Дорогая передача, я пишу и горько плачу
Когда мы были маленькие, помните, всё время кто-то писал письма в газеты. В кино это поворотом в сюжете бывало - раз! - письмо в газету, и судьбы героев переменились. Или вот в самих газетах - тоже письма: "дорогая редакция, пишу я вам...", вот это вот всё.
Потом мы выросли, а мне нужно было проходить практику в одной известной общественно-политической газете, про которую мой препод по журналистике, принимавший отчёт о практике, сказал: "А-а, эти, у которых всегда фига в кармане".
И вот вижу я тогда: есть, есть письма, приходят и лежат в редакции стопочкой; всё как рассказывали, взаправду! А потом как-то заходит сотрудник в комнату - бымц! - и в ведро их, все конверты, даже не читая. Я на то дело смотрю и, от ужаса, забываю, как и мышкой-то возить по столу. Только смотрю и смотрю, и глазами хлопаю. Сотрудник заметил. "Психи, - говорит. - Психи пишут. Чего их читать?" "Все что ли психи?" - спрашиваю. "Все".
А сейчас я работаю в профильном журнале, очень специализированном, очень недоступном - он по подписке, очень неизвестном и дорогом журнале. Для психов такое СМИ - прямо скажем - не интересно ни с какого бока. Даже если и завиднеется где псих среди читателей - так чисто случайно. И вот недавно спрашиваю редактора: "Что же, пишут вам в редакцию-то?" "Нет, - говорит. - Не пишут". "Ни одного письмишки захудалого не приходит?" "Ни одного".
Это я к чему? Не к тому, что пишут только психи (хотя есть мнение, что это так), а к тому, что чувствует себя современный журналист заброшено. И публицист заброшен, и репортер, и редактор. Никто не пишет и даже не читает. Информации слишком много. Лежит себе гора эта, а прохожий идет мимо и не интересуется, даже ногой не пнёт. Оттого обратной связи у нас нет.
В принципе, это хорошо видно по этому сообществу.
Потом мы выросли, а мне нужно было проходить практику в одной известной общественно-политической газете, про которую мой препод по журналистике, принимавший отчёт о практике, сказал: "А-а, эти, у которых всегда фига в кармане".
И вот вижу я тогда: есть, есть письма, приходят и лежат в редакции стопочкой; всё как рассказывали, взаправду! А потом как-то заходит сотрудник в комнату - бымц! - и в ведро их, все конверты, даже не читая. Я на то дело смотрю и, от ужаса, забываю, как и мышкой-то возить по столу. Только смотрю и смотрю, и глазами хлопаю. Сотрудник заметил. "Психи, - говорит. - Психи пишут. Чего их читать?" "Все что ли психи?" - спрашиваю. "Все".
А сейчас я работаю в профильном журнале, очень специализированном, очень недоступном - он по подписке, очень неизвестном и дорогом журнале. Для психов такое СМИ - прямо скажем - не интересно ни с какого бока. Даже если и завиднеется где псих среди читателей - так чисто случайно. И вот недавно спрашиваю редактора: "Что же, пишут вам в редакцию-то?" "Нет, - говорит. - Не пишут". "Ни одного письмишки захудалого не приходит?" "Ни одного".
Это я к чему? Не к тому, что пишут только психи (хотя есть мнение, что это так), а к тому, что чувствует себя современный журналист заброшено. И публицист заброшен, и репортер, и редактор. Никто не пишет и даже не читает. Информации слишком много. Лежит себе гора эта, а прохожий идет мимо и не интересуется, даже ногой не пнёт. Оттого обратной связи у нас нет.
В принципе, это хорошо видно по этому сообществу.