозможно постоянно их придерживаться.