Добродетели Лю Бэя известны всей Поднебесной!
А ведь я, друзья мои, "Троецарствие" прочитал до конца. Знаете, там постепенно все-таки выучиваешь основных действующих лиц (Лю Бэя, Чжао Фэня и Гуань Юя, а также Чжугэ Ляна). И местами весьма любопытно становится. Чтобы мудрость китайской цивилизации не пропала даром, под кат прячу еще несколько избранных цитат.
Весной двенадцатого года периода Цзянь-ань [207 г.] жена Лю Бэя, госпожа Гань, родила сына Лю Шаня. В ту ночь белый аист пролетел над уездным ямынем и, прокричав сорок раз, скрылся на западе. Незадолго перед родами в доме распространился необыкновенный аромат.
Новорожденному дали детское имя А-доу, потому что госпоже Гань как-то приснилось, что она проглотила с неба созвездие Северный ковш -- Бэй-доу и вскоре после этого забеременела.
------------------------
Сюй Шу с благодарностью поклонился и немедленно отправился повидаться с матерью. Со слезами на глазах он поклонился у ее дверей.
-- Ты зачем здесь? -- удивилась старушка.
-- Я приехал сюда по вашему письму, -- ответил Сюй Шу.
-- Ты скверный сын! -- разгневалась старуха, ударив кулаком по столу. -- Бродяга! Сколько лет я учила тебя уму-разуму, а ты стал еще хуже, чем был! Ты читаешь книги, и тебе должно быть известно, что верность господину и сыновнее послушание не могут существовать без ущерба для обеих сторон! Разве ты не знал, что Цао Цао обманщик и злодей, а Лю Бэй гуманный и справедливый человек? Ведь он потомок Ханьского дома, и ты служил достойному господину! Ох, и глупец же ты! Ну как ты мог из-за подложного письма покинуть свет ради тьмы! Какими глазами мне смотреть на тебя? Ты опозорил своих предков! Напрасно ты живешь на свете!
Сюй Шу повалился ей в ноги, не смея поднять глаз. Она скрылась за ширмами, и через минуту вбежал слуга с криком:
-- Госпожа повесилась!
Сюй Шу бросился на помощь, но поздно, -- матушка его уже испустила дух.
Твердость матушки Сюй Шу потомки прославили в стихах:
О матушка Сюй! Сквозь столетья пройдет
Великая мудрость ее и отвага!
И нравственный долг охраняла она
И много семье своей сделала блага.
Совсем не заботясь о славе своей,
Она лишь о сыне радела любимом.
И -- вся справедливость -- до самых небес
Взнеслась она духом непоколебимым.
Лю Бэя отважно хвалила она,
Бранила врага Цао Цао без страха.
Ее не пугали ни пытки огнем,
Ни меч, ни палач, ни кровавая плаха.
Она лишь боялась, что предков ее
Позором покроют дела ее сына.
И в гордом поступке своем наравне
Стоит с матерями Мын Цзы и Ван Лина.
При жизни ее прославляла молва,
Теперь говорят о ней тушь и бумага.
О матушка Сюй! Сквозь столетья пройдет
Великая мудрость ее и отвага.
----------------------------------------
Через три дня они добрались до Чэнгао. Смеркалось. Цао Цао, указывая плетью на деревушку в лесу, сказал Чэнь Гуну:
-- Здесь живет Люй Бо-шэ, сводный брат моего отца. Не заехать ли нам к нему поразузнать новости, а может быть, и переночевать там?
-- Прекрасно! -- сказал Чэнь Гун.
Они въехали в деревушку, спешились и вошли в хижину Люй Бо-шэ.
-- Я слышал, что разослан приказ, повелевающий схватить тебя, -- сказал Люй Бо-шэ. -- Твой отец укрылся в Чэньлю, как ты попал сюда?
Цао Цао рассказал обо всем и добавил:
-- Если бы не Чэнь Гун, меня давно уже изрубили бы на мелкие части.
-- Господин мой, если бы вы не спасли моего племянника, погиб бы род Цао! -- воскликнул Люй Бо-шэ, кланяясь Чэнь Гуну. -- Сегодня ночью вы можете отдыхать и спать спокойно.
Усадив гостей, он вышел из комнаты и, вернувшись спустя некоторое время, сказал:
-- У меня в доме нет хорошего вина и нечего выпить в честь вашего приезда. Я съезжу в соседнюю деревню и достану.
Люй Бо-шэ сел на осла и уехал. Цао Цао и Чэнь Гун ждали довольно долго, и вдруг за домом им почудился странный звук, словно кто-то точил нож.
-- Ведь Люй Бо-шэ не родственник мне, -- встревожился Цао Цао. -- Очень подозрительно, что он ушел. Давайте прислушаемся.
Крадучись, они пробрались в заднюю комнату соломенной хижины и услышали, как кто-то за стеной сказал:
-- Надо связать, прежде чем резать.
-- Так я и думал! -- шепнул Цао Цао. -- Если мы не опередим их, они схватят нас.
Они обнажили мечи и перебили всех, кто попадался им под руку -- мужчин и женщин, всего восемь человек. Обыскав затем дом, они обнаружили на кухне связанную свинью, приготовленную на убой.
-- Цао Цао, мы ошиблись! -- воскликнул Чэнь Гун. -- Мы убили добрых людей!
Второпях они покинули дом, вскочили на коней и помчались, но не проехали и двух ли, как встретили Люй Бо-шэ верхом на осле с двумя кувшинами вина. В руках он держал корзину с овощами и фруктами.
-- Дорогой племянник и вы, господин, -- окликнул их Люй Бо-шэ, -- почему же вы так скоро тронулись в путь?
-- Людям, совершившим преступление, нельзя подолгу оставаться на месте, -- сказал Цао Цао.
-- А я поручил домашним заколоть свинью, чтобы угостить вас, -- продолжал Люй Бо-шэ. -- Разве вы гнушаетесь моим убогим жильем? Умоляю вас вернуться!
Цао Цао, взмахнув плетью, поскакал вперед, но вдруг круто осадил коня и, повернувшись, крикнул, обнажая свой меч:
-- Кто это едет за нами?
Люй Бо-шэ оглянулся. В этот миг Цао Цао мечом снес ему голову.
-- Что вы наделали? -- испуганно воскликнул Чэнь Гун. -- Вы только что уже совершили ошибку!
-- Если бы Люй Бо-шэ вернулся домой и увидел, что вся семья его перебита, разве он стерпел бы? -- возразил Цао Цао. -- Он созвал бы людей и погнался за нами, тогда мы попали бы в беду!
-- Преднамеренное убийство -- великая несправедливость, -- сказал Чэнь Гун.
-- Уж лучше я обижу других, чем позволю кому-либо обидеть себя, -- ответил Цао Цао.
Чэнь Гун замолчал. Ночью они проехали несколько ли и при свете луны постучались в ворота постоялого двора. Накормив коня, Цао Цао вскоре уснул, а Чэнь Гун бодрствовал, терзаясь сомнениями: "Я считал его добрым человеком и, покинув свой пост, последовал за ним, а оказалось, что это человек с сердцем волка! Он натворит много зла, нельзя оставлять его в живых". И Чэнь Гун потянулся было за мечом, собираясь прикончить Цао Цао.
Весной двенадцатого года периода Цзянь-ань [207 г.] жена Лю Бэя, госпожа Гань, родила сына Лю Шаня. В ту ночь белый аист пролетел над уездным ямынем и, прокричав сорок раз, скрылся на западе. Незадолго перед родами в доме распространился необыкновенный аромат.
Новорожденному дали детское имя А-доу, потому что госпоже Гань как-то приснилось, что она проглотила с неба созвездие Северный ковш -- Бэй-доу и вскоре после этого забеременела.
------------------------
Сюй Шу с благодарностью поклонился и немедленно отправился повидаться с матерью. Со слезами на глазах он поклонился у ее дверей.
-- Ты зачем здесь? -- удивилась старушка.
-- Я приехал сюда по вашему письму, -- ответил Сюй Шу.
-- Ты скверный сын! -- разгневалась старуха, ударив кулаком по столу. -- Бродяга! Сколько лет я учила тебя уму-разуму, а ты стал еще хуже, чем был! Ты читаешь книги, и тебе должно быть известно, что верность господину и сыновнее послушание не могут существовать без ущерба для обеих сторон! Разве ты не знал, что Цао Цао обманщик и злодей, а Лю Бэй гуманный и справедливый человек? Ведь он потомок Ханьского дома, и ты служил достойному господину! Ох, и глупец же ты! Ну как ты мог из-за подложного письма покинуть свет ради тьмы! Какими глазами мне смотреть на тебя? Ты опозорил своих предков! Напрасно ты живешь на свете!
Сюй Шу повалился ей в ноги, не смея поднять глаз. Она скрылась за ширмами, и через минуту вбежал слуга с криком:
-- Госпожа повесилась!
Сюй Шу бросился на помощь, но поздно, -- матушка его уже испустила дух.
Твердость матушки Сюй Шу потомки прославили в стихах:
О матушка Сюй! Сквозь столетья пройдет
Великая мудрость ее и отвага!
И нравственный долг охраняла она
И много семье своей сделала блага.
Совсем не заботясь о славе своей,
Она лишь о сыне радела любимом.
И -- вся справедливость -- до самых небес
Взнеслась она духом непоколебимым.
Лю Бэя отважно хвалила она,
Бранила врага Цао Цао без страха.
Ее не пугали ни пытки огнем,
Ни меч, ни палач, ни кровавая плаха.
Она лишь боялась, что предков ее
Позором покроют дела ее сына.
И в гордом поступке своем наравне
Стоит с матерями Мын Цзы и Ван Лина.
При жизни ее прославляла молва,
Теперь говорят о ней тушь и бумага.
О матушка Сюй! Сквозь столетья пройдет
Великая мудрость ее и отвага.
----------------------------------------
Через три дня они добрались до Чэнгао. Смеркалось. Цао Цао, указывая плетью на деревушку в лесу, сказал Чэнь Гуну:
-- Здесь живет Люй Бо-шэ, сводный брат моего отца. Не заехать ли нам к нему поразузнать новости, а может быть, и переночевать там?
-- Прекрасно! -- сказал Чэнь Гун.
Они въехали в деревушку, спешились и вошли в хижину Люй Бо-шэ.
-- Я слышал, что разослан приказ, повелевающий схватить тебя, -- сказал Люй Бо-шэ. -- Твой отец укрылся в Чэньлю, как ты попал сюда?
Цао Цао рассказал обо всем и добавил:
-- Если бы не Чэнь Гун, меня давно уже изрубили бы на мелкие части.
-- Господин мой, если бы вы не спасли моего племянника, погиб бы род Цао! -- воскликнул Люй Бо-шэ, кланяясь Чэнь Гуну. -- Сегодня ночью вы можете отдыхать и спать спокойно.
Усадив гостей, он вышел из комнаты и, вернувшись спустя некоторое время, сказал:
-- У меня в доме нет хорошего вина и нечего выпить в честь вашего приезда. Я съезжу в соседнюю деревню и достану.
Люй Бо-шэ сел на осла и уехал. Цао Цао и Чэнь Гун ждали довольно долго, и вдруг за домом им почудился странный звук, словно кто-то точил нож.
-- Ведь Люй Бо-шэ не родственник мне, -- встревожился Цао Цао. -- Очень подозрительно, что он ушел. Давайте прислушаемся.
Крадучись, они пробрались в заднюю комнату соломенной хижины и услышали, как кто-то за стеной сказал:
-- Надо связать, прежде чем резать.
-- Так я и думал! -- шепнул Цао Цао. -- Если мы не опередим их, они схватят нас.
Они обнажили мечи и перебили всех, кто попадался им под руку -- мужчин и женщин, всего восемь человек. Обыскав затем дом, они обнаружили на кухне связанную свинью, приготовленную на убой.
-- Цао Цао, мы ошиблись! -- воскликнул Чэнь Гун. -- Мы убили добрых людей!
Второпях они покинули дом, вскочили на коней и помчались, но не проехали и двух ли, как встретили Люй Бо-шэ верхом на осле с двумя кувшинами вина. В руках он держал корзину с овощами и фруктами.
-- Дорогой племянник и вы, господин, -- окликнул их Люй Бо-шэ, -- почему же вы так скоро тронулись в путь?
-- Людям, совершившим преступление, нельзя подолгу оставаться на месте, -- сказал Цао Цао.
-- А я поручил домашним заколоть свинью, чтобы угостить вас, -- продолжал Люй Бо-шэ. -- Разве вы гнушаетесь моим убогим жильем? Умоляю вас вернуться!
Цао Цао, взмахнув плетью, поскакал вперед, но вдруг круто осадил коня и, повернувшись, крикнул, обнажая свой меч:
-- Кто это едет за нами?
Люй Бо-шэ оглянулся. В этот миг Цао Цао мечом снес ему голову.
-- Что вы наделали? -- испуганно воскликнул Чэнь Гун. -- Вы только что уже совершили ошибку!
-- Если бы Люй Бо-шэ вернулся домой и увидел, что вся семья его перебита, разве он стерпел бы? -- возразил Цао Цао. -- Он созвал бы людей и погнался за нами, тогда мы попали бы в беду!
-- Преднамеренное убийство -- великая несправедливость, -- сказал Чэнь Гун.
-- Уж лучше я обижу других, чем позволю кому-либо обидеть себя, -- ответил Цао Цао.
Чэнь Гун замолчал. Ночью они проехали несколько ли и при свете луны постучались в ворота постоялого двора. Накормив коня, Цао Цао вскоре уснул, а Чэнь Гун бодрствовал, терзаясь сомнениями: "Я считал его добрым человеком и, покинув свой пост, последовал за ним, а оказалось, что это человек с сердцем волка! Он натворит много зла, нельзя оставлять его в живых". И Чэнь Гун потянулся было за мечом, собираясь прикончить Цао Цао.