Иммиграция - не шоколадный десерт. Это настоящий наркотик.
В Москве меня встречают друзья, мы пъём портвейн и виски, смеёмся, вновь и вновь перебиваем друг друга - ведь так хочется болтать, отвечать и спрашивать. Ну как там Бундес? А правда, что немцы считают бельгийцев чмырями? Правда-ли, что Берлин похож на Москву? В коротких паузах между пулемётными очередями слов и междометиями, я прихлёбываю алкоголь, заедаю едко-пахнущей шпротиной, перевожу дух и снова бросаюсь в кипящий разговор. На часах три ночи, у нас пост-кондиция, а соседка с седьмого этажа нервно звонит в мою дверь и шепчет: "Ты чё обурел?.. блин. Спать не могу. Орёте на весь подъезд."
Соседка, прости меня! Радостно кричать друг на друга сейчас потребность, мы пъяны, сыты и счастливы. И я больше так не буду. С этого момента, когда кто-либо из компании переходит на оглушающий баритон, поднимаю палец вверх, делаю многозначительное лицо и таинственно говорю: "Там Соседка-Богиня!" Полная тишина воцаряется на несколько секунд, сотоварищи уважительно смотрят на потолок. Ведь наверху притаилась она с огромным стетоскопом в руках. Ну да ладно... Понеслась... но уже потише.
Московские вечера в этой советской, уже поседевшей квартире прекрасны. Здесь всё законсервировалось в таком-же виде, как и двадцатьпять лет назад, когда я утром вставал в школу. Меня провожали дедушка с бабушкой бутербродом с колбасой. В корридоре до сих пор слышны их шаги, а запах этих дорогих мне людей живших когда-то в "комнате, где часы" неистребимо смешивается с запахом сигарет и кофе. Здесь "День Сурка", которому я рад. И здесь мне часто задают вопрос: "не собираешся-ли ты вернуться в Москву?"
Не хочу зарекаться, лицемерить и не претендую на важную роль дипломированной бабки-провидицы. Может быть, однажды в одном из московских аэропортов приземлится тот самый самолёт, который привезёт меня навсегда. Если это случится то не сегодня и не завтра. Дело не в безразличных продавцах, давки в метро в час пик, не в зомбированных мед-сёстрах, не в грязюке по дороге в "Пятёрочку". Я прекрасно осведомлён в нъюансах и тонкостях российской бытовухи. Мрачная питерская осень не очень-то и отличается от осени в Гамбурге - ветер, крики чаек, дожди. А в Мюнхене зимой иногда также неуютно и холодно как в Москве - тот-же липкий снег, кашлящие воротники пальто и сырая тёплая радость при входе в метро. Ожидание весны везде одинаково. Оно не имеет отношния к блаугоустроенности и весу кошелька. Сосульки на мартовских крышах всегда одного качества, независимо от географических координат и политической линии государства - они состоят из воды и первых греющих лучей солнца.
И эти лучи греют меня в Мюнхене также как и в Москве. Они будут меня греть в Уругвае, Канаде, Зимбабве, Норвегии и в Новой Каледонии. Куда-бы меня не занесло, холодный ветер с востока всегда легко подталкивал в спину и заставлял думать о "комнате с часами", слал мне дыхание моих близких и друзей. Он делал моей Родиной любою страну, в которой мне посчастливилось побывать. А многих встретившихся на пути сделал близкими друзьями. Я не выбирал страну, где жил и живу. Эти страны выбрали меня.
Неважно куда занесёт и можно быть счастливым, работая грузчиком на заводе где-нибудь в немецкой глубинке. Можно мыть тарелки и окна, ночевать под забором, и даже сидеть в тюрьме. Лить горькие слёзы, ехать автостопом не имея при этом конечной цели. Просто так... куда-нибудь и будь что будет. Можно бесконечно стучать в двери, можно ждать долгие годы. Можно кусать губы в кровь. Из последних сил бороться за своё место под солнцем, теряя контроль над собой и снова брать себя в руки. Я ни единой секунды не пожалел о том, что сделал. Иммиграция - не шоколадный десерт. Это настоящий наркотик. Ну а я - наркоман и ничто не заставит меня сойти с иглы.
Соседка, прости меня! Радостно кричать друг на друга сейчас потребность, мы пъяны, сыты и счастливы. И я больше так не буду. С этого момента, когда кто-либо из компании переходит на оглушающий баритон, поднимаю палец вверх, делаю многозначительное лицо и таинственно говорю: "Там Соседка-Богиня!" Полная тишина воцаряется на несколько секунд, сотоварищи уважительно смотрят на потолок. Ведь наверху притаилась она с огромным стетоскопом в руках. Ну да ладно... Понеслась... но уже потише.
Московские вечера в этой советской, уже поседевшей квартире прекрасны. Здесь всё законсервировалось в таком-же виде, как и двадцатьпять лет назад, когда я утром вставал в школу. Меня провожали дедушка с бабушкой бутербродом с колбасой. В корридоре до сих пор слышны их шаги, а запах этих дорогих мне людей живших когда-то в "комнате, где часы" неистребимо смешивается с запахом сигарет и кофе. Здесь "День Сурка", которому я рад. И здесь мне часто задают вопрос: "не собираешся-ли ты вернуться в Москву?"
Не хочу зарекаться, лицемерить и не претендую на важную роль дипломированной бабки-провидицы. Может быть, однажды в одном из московских аэропортов приземлится тот самый самолёт, который привезёт меня навсегда. Если это случится то не сегодня и не завтра. Дело не в безразличных продавцах, давки в метро в час пик, не в зомбированных мед-сёстрах, не в грязюке по дороге в "Пятёрочку". Я прекрасно осведомлён в нъюансах и тонкостях российской бытовухи. Мрачная питерская осень не очень-то и отличается от осени в Гамбурге - ветер, крики чаек, дожди. А в Мюнхене зимой иногда также неуютно и холодно как в Москве - тот-же липкий снег, кашлящие воротники пальто и сырая тёплая радость при входе в метро. Ожидание весны везде одинаково. Оно не имеет отношния к блаугоустроенности и весу кошелька. Сосульки на мартовских крышах всегда одного качества, независимо от географических координат и политической линии государства - они состоят из воды и первых греющих лучей солнца.
И эти лучи греют меня в Мюнхене также как и в Москве. Они будут меня греть в Уругвае, Канаде, Зимбабве, Норвегии и в Новой Каледонии. Куда-бы меня не занесло, холодный ветер с востока всегда легко подталкивал в спину и заставлял думать о "комнате с часами", слал мне дыхание моих близких и друзей. Он делал моей Родиной любою страну, в которой мне посчастливилось побывать. А многих встретившихся на пути сделал близкими друзьями. Я не выбирал страну, где жил и живу. Эти страны выбрали меня.
Неважно куда занесёт и можно быть счастливым, работая грузчиком на заводе где-нибудь в немецкой глубинке. Можно мыть тарелки и окна, ночевать под забором, и даже сидеть в тюрьме. Лить горькие слёзы, ехать автостопом не имея при этом конечной цели. Просто так... куда-нибудь и будь что будет. Можно бесконечно стучать в двери, можно ждать долгие годы. Можно кусать губы в кровь. Из последних сил бороться за своё место под солнцем, теряя контроль над собой и снова брать себя в руки. Я ни единой секунды не пожалел о том, что сделал. Иммиграция - не шоколадный десерт. Это настоящий наркотик. Ну а я - наркоман и ничто не заставит меня сойти с иглы.