Про книги. Воскресение.
Недавно наконец-то прочитал "Воскресение" Толстого. Говорить о книге "понравилось или нет" или рекомендовать к прочтению, конечно, будет некорректно. Здесь "полный пакет" идей Толстого: спасение падшей женщины и спасение тем самым своей души, желание реформ во время реакции Александра III, разочарование образованного человека от встречи с народом, роль личности в истории, и, наконец, приход к вере. Расскажу лучше про два момента в книге, которые показались мне особенно интересными.
Первый - я все время ловил себя на мысли, что жизнь и проблемы героя 19 века кажутся бесконечно далекими от современной жизни. Этот контраст не так бросался в глаза в школе, но живущему сегодня взрослому читателю, окончившему университет и столкнувшемуся с трудностями поиска работы и построения карьеры, сложно понять внезапную саморефлексию Нехлюдова. Кажется, что она возникает просто от безделья (по крайней мере касающаяся всего, что напрямую не связано с шоком от суда над Масловой и желанием женитьбы). В жизни Нехлюдова отсутствует необходимость материального обеспечения (есть крестьяне, земля, богатые родственники) и амбиции вертикальной мобильности (он уже в высшем слое общества, необходимости куда-то стремиться нет). Жизнь, состоящая из посещения балов, приемов и, в общем-то, безделья толкает героя в "аглицкий сплин" и размышления о справедливости устройства жизни. Открыв же, что жизнь устроена несовершенно, Нехлюдов с удивлением обраруживает, что менять ее никто не собирается. Невольно ухмыляешься, читая, как с наивностью ребенка взрослый человек изумляется, что суды несовершенны, в тюрьмах страдают люди, а чиновники не рвут на себе волосы, когда слышат, что кто-то невинно осужден. Показателен эпизод, когда герой разговаривает с адвокатом, и с брезгливостью и неприязнью слушает его истории про действительное положение дел в судах и кабинетах. Ему непонятно, как адвокат может с этим мириться, хотя именно адвокат своим трудом действительно что-то меняет, в отлиие от Нехлюдова, только сокрушающегося как груба жизнь. Сегодня читатель скорее с брезгливостью посмотрит на неспособного ни на какие практические действия бородатого Нехлюдова, думающего, что мир вокруг дожен поменяться лишь потому, что он объявил об этом вслух .
Второй - это рассуждения Толстого об охранниках и сотрудниках тюрем, и о том, как форма и должность меняет человека. Некоторок время назад я читал про теорию "банальности зла": в 1961 году Ханна Арендт присутствовала на суде над подполковником СС, заведовавшим отделом гестапо, отвечавшим за уничтожение евреев. На основании своих наблюдения она в своей книге говорила, что этот человек просто потерял способность давать оценку своим действиям. Он отрицал свою вину и считал, что отправляя евреев в концлагеря, он выполняет приказы, как и было ему положено, более того, он подчиняется требованиям закона. Мне эта теория приходила в голову, когда я видел новости о процессах над Пусси Райот или читал, что говорят ОМОНовцы после разгонов митингов. Так вот, Толстой тоже пишет об этом. Он оазмышляет о том, как людей изменяют мундиры и звания, и как они перестают давать оценку приказам и уставам, слепо следуя им, даже если они преступны и ведут к мучениям других людей. Эта идея, конечно, не нова, но я удивился, встретив ее так хорошо и подробно описанной в Воскресении.