О ЕКАТЕРИНБУРГСКОЙ ТРАГЕДІИ - Разсказъ цареубійцы
Въ «Возрожденіи» приводились уже выдержки изъ путевыхъ впечатлѣній польскаго журналиста С. Маркевича, редактора виленскаго «Слова» и депутата сейма, объѣхавшаго совѣтскую Россію.
Во время одного изъ своихъ многочисленныхъ путешествій по русскимъ совѣтскимъ дорогамъ, С. Мацкевичъ столкнулся съ не совсѣмъ обычнымъ попутчикомъ, это былъ непосредственный участникъ екатеринбургскаго злодѣянія, одинъ изъ цареубійцъ... Въ бесѣдѣ съ журналистомъ онъ сообщилъ рядъ свѣдѣній, остававшихся до сихъ поръ неизвѣстными; приводимъ ихъ ниже, въ качествѣ документа, по записи самого С. Мацкевича, любезно намъ предоставленной авторомъ. Конечно, только будущіе историки выяснятъ точность этихъ свѣдѣній.
5-го мая 1931 года я сѣлъ въ Казани въ пассажирскій поездъ, уходившій въ 8 ч. 40 м. по тамошнему времени. Онъ прибылъ на станцію съ сорокаминутнымъ опозданіемъ. Въ мягкомъ вагонѣ, ехали со мною артисты Московского Художественнаго Театра, возвращавшіеся съ объезда колхозовъ. Конечно - не первоклассные артисты этого театра, а лишь спеціальная «бригада», высланная для пропаганды въ глухія села.
Одинъ изъ артистовъ, человекъ пожилой, - увѣрявшій, что онъ былъ знакомъ въ свое время съ меценатомъ Ледницкимъ, - былъ свидетелемъ интереснейшихъ моментовъ послѣдовавшаго разговора. Я узналъ и фамилию этого артиста - Алексей Николаевичъ Фогтъ.
Вышло такъ, что я разговорился больше всего съ однимъ изъ моихъ спутниковъ. Онъ не былъ артистомъ, а ѣхалъ на какой-то съѣздъ изъ Свердловска (новое названіе Екатеринбурга) въ Москву. Сначала я не отнесся серьезно къ тому, что онъ говорилъ, и даже не обратилъ вниманія на показанное имъ удостовереніе члена городского совета въ Свердловскѣ.
Только позже, когда я узналъ, что мой собеседникъ председательствуетъ въ комиссіи по “чистке” бывшихъ партизанъ, что онъ живетъ въ домѣ для бывшихъ чекистовъ въ Свердловскѣ и что въ теченіе всей гражданской войны онъ состоялъ членомъ “Сѣвернаго карательного отряда Чека”, я началъ къ нему внимательней присматриваться. Онъ показалъ мне свое удостовереніе председателя комиссіи и назвался: Маккіаданъ.
Сказалъ онъ о себе следующее: молдаванинъ по происхожденію, тоскуетъ по Молдавіи, хочетъ вернуться на родину, но власть не выдаетъ заграничнаго паспорта. Въ Молдавіи у него отецъ 94-хъ летъ и 82-летняя мать. Его мечта - ихъ увидеть. У него есть родные и въ Польше, какой то адвокатъ Гондерскій, проживающій въ Люблинѣ, и госпожа Янковская изъ Кишинева.
Далее Маккіаданъ подробно объяснилъ, что женатъ на дочери Петербургска го ветеринара, получившей зоотехническое образование; что въ 1920 или 1921 г. (точно не помнитъ) онъ ехалъ въ вагоне Чека, во главе карательнаго отряда, пригласилъ въ этотъ вагонъ ‘‘барышню”, но ее даже пальцемъ не тронулъ; что позже она переселилась къ нему въ Екатеринбургъ, но между ними ничего не было, хотя она сама объяснилась ему въ любви - и такъ далее въ зтомъ роде. Теперь у него двое детей. Старшего сына время отдать въ школу, но члены “дома чекистовъ” собственной школы не имѣютъ, а железнодорожники, въ школу которыхъ онъ хотелъ послать мальчика, не хотятъ принять ребенка не железнодорожника...
Во время войны Маккіаданъ былъ три раза раненъ; онъ показалъ мне шрамъ на левой рукѣ отъ пули, которая прошла черезъ руку навылетъ. Въ царской арміи во время великой войны онъ не служилъ. Ему 38 летъ. Имѣетъ золотой портсигаръ - подарокъ Троцкаго.
Во время беседы онъ вдругъ выразилъ сожалѣніе, что я не былъ въ Свердловскѣ и не видѣлъ дома Ипатьева.
Тутъ меня какъ бы осѣнило.
- А вы тамъ были во время казни?
- А какъ же!
И онъ началъ мнѣ последовательно все разсказывать. Вотъ этотъ разсказъ, который я излагаю, по возможности, его же словами:
- Въ тотъ день вечеромъ пришла депеша отъ Белобородова изъ Баженова, т. е. местности, расположенной въ 50-ти верстахъ отъ Екатеринбурга. Депеша сообщала, что непріятель наступаетъ, и кончалась фразой: “Примите надлежащія меры”.
" Нашъ начальникъ, Гришка Сухоруковъ, собралъ насъ всѣхъ двенадцать вместе. Что поделаешь, ведь убить царя, это не то, что убить меня или васъ. Я не принималъ участія въ дискуссіи, у меня опухло горло, не могъ говорить. Постановили: “Нужно, чтобы душа вышла”. На следующей день приехалъ Белобородовъ. Увиделъ, что случилось, что все убиты. Вотъ тогда то онъ насъ ругалъ! Всѣхъ васъ разстрѣлять надо! - говорилъ. Матомъ насъ крылъ.
- А Юровскій тамъ былъ? - спросилъ я Маккіадана.
- Былъ!
- А какъ же “это” случилось?
- Въ 12 часовъ ночи пришелъ къ царской семье Сухоруковъ и заявилъ, что нужно сойти внизъ, что здесь, въ верхнихъ комнатахъ, будетъ произведена дезинфекція. Понимаете? Онъ такт, и сказалъ: дезинфекція. Но они что то предчувствовали. Да, предчувствовали! Я стоялъ на лестнице, когда они сходили: Николай, его жена, четыре барышни. Такія были красивыя!..
- А остальные? Докторъ, прислуга....
- Съ прислугой было такъ же. Сама себя къ смерти приговорила. Мы имъ сказали: “прислуга пусть выйдетъ”, а они: «не пойдемъ!» Докторъ тоже былъ, Боткинъ. “Ну, а не пойдете, такъ чортъ съ вами!” Вы понимаете? Разстрелять двенадцать человѣкъ, это не то же самое, что разстрелять семерыхъ. Мы техъ хотѣли выпроводить изъ дому и сказать: «Идите ко всемъ чертямъ!» Но только то неправда, чтобы кто-нибудь издевался надъ ними. Даже матомъ никто не крылъ.
- Когда именно вы сказали прислуге, что она можетъ итти?
- Въ 4 часа утра. Свели ихъ сверху внизъ еще въ двенадцать часовъ, Они разделись, улеглись спать.
Въ 4 часа утра мы вошли, и Сухоруковъ говоритъ: “Теперь можете итти”. А они: “Не пойдемъ”.
Я перебилъ Маккіадана:
- Говорятъ, что читался приговоръ, и что Царю было сказано: “Мы должны васъ разстрелять”, а онъ будто отвѣтилъ: “Что?”
- Где тамъ! Ничего похожаго. Стрѣляли, и все!
- А царь не держалъ царевича на рукахъ?
- Нетъ. Николай первый упалъ. Всѣ были въ рубахахъ, барышни имели поверхъ рубахъ фланелевыя кофточки. Одной изъ барышень пуля попала въ плечо, въ нее стрѣляли два раза, а въ мальчика стреляли четыре раза. Онъ какъ то одеревенелъ, закостенелъ, наконецъ, попали ему сюда (Маккіаданъ показалъ на черепъ надъ ухомъ). А въ кофточкахъ мы потомъ нашли много брилліантовъ.
- А какъ же съ одеждой? Ведь были найдены части одеждъ около сожженныхъ тѣлъ?
- Одежду мы повезли сжигать вмѣстѣ.
- Вотъ, вы говорите только про стрѣльбу. А разсказываютъ, что штыками убили горничную и одну изъ великихъ княженъ?
- Пусть мнѣ нальютъ олова въ руку, если такъ было! Ничего подобнаго! Никто штыкомъ не тронулъ, не ударилъ.
В голосѣ Маккіадана зазвучалъ тотъ же искренній пафосъ, какъ тогда, когда разсказывалъ о томъ, что никто не издѣвался и «матомъ не крылъ». Какъ будто убить штыкомъ кого-нибудь было хуже, чѣмъ выстреломъ изъ ружья…
Потомъ Маккіаданъ вкратцѣ разсказалъ о процедурѣ сжиганія телъ. Насколько я могъ понять (я былъ очень разстроенъ всѣмъ слышаннымъ), все происходило точно такъ, какъ разсказываетъ въ своей книге Соколовъ.
Не помню уже, какъ наша беседа перешла на великаго князя Михаила Александровича. Маккіаданъ разсказалъ:
- Убитъ онъ былъ, одиннадцать дней спустя после Николая, во дворе духовной семинаріи.
Насколько знаю, это - первое точное свѣдѣніе о мѣстѣ убийства великаго князя Михаила Александровича. До сихъ поръ было известно только, что его видѣли въ последній разъ въ Перми.
* * *
Тотчасъ по возвращеніи изъ СССР, я написалъ заметку объ этой удивительной встрѣчѣ. Я указывалъ тогда, что сообщаемыя мною, на основаніи этой встречи, свѣдѣнія, частично сходятся съ фактами, приводимыми въ книгѣ Соколова “Слѣдственныя данныя въ дѣлѣ убійства царской семьи”, а частично ихъ исправляютъ. Но въ то время я не помнилъ какъ слѣдуетъ книги, прочитанной мною въ 1924 году. Только сейчасъ, перечитавъ ее заново, я могу сказать съ уверенностью: «узнанныя мною подробности очень существенно дополняютъ книгу Соколова».
Соколову удалось выяснить фамиліи членовъ стражи, приставленной къ царской семье въ Екатеринбургѣ (точнѣе - только части ея, сформированной на фабрикахъ Злакасововыхъ и Сыссертъ). Онъ сообщаетъ, что этой стражѣ за несколько дней до преступленія была поручена внешняя охрана, въ саду около заборовъ; внутренняя же охрана - сторожить непосредственно царя и его семью - была возложена на чекистовъ. Когда точно эта смѣна произошла - Соколовъ не установилъ; онъ говоритъ только (стр. 172), что въ первыхъ числахъ іюля бывшій комендантъ дома Авдѣевъ былъ замененъ Яковомъ Юровскимъ и его номощникомъ - нѣкимъ Никулинымъ, и что несколькими днями позже къ нимъ присоединилось еще десять человекъ, которые разместились въ нижнемъ этаже дома за ном. 2, 4 и 6.
Именъ этихъ стражей Соколову узнать не удалось. Но онъ установилъ, что всѣ они были чекистами и что именно они то и совершили убійство; предводителемъ ихъ онъ считаетъ Якова Юровскаго.
То, что мне довелось узнать, значительно меняетъ всю картину преступленія. Во первыхъ, настоящимъ вождемъ этой банды былъ не Юровскій, а некто Гришка Сухоруковъ. Юровскій не былъ главаремъ.
Далѣе: Соколовъ, сообщая, что среди этихъ двѣнадцати чекистовъ было нѣсколько латышей, высказываетъ предположеніе, что находился среди нихъ и одинъ венгерецъ. Я спеціально спросилъ моего случайнаго осведомителя объ этомъ венгерцѣ. Онъ уверялъ, что никакого венгерца и, вообще, никого изъ бывшихъ пленныхъ не было въ этомъ сѣверномъ “карательномъ” отрядѣ Чека.
Кроме того, черезъ всю книгу Соколова красною нитью проходитъ убежденіе, что нѣкій Яковлевъ, который везъ царя, императрицу и великую княжну Марію въ Екатеринбургъ, былъ немецкимъ агентомъ, желавшимъ спасти Государя. Но такъ такъ оказалось, что Государь нѣмецкой жертвы не принялъ, то Яковлевъ будто бы покинулъ его въ Екатеринбургѣ.... Не вдаваясь въ подробный разборъ этой гипотезы, скажу только, что на мой вопросъ, - зналъ ли Маккіаданъ Яковлева, мой осведомитель ответилъ, что зналъ, и сообщилъ мне даже теперешній адресъ Яковлева: проживаетъ онъ въ местности Шарташъ на Урале, насколько помню - надъ озеромъ того же наименованія, и занимается огородничествомъ.
Соколовъ пишетъ, что действительной картины убійства воспроизвести не можетъ, а только возстанавливаетъ ее на основаніи того, что было найдено въ комнате, где убійство произошло, а также по показаніямъ свидетелей. Однако, ни одинъ изъ свидетелей не былъ очевидцемъ убійства, а лишь повторялъ передъ судебно-следственными властями то, что слышалъ изъ третьихъ устъ. Ни одного члена преступной банды Соколовъ въ глаза не виделъ, не знаетъ онъ и того, кто и откуда приказалъ Юровскому совершить убійство.
Источник: вырезки из парижской печати двадцатых и тридцатых годов.
*
Во время одного изъ своихъ многочисленныхъ путешествій по русскимъ совѣтскимъ дорогамъ, С. Мацкевичъ столкнулся съ не совсѣмъ обычнымъ попутчикомъ, это былъ непосредственный участникъ екатеринбургскаго злодѣянія, одинъ изъ цареубійцъ... Въ бесѣдѣ съ журналистомъ онъ сообщилъ рядъ свѣдѣній, остававшихся до сихъ поръ неизвѣстными; приводимъ ихъ ниже, въ качествѣ документа, по записи самого С. Мацкевича, любезно намъ предоставленной авторомъ. Конечно, только будущіе историки выяснятъ точность этихъ свѣдѣній.
5-го мая 1931 года я сѣлъ въ Казани въ пассажирскій поездъ, уходившій въ 8 ч. 40 м. по тамошнему времени. Онъ прибылъ на станцію съ сорокаминутнымъ опозданіемъ. Въ мягкомъ вагонѣ, ехали со мною артисты Московского Художественнаго Театра, возвращавшіеся съ объезда колхозовъ. Конечно - не первоклассные артисты этого театра, а лишь спеціальная «бригада», высланная для пропаганды въ глухія села.
Одинъ изъ артистовъ, человекъ пожилой, - увѣрявшій, что онъ былъ знакомъ въ свое время съ меценатомъ Ледницкимъ, - былъ свидетелемъ интереснейшихъ моментовъ послѣдовавшаго разговора. Я узналъ и фамилию этого артиста - Алексей Николаевичъ Фогтъ.
Вышло такъ, что я разговорился больше всего съ однимъ изъ моихъ спутниковъ. Онъ не былъ артистомъ, а ѣхалъ на какой-то съѣздъ изъ Свердловска (новое названіе Екатеринбурга) въ Москву. Сначала я не отнесся серьезно къ тому, что онъ говорилъ, и даже не обратилъ вниманія на показанное имъ удостовереніе члена городского совета въ Свердловскѣ.
Только позже, когда я узналъ, что мой собеседникъ председательствуетъ въ комиссіи по “чистке” бывшихъ партизанъ, что онъ живетъ въ домѣ для бывшихъ чекистовъ въ Свердловскѣ и что въ теченіе всей гражданской войны онъ состоялъ членомъ “Сѣвернаго карательного отряда Чека”, я началъ къ нему внимательней присматриваться. Онъ показалъ мне свое удостовереніе председателя комиссіи и назвался: Маккіаданъ.
Сказалъ онъ о себе следующее: молдаванинъ по происхожденію, тоскуетъ по Молдавіи, хочетъ вернуться на родину, но власть не выдаетъ заграничнаго паспорта. Въ Молдавіи у него отецъ 94-хъ летъ и 82-летняя мать. Его мечта - ихъ увидеть. У него есть родные и въ Польше, какой то адвокатъ Гондерскій, проживающій въ Люблинѣ, и госпожа Янковская изъ Кишинева.
Далее Маккіаданъ подробно объяснилъ, что женатъ на дочери Петербургска го ветеринара, получившей зоотехническое образование; что въ 1920 или 1921 г. (точно не помнитъ) онъ ехалъ въ вагоне Чека, во главе карательнаго отряда, пригласилъ въ этотъ вагонъ ‘‘барышню”, но ее даже пальцемъ не тронулъ; что позже она переселилась къ нему въ Екатеринбургъ, но между ними ничего не было, хотя она сама объяснилась ему въ любви - и такъ далее въ зтомъ роде. Теперь у него двое детей. Старшего сына время отдать въ школу, но члены “дома чекистовъ” собственной школы не имѣютъ, а железнодорожники, въ школу которыхъ онъ хотелъ послать мальчика, не хотятъ принять ребенка не железнодорожника...
Во время войны Маккіаданъ былъ три раза раненъ; онъ показалъ мне шрамъ на левой рукѣ отъ пули, которая прошла черезъ руку навылетъ. Въ царской арміи во время великой войны онъ не служилъ. Ему 38 летъ. Имѣетъ золотой портсигаръ - подарокъ Троцкаго.
Во время беседы онъ вдругъ выразилъ сожалѣніе, что я не былъ въ Свердловскѣ и не видѣлъ дома Ипатьева.
Тутъ меня какъ бы осѣнило.
- А вы тамъ были во время казни?
- А какъ же!
И онъ началъ мнѣ последовательно все разсказывать. Вотъ этотъ разсказъ, который я излагаю, по возможности, его же словами:
- Въ тотъ день вечеромъ пришла депеша отъ Белобородова изъ Баженова, т. е. местности, расположенной въ 50-ти верстахъ отъ Екатеринбурга. Депеша сообщала, что непріятель наступаетъ, и кончалась фразой: “Примите надлежащія меры”.
" Нашъ начальникъ, Гришка Сухоруковъ, собралъ насъ всѣхъ двенадцать вместе. Что поделаешь, ведь убить царя, это не то, что убить меня или васъ. Я не принималъ участія въ дискуссіи, у меня опухло горло, не могъ говорить. Постановили: “Нужно, чтобы душа вышла”. На следующей день приехалъ Белобородовъ. Увиделъ, что случилось, что все убиты. Вотъ тогда то онъ насъ ругалъ! Всѣхъ васъ разстрѣлять надо! - говорилъ. Матомъ насъ крылъ.
- А Юровскій тамъ былъ? - спросилъ я Маккіадана.
- Былъ!
- А какъ же “это” случилось?
- Въ 12 часовъ ночи пришелъ къ царской семье Сухоруковъ и заявилъ, что нужно сойти внизъ, что здесь, въ верхнихъ комнатахъ, будетъ произведена дезинфекція. Понимаете? Онъ такт, и сказалъ: дезинфекція. Но они что то предчувствовали. Да, предчувствовали! Я стоялъ на лестнице, когда они сходили: Николай, его жена, четыре барышни. Такія были красивыя!..
- А остальные? Докторъ, прислуга....
- Съ прислугой было такъ же. Сама себя къ смерти приговорила. Мы имъ сказали: “прислуга пусть выйдетъ”, а они: «не пойдемъ!» Докторъ тоже былъ, Боткинъ. “Ну, а не пойдете, такъ чортъ съ вами!” Вы понимаете? Разстрелять двенадцать человѣкъ, это не то же самое, что разстрелять семерыхъ. Мы техъ хотѣли выпроводить изъ дому и сказать: «Идите ко всемъ чертямъ!» Но только то неправда, чтобы кто-нибудь издевался надъ ними. Даже матомъ никто не крылъ.
- Когда именно вы сказали прислуге, что она можетъ итти?
- Въ 4 часа утра. Свели ихъ сверху внизъ еще въ двенадцать часовъ, Они разделись, улеглись спать.
Въ 4 часа утра мы вошли, и Сухоруковъ говоритъ: “Теперь можете итти”. А они: “Не пойдемъ”.
Я перебилъ Маккіадана:
- Говорятъ, что читался приговоръ, и что Царю было сказано: “Мы должны васъ разстрелять”, а онъ будто отвѣтилъ: “Что?”
- Где тамъ! Ничего похожаго. Стрѣляли, и все!
- А царь не держалъ царевича на рукахъ?
- Нетъ. Николай первый упалъ. Всѣ были въ рубахахъ, барышни имели поверхъ рубахъ фланелевыя кофточки. Одной изъ барышень пуля попала въ плечо, въ нее стрѣляли два раза, а въ мальчика стреляли четыре раза. Онъ какъ то одеревенелъ, закостенелъ, наконецъ, попали ему сюда (Маккіаданъ показалъ на черепъ надъ ухомъ). А въ кофточкахъ мы потомъ нашли много брилліантовъ.
- А какъ же съ одеждой? Ведь были найдены части одеждъ около сожженныхъ тѣлъ?
- Одежду мы повезли сжигать вмѣстѣ.
- Вотъ, вы говорите только про стрѣльбу. А разсказываютъ, что штыками убили горничную и одну изъ великихъ княженъ?
- Пусть мнѣ нальютъ олова въ руку, если такъ было! Ничего подобнаго! Никто штыкомъ не тронулъ, не ударилъ.
В голосѣ Маккіадана зазвучалъ тотъ же искренній пафосъ, какъ тогда, когда разсказывалъ о томъ, что никто не издѣвался и «матомъ не крылъ». Какъ будто убить штыкомъ кого-нибудь было хуже, чѣмъ выстреломъ изъ ружья…
Потомъ Маккіаданъ вкратцѣ разсказалъ о процедурѣ сжиганія телъ. Насколько я могъ понять (я былъ очень разстроенъ всѣмъ слышаннымъ), все происходило точно такъ, какъ разсказываетъ въ своей книге Соколовъ.
Не помню уже, какъ наша беседа перешла на великаго князя Михаила Александровича. Маккіаданъ разсказалъ:
- Убитъ онъ былъ, одиннадцать дней спустя после Николая, во дворе духовной семинаріи.
Насколько знаю, это - первое точное свѣдѣніе о мѣстѣ убийства великаго князя Михаила Александровича. До сихъ поръ было известно только, что его видѣли въ последній разъ въ Перми.
* * *
Тотчасъ по возвращеніи изъ СССР, я написалъ заметку объ этой удивительной встрѣчѣ. Я указывалъ тогда, что сообщаемыя мною, на основаніи этой встречи, свѣдѣнія, частично сходятся съ фактами, приводимыми въ книгѣ Соколова “Слѣдственныя данныя въ дѣлѣ убійства царской семьи”, а частично ихъ исправляютъ. Но въ то время я не помнилъ какъ слѣдуетъ книги, прочитанной мною въ 1924 году. Только сейчасъ, перечитавъ ее заново, я могу сказать съ уверенностью: «узнанныя мною подробности очень существенно дополняютъ книгу Соколова».
Соколову удалось выяснить фамиліи членовъ стражи, приставленной къ царской семье въ Екатеринбургѣ (точнѣе - только части ея, сформированной на фабрикахъ Злакасововыхъ и Сыссертъ). Онъ сообщаетъ, что этой стражѣ за несколько дней до преступленія была поручена внешняя охрана, въ саду около заборовъ; внутренняя же охрана - сторожить непосредственно царя и его семью - была возложена на чекистовъ. Когда точно эта смѣна произошла - Соколовъ не установилъ; онъ говоритъ только (стр. 172), что въ первыхъ числахъ іюля бывшій комендантъ дома Авдѣевъ былъ замененъ Яковомъ Юровскимъ и его номощникомъ - нѣкимъ Никулинымъ, и что несколькими днями позже къ нимъ присоединилось еще десять человекъ, которые разместились въ нижнемъ этаже дома за ном. 2, 4 и 6.
Именъ этихъ стражей Соколову узнать не удалось. Но онъ установилъ, что всѣ они были чекистами и что именно они то и совершили убійство; предводителемъ ихъ онъ считаетъ Якова Юровскаго.
То, что мне довелось узнать, значительно меняетъ всю картину преступленія. Во первыхъ, настоящимъ вождемъ этой банды былъ не Юровскій, а некто Гришка Сухоруковъ. Юровскій не былъ главаремъ.
Далѣе: Соколовъ, сообщая, что среди этихъ двѣнадцати чекистовъ было нѣсколько латышей, высказываетъ предположеніе, что находился среди нихъ и одинъ венгерецъ. Я спеціально спросилъ моего случайнаго осведомителя объ этомъ венгерцѣ. Онъ уверялъ, что никакого венгерца и, вообще, никого изъ бывшихъ пленныхъ не было въ этомъ сѣверномъ “карательномъ” отрядѣ Чека.
Кроме того, черезъ всю книгу Соколова красною нитью проходитъ убежденіе, что нѣкій Яковлевъ, который везъ царя, императрицу и великую княжну Марію въ Екатеринбургъ, былъ немецкимъ агентомъ, желавшимъ спасти Государя. Но такъ такъ оказалось, что Государь нѣмецкой жертвы не принялъ, то Яковлевъ будто бы покинулъ его въ Екатеринбургѣ.... Не вдаваясь въ подробный разборъ этой гипотезы, скажу только, что на мой вопросъ, - зналъ ли Маккіаданъ Яковлева, мой осведомитель ответилъ, что зналъ, и сообщилъ мне даже теперешній адресъ Яковлева: проживаетъ онъ въ местности Шарташъ на Урале, насколько помню - надъ озеромъ того же наименованія, и занимается огородничествомъ.
Соколовъ пишетъ, что действительной картины убійства воспроизвести не можетъ, а только возстанавливаетъ ее на основаніи того, что было найдено въ комнате, где убійство произошло, а также по показаніямъ свидетелей. Однако, ни одинъ изъ свидетелей не былъ очевидцемъ убійства, а лишь повторялъ передъ судебно-следственными властями то, что слышалъ изъ третьихъ устъ. Ни одного члена преступной банды Соколовъ въ глаза не виделъ, не знаетъ онъ и того, кто и откуда приказалъ Юровскому совершить убійство.
Источник: вырезки из парижской печати двадцатых и тридцатых годов.
*