И еще по случаю Всемирного дня театра
На этих фотографиях я в возрасте 4 лет в деревне Полежайки на Истринском водохранилище, где наша семья отдыхала летом 1961 года. У меня на голове надет платок, потому что у меня болело ушко. Так вот этот платок послужил для меня одним из "окон" в мир драматургических и оперных шедевров.
Это был шелковый платок, когда-то присланный из Франции моим двоюродным прадедом французским художником одесского происхождения Сержем Фотинским. Моя бабушка Ариша, о которой я не раз уже писал, была его племянницей. Изредка он через Илью Эренбурга передавал небольшие подарки родственникам в Советский Союз. Вот этот платок и был одним из таких подарков дяди Сержа моей бабушке. Платок из тонкого шелка, на котором было много своего рода клейм с названиями разных спектаклей парижских театров. В каждом клейме было название театра, название пьесы или оперы и довольно простенькая картинка, изображающая центральных персонажей или какой-то эпизод. Там были "Comédie-Française", "Opéra", "Opéra Comique" и, быть может, какие-то еще театры Парижа. И там были "Гамлет", "Ромео и Джульетта", "Отелло", "Король Лир", "Сид", "Мещанин во дворянстве", "Мнимый больной", "Сирано де Бержерак", "Кармен", "Тристан и Изольда", "Риголетто", "Травиата", "Аида", "Тоска", "Богема", "Чио-чио-сан" и другие пьесы или оперы (наверное, и балеты тоже были, не помню уже).
В 4 года я еще не проявлял интереса к этим надписям и картинкам, а вот лет в 6-7 начал интересоваться. Я тогда уже умел разбирать латинские буковки. И я очень хорошо помню, как я спрашивал у мамы, кто написал эту пьесу или эту оперу, и мама рассказывала мне, кто автор, и подробно пересказывала сюжеты. Обо многих из этих творений я тогда узнал впервые (в частности, о "Тристане и Изольде"). Очень хорошо помню, что мама даже рассказывала мне о литературной основе сюжета "Травиаты" и об отличиях "Дамы с камелиями" от оперы (недавно я перечитывал этот роман и, читая сцену эксгумации, отчетливо вспомнил, как мама мне ее именно тогда пересказывала). Поскольку мои мама и папа не знают французского языка, они не смогли мне сходу перевести два названия, и тогда я со словарем перевел их сам: "Мещанин во дворянстве" и "Мнимый больной". Я спросил у папы, кто их написал, и он ответил, что Мольер.
К сожалению, этот платок не сохранился. Единственные фотографии, на которых он, пусть и без деталей, запечатлен, сохранились в одном из семейных альбомов, и я на днях их переснял.