Мы все так говорим - значит, это правда!
- Жалость Обезьяньего Народа! - фыркнул Балу. - Спокойствие горного потока! Прохлада летнего зноя! А что было потом, детеныш человека?
- А потом... потом они дали мне орехов и всякой вкусной еды, а потом взяли меня на руки и унесли на вершины деревьев и говорили, что я им кровный брат, только что бесхвостый, и когда-нибудь стану их вожаком.
- У них не бывает вожака, - сказала Багира. - Они лгут. И всегда лгали.
- Они были очень ласковы со мной и просили приходить еще. Почему вы меня никогда не водили к Обезьяньему Народу? Они ходят на двух ногах, как и я. Они не дерутся жесткими лапами. Они играют целый день... Пусти меня, скверный Балу, пусти меня! Я опять пойду играть с ними.
- Слушай, детеныш! - сказал медведь, и голос его прогремел, как гром в жаркую ночь. - Я научил тебя Закону Джунглей - общему для всех народов джунглей, кроме Обезьяньего Народа, который живет на деревьях. У них нет Закона. У них нет своего языка, одни только краденые слова, которые они перенимают у других, когда подслушивают, и подсматривают, и подстерегают, сидя на деревьях. Их обычаи - не наши обычаи. Они живут без вожака. Они ни о чем не помнят. Они болтают и хвастают, будто они великий народ и задумали великие дела в джунглях, но вот упадет орех, и они уже смеются и все позабыли.
Никто в джунглях не водится с ними. Мы не пьем там, где пьют обезьяны, не ходим туда, куда ходят обезьяны, не охотимся там, где они охотятся, не умираем там, где они умирают. Разве ты слышал от меня хотя бы слово о Бандар-Логах?
- Нет, - ответил Маугли шепотом, потому что лес притих, после того как Балу кончил свою речь.
- Народ Джунглей не хочет их знать и никогда про них не говорит. Их очень много, они злые, грязные, бесстыдные и хотят только того, чтобы Народ Джунглей обратил на них внимание. Но мы не замечаем их, даже когда они бросают орехи и сыплют грязь нам на голову.
Не успел он договорить, как целый дождь орехов и сучьев посыпался на них с деревьев; послышался кашель, визг и сердитые скачки высоко над ними, среди тонких ветвей...
***
Балу говорил про обезьян сущую правду. Они жили на вершинах деревьев, а так как звери редко смотрят вверх, то обезьянам и Народу Джунглей не приходилось встречаться. Но если обезьянам попадался в руки больной волк, или раненый тигр, или медведь, они мучили
слабых и забавы ради бросали в зверей палками и орехами, надеясь, что их заметят. Они поднимали вой, выкрикивая бессмысленные песни, звали Народ Джунглей к себе на деревья драться, заводили из-за пустяков ссоры между собой и бросали мертвых обезьян где попало, напоказ всему Народу Джунглей.
Они постоянно собирались завести и своего вожака, и свои законы и обычаи, но так и не завели, потому что память у них была короткая, не дальше вчерашнего дня. В конце концов они помирились на том, что придумали поговорку: "Все джунгли будут думать завтра так, как обезьяны думают сегодня", и очень этим утешались. Никакой другой цели у них не было - у обезьян никогда не бывает цели.
***
Багира прыжками поднималась вверх по стволу дерева, оскалив сплошные белые зубы. Обезьяны торжествующе взвыли и перескочили вверх на тонкие ветви, куда Багира побоялась лезть за ними.
- Она нас заметила! Багира нас заметила! Все джунгли восхищаются нашей ловкостью и нашим умом! - кричали обезьяны...
- Им не уйти далеко, - сказал Чиль посмеиваясь. - Обезьяны никогда не доделывают того, что задумали. Всегда они хватаются за что-нибудь новое, эти Бандар-Логи.
***
Они обегали все переходы и темные коридоры во дворце и сотни небольших темных покоев, но не могли запомнить, что они уже видели, а чего еще не видали, и шатались везде поодиночке, попарно или кучками, хвастаясь друг перед другом, что ведут себя совсем как люди. Они пили из водоемов и мутили в них воду, потом дрались из-за воды, потом собирались толпой и бегали по всему городу, крича:
- Нет в джунглях народа более мудрого, доброго, ловкого, сильного и кроткого, чем Бандар-Логи!
Потом все начиналось снова, до тех пор пока им не надоедал город, и тогда они убегали на вершины деревьев, все еще не теряя надежды, что когда-нибудь Народ Джунглей заметит их.
Маугли, воспитанный в Законе Джунглей, не понимал такой жизни, и она не нравилась ему. Обезьяны притащили его в Холодные Берлоги уже к вечеру, и, вместо того чтобы лечь спать, как сделал бы сам Маугли после долгого пути, они схватились за руки и начали плясать и распевать свои глупые песни. Одна из обезьян произнесла речь перед своими друзьями и сказала им, что захват Маугли в плен отмечает начало перемены в истории Бандар-Логов, потому что теперь Маугли покажет им, как надо сплетать ветви и тростники для защиты от холода и дождя.
Маугли набрал лиан и начал их сплетать, а обезьяны попробовали подражать ему, но через несколько минут им это наскучило, и они стали дергать своих друзей за хвосты и, кашляя, скакать на четвереньках.
- Мне хочется есть, - сказал Маугли. - Я чужой в этих местах - принесите мне поесть или позвольте здесь поохотиться.
Двадцать или тридцать обезьян бросились за орехами и дикими плодами для Маугли, но по дороге они подрались, а возвращаться с тем, что у них осталось, не стоило труда.
***
"Правда все то, что Балу говорил о Бандар-Логах, - подумал он про себя. - У них нет ни Закона, ни Охотничьего Клича, ни вожаков - ничего, кроме глупых слов и цепких воровских лап.
... Обиженный, сонный и голодный Маугли все же не мог не смеяться, когда обезьяны начинали в двадцать голосов твердить ему, как они мудры, сильны и добры и как он неразумен, что хочет с ними расстаться.
- Мы велики! Мы свободны! Мы достойны восхищения! Достойны восхищения, как ни один народ в джунглях! Мы все так говорим - значит, это правда! - кричали они. - Сейчас мы тебе расскажем про себя, какие мы замечательные, раз ты нас слушаешь и можешь передать наши слова Народу Джунглей, чтобы в будущем он обращал на нас внимание.
Маугли с ними не спорил, и сотни обезьян собрались на террасе послушать, как их говоруны будут; петь хвалы Бандар-Логам, и когда болтуньи-обезьяны останавливались, чтобы перевести дух, остальные подхватывали хором:
- Это правда, мы все так говорим!
Маугли кивал головой, моргал глазами и поддакивал, когда его спрашивали о чем-нибудь, и голова у него кружилась от шума.
"Шакал Табаки, должно быть, перекусал их всех, - думал он про себя, - и они теперь взбесились. Это у них бешенство, "дивани". Неужели они никогда не спят?
...
http://lib.web-malina.com/getbook.php?bid=2368
Сначала они считают каждого своего противника дураком.
Когда же они убеждаются, что это не так, они начинают сами прикидываться дураками.
Если всё это не помогает, они делают вид, что не понимают, в чём дело, или перескакивают совсем в другую область.
Или они с жаром начинают настаивать на том, что само собой разумеется, и как только вы соглашаетесь с ними в этом, они немедленно применяют это совсем к другому вопросу.
Как только вы их поймали на этом, они опять ускользают от сути спора и не желают даже слушать, о чём в действительности идёт речь.
Как вы ни пытаетесь ухватить такого апостола, рука ваша как будто уходит в жидкую грязь. Грязь эта уходит сквозь пальцы и тотчас же каким-то образом опять облегает ваши руки.
Но вот вам, хотя и с трудом, удалось побить одного из этаких людей настолько уничтожающе, что ему ничего не остаётся больше делать, как согласиться с вами.
Вы думаете, что вам удалось сделать по крайней мере один шаг вперёд. Но каково же ваше удивление на следующий день! На завтра же этот жид совершенно забывает всё, что произошло вчера, он продолжает рассказывать свои сказки и дальше, как ни в чём не бывало.
Если вы, возмущённый этим бесстыдством, указываете ему на это обстоятельство, он делает вид искренне изумлённого человека: он совершенно не может ничего вспомнить из вчерашних споров, кроме того, что он вчера как дважды два четыре доказал вам свою правоту. grizzly