Кошка преткновения: требуйте во всех аптеках
Некоторое время назад в прессе и в сети прошла очередная кампания за освобождение политического заключённого. Но это была не совсем обычная кампания. Впервые журналисты, блогеры и другие взволнованные граждане требовали освободить не человека, а кошку по имени Цига. Эта кошка в исправительной колонии №4 (Торжок) прибилась к Сергею Мохнаткину, отбывавшему там срок за нападение на милиционера в декабре 2009-го года.
Правозащитники всегда считали Мохнаткина жертвой системы. Он, случайный прохожий, всего лишь вступился на митинге за пожилую женщину, которую тащили в автозак. При этом суд обвинил Мохнаткина в том, что он сломал нос сержанту второго оперативного полка ГУВД Москвы, а правозащитники утверждали, что это ложь, а избили как раз самого Мохнаткина.
Так или иначе, но двадцать третьего апреля своим указом президент России Мохнаткина помиловал. И всё бы ничего, да вот руководство колонии не разрешило Мохнаткину забрать с собой на волю любимую кошку. Такого вопиющего безобразия гражданское общество вынести не могло. Сеть заполонили фотографии кошек на фоне плакатов «Требуем свободу кошке Мохнаткина!». Руки, в общем, прочь. Не допустим, и всё такое. Негодовали даже те, кто всегда за повседневной вознёй с протестами наблюдал с изрядным скепсисом: мол, политика политикой, акции акциями, но котики - это святое, тут не замай!
Финал кошачьей истории, увы, оказался привычен. Когда кошку отдали хозяину, внезапно выяснилось, что Мохнаткину и самому жить негде, и кошку он содержать не может. Теперь все те лидеры общественного мнения, которые вот только что громко требовали выпустить кошку из-за решётки, уже тихим шёпотом спрашивают друг у друга, не возьмёт ли кто бесхозную животину.
Впрочем, ясной картины произошедшего с котейкой вы всё равно ни из одного источника не получите. Слухи. Туман. Разные известные люди с абсолютной уверенностью утверждают иногда прямо противоположные вещи. Поэтому интереснее говорить о реакции на событие отдельных господ.
Скажем, публицист и поэт Иван Давыдов был одним из активных участников кампании по защите Циги. Вот что он писал по этому поводу у себя в блоге: «Сергей Мохнаткин - без иронии говорю, настоящий герой - на свободе. Но руководство колонии, где он отбывал ни за что свой срок, опустилось до финального какого-то скотства. Ему не дают забрать из колонии кошку. В общем, это предел бесчеловечности, попытка продолжить издевательства над человеком, который уже из-под непосредственной власти тюремщиков вышел».
Когда же стало понятно, что настоящему герою чаемая кошка не так уж и нужна, господин Давыдов написал: «Светлый образ несчастной жертвы режима слегка померк», а в комментариях добавил, что информацию о конфузе «сволочь всякая ликующая растащила уже по сети».
Подход к делу весьма любопытен. Мы видим, что в кошачьей драме оказались виноваты все. Скотское руководство колонии, сам Мохнаткин, чей образ слегка померк, всякая ликующая сволота, которая осмелилась пересказать эту историю друг другу в блогах. Кто угодно. Только, конечно, не сам господин Давыдов. С него-то какой спрос? Он ведь просто распространял, мягко говоря, туфту, ну и что? Правда, его патетика странным образом зашкаливала. Хотя человек, вроде, не от сохи, безусловно, талантливый, отличный стилист, превосходно владеет словом - но в нашем мире, где людей ежедневно истязают и убивают сотнями разнообразных способов, именно разлуку хозяина с кошкой он назвал «пределом бесчеловечности». Если это предел, то мы, вероятно, проживаем где-то в окрестностях Рая. Но самое главное даже и не в этом. А в том, что господин, который не был в курсе всей истории, лично не знал ни Мохнаткина, ни его главных заступников; человек, которого Мохнаткин, я так полагаю, не просил ни о чём, самостоятельно включился в процесс, ввёл при этом в заблуждение своих читателей, может быть, помог испортить жизнь безвинной твари Божьей - и ни слова в качестве извинений (вроде: меня ввели в заблуждение, а я, в свою очередь, ввёл в заблуждение вас) не прозвучало.
Знаковая ситуация. Под неё можно было бы найти и другого персонажа, но Иван Давыдов тем и отличается, что он, вообще-то, человек обаятельный, с юмором, желал только хорошего, а плохого не желал - и в судьбе кошки не отказывается принимать дальнейшего участия. Однако достоинства конкретного господина только подчёркивают общую безалаберность и безответственность произошедшего.
На удвиление схожую картину мы видим сегодня во многих областях. Люди настойчиво требуют хорошего и гневно протестуют против плохого. Но когда их требования выполняют, выясняется, что они уже передумали, да и вообще хотели не того, не так, не тогда, не в таких количествах и не для всех, а лишь для некоторых.
Буквально несколько месяцев назад политически активные люди требовали упрощения регистраций партий, а сегодня многие из них сетуют, что снижение планки приведёт к созданию десятков миниатюрных партийных проектов, которые ещё сильнее распылят голоса протестных избирателей.
Одни и те же люди подчас громко требуют полной рыночной свободы и уменьшения роли государства во всех сферах, но при этом тут же со всей страстью обличают, допустим, образование, которое прямо на глазах становится платным (чаще всего не имея к системе образования никакого отношения - ни дитёнками, ни котенками - а подпитываясь столь же достоверной информацией, как и в случае с Иваном Давыдовым).
Иногда кажется, что все эти люди воспринимают окружающий мир как, например, огромный ресторан, где они сидят за столиком, смотрят в меню и что-то заказывают, требуют, подзывают челядь, которая должна их постоянно облизывать с головы до ног. Потому что покупатель всегда прав. «Хочу вина. Нет, кислое, унесите. Позовите менеджера. Почему официант мне хамит? Нет, я это уже не буду, вы слишком долго несли. Кроме того, я заказывал фокаччо, а это разве фокаччо? Это бесчеловечная насмешка. В меню надо было указывать. Где ваш управляющий? Вы знаете вообще, кто я? Я сейчас сделаю пару звонков, вы о своём поведении пожалеете!».
Отсюда, кстати, этот постоянный нелепый шантаж: если вы не сделаете по-моему, я свалю из страны. Та же ресторанная психология капризного донельзя клиента, который дорвался до красивой жизни. «Не будете меня обслуживать так, как я того желаю, я уйду в другое заведение». Окружающие должны краснеть, бледнеть, говорить «официант уже уволен, а это можете не оплачивать, поверьте, мы ценим завсегдатаев».
Отсюда и плакаты «мы не оппозиция, мы ваши работодатели; мы не протестуем, мы вас увольняем». Отсюда и постоянное обращение к международным структурам - вот эти гаврики нам не нравятся, надоели, обнаглели, надо вызвать главного управляющего, пусть он с ними как-то разберется.
Отсюда и неумение работать с тем, кого называют обычными людьми, обывателями. Ведь обыватель - это не посетитель ресторана. Откуда у него деньги на ресторан? Обыватель в ресторан попадает только в качестве персонала, и потому тоже должен слушаться. «ЧЭловЭк! Голосуй вот за этого, я сказал!».
Подобный образ мысли гораздо глубже любых идеологий, любых политических платформ. Желание жить в рекламных роликах, где всё думает только о вас, даже Тефаль, где вы достойны и того, и этого, где вас постоянно соблазняют чем-то дивным и необычным, по сравнению с приевшимся обычным.
Мир буклетов, неоновых вывесок, каталогов, интернет-банкинга и вечного чарующего обслуживания. Идеальный кукольный мир, который уже почти здесь, уже рядом, надо протянуть руку, потребовать его в аптеке, и ещё раз потребовать, и вот оно сейчас настанет - но всегда почему-то в последний момент между вами и этим роскошным правильным миром пробегает, хромая на отдавлённую в колонии лапу, какая-то дурацкая кошка Цига. «По ней стреляли из зениток подразделенья ПВО, но на лице ея угрюмом не отразилось ничего».
ТОП ОПРФ