Ян Валетов
"Есть такая штука - время. С его течением всё меняется. Люди, ждущие смерти Путина, об этом забыли. Есть большая группа людей, считающая так: свергнуть Путина мы не можем, но вот он умрёт, и тогда будет шанс что-то в России изменить. Так считают и обычные люди, и многие из тех, кто называет себя политиками и лидерами мнений. Правы они в том, что Путин умрёт. Но о времени забывают. Смерть Путина может случиться и лет через 15. А что будет через 15 лет? Какой путь пройдёт страна дорОгой Путина за это время? Представьте, что в 2009 году вам сказали, что через 15 лет: - Россия будет вести полномасштабную захватническую войну - в страну будут идти сотни тысяч гробов - в стране будут сажать за слова "нет войне" - будут запрещать книги Акунина - Путин будет раздавать тысячи помилований убийцам, педофилам и насильникам - полмира закроется от россиян - в Госдуме на полном серьёзе будут обсуждать наказания за отказ заводить детей - нацлидер будет нести дикую околесицу про Ленина и Рюрика, и её будут немедленно вписывать в учебники - пьяное быдло станет с криками "я вытиран!" нападать на каждого, кто ему, быдлу, не понравится Ну вы бы не поверили. А сейчас это норма, это то, куда пришла Россия за 15 лет. А где страна будет ещё через 15? Ещё 15 лет путинизма - и не о возвращении демократических выборов придётся думать, а о том, чтобы отучить людей сжигать на костре всякого, кто говорит по-английски или кто отказался встать на колени перед иконой Путина. Да, это я немного в гротеск, но прямо совсем немного. Факт в том, что после смерти Сталина никакого общественного запроса на демократию не было. И даже в начале 90-х его не было. В начале 90-х был запрос на доллары, на джинсы, на западное кино и музыку, на полные магазины. А на демократические институты запроса не было. Ни у общества, ни у "элит". Вот и к моменту смерти Путина запрос общества на отказ от тоталитаризма сам собой не возникнет. Его создавать надо. Уже сейчас. Каждый день. Долбить контрпропагандой в головы людям. Большому количеству людей. Десяткам миллионов людей. Это неимоверно сложная задача. В тысячу раз более сложная, чем устраивать каждый день срачи в "оппозиции" по вопросу о том, кто самый белый и пушистый. Но, если решением этой задачи не заняться, после смерти Путина в России будет востребована не демократия, а сталинизм, помноженный на Пол Пота."
"Все правильно написано. Запрос на демократию - это результат просвещения, это результат работы оппозиции, сопротивления. Нет сопротивления - нет и запроса. В СССР худо-бедно существовало диссидентское движение, была диссидентская литература, но запроса на демократию не было. 99.9% голосующих за блок коммунистов и беспартийных вызывали вопросы у одного из ста тысяч. Ну, голосуют и голосуют. Так было, так будет, значит, так надо. Демократия - это такая странная штука, что зачастую приводит к власти далеко не самых порядочных, умных и грамотных. Разное бывает. А так - стабильность, порядок и определенность. Добавь к этому полные магазины, зрелища и бухло не по талонам - и, здравствуй, лучший из миров! Скоту, простите, и нужен теплый хлев, полные ясли и, чтобы забивали строго в порядке очереди. Свобода - товар лежалый. Что нужно рабу? Свои рабы! А свобода и нафиг не упала. Зачем? Ответственность, развитие? Это ж риски какие! Достаточно, чтобы айфон 15 сменился 16-ым. То же и при власти Путина. То же и после его с смерти. Я бы тоже хотел увидеть его в белых тапочках, но ни на секунду не питаю надежд на прозрение 140 миллионной страны и превращение ее в оплот справедливости, миролюбия и демократии. Ни на секунду. Оглянитесь на мир. Иран при шахе, как ни странно, был свободной демократической страной. И? Как вам он сейчас? После нескольких десятков лет правления религиозных лидеров? Как там с запросом на свободы? Посмотрите на Ирак. И в Северной, и в Южной Корее живут одни и те же корейцы. Посмотрите на Китай - сильно там нуждаются в свободах и демократии? Я не впадаю в пессимизм, отнюдь. Просто, есть два пути. Или туда или к тому, чтобы через пот и кровь построить хоть хромую, но свободу и демократию. И третьего пути, как выясняется, нет. Мне может и не нравится то, что мы выбираем. Мне может не нравиться то, как мы это делаем. Но другого народа у нас нет. И, я надеюсь, другого пути тоже."