De imaginibus
В продолжение темы «Анти-Гибсон»
В преддверии Страстной седмицы у западных христиан, а заодно и Недели Православия* у православных
* Для тех, кто не знает: протагонистом Недели Православия (= 1-го воскресенья Великого поста) является догмат VII Вселенского собора об иконопочитании.
Вот чего я решительно не приемлю, так это когда в печатных или сетевых публикациях на темы спасительных тайн земной жизни Иисуса Христа (как, впрочем, и в видеороликах с музыкальными произведениями, касающимися этих тем) в качестве иллюстраций используются фрагменты из игровых фильмов о Нем. Когда в той же функции используются образцы церковного китча - тоже не люблю, но не до такой степени.
Должен сразу же пояснить, что в принципе я не имею ничего против изображения Христа на сцене и в кино. Господь, воплотившись, приобщился естеству каждого человека, а потому и играть Его (как ни странно звучит этот глагол, но именно он здесь уместен) по идее может любой, будь то праведник или грешник, еврей или австралиец и т.д., а вопрос, о том, насколько важна расовая и гендерная принадлежность, существенен лишь в той мере, в какой взята установка на реалистичность.
Но именно претензия на реалистичность видится мне наименее уместной за пределами самих этих опытов. И я испытываю отторжение, когда в качестве иллюстрации оказывается использован кадр из любого фильма о Христе - будь то из столь критикуемой мною ленты Гибсона, или одной из многих посредственных протестантских картин о Нем, или очень любимого мною «Иисуса из Назарета» Франко Дзеффирелли… Нет, всё-таки из Гибсона особенно - потому что там претензия не просто на реалистичность, а на документализм, на «это было так, как было», и вот этот-то квази- (и псевдо-) документализм мешает в первую очередь.
Икона, как и вообще традиционное церковное искусство, всегда оперирует условностями: это как бы исходное правило, о котором знает и художник, и зритель. Ты видишь изображение и знаешь: здесь никто не навязывает тебе идею, что тут именно «так, как было», - потому что в соседнем приделе этого же храма тот же сюжет будет изображен несколько иначе (а может быть, и совсем иначе). Ты имеешь дело с некой схемой, с неким набором образов и знаков, в котором заложено (или даже закодировано) какое-то содержание, и далеко не во всё здесь ты должен верить как в «медицинский факт». И даже когда мы имеем дело с казалось бы реалистичной христианской живописью и скульптурой - от Высокого Возрождения и далее, - мы всё равно всегда помним о доле условности, заложенной в ней по определению.
Я хорошо понимаю тягу многих верующих к реалистическим пластам в церковном искусстве: она основывается на желании не только явственнее ощутить реальность (не-фантастичность, не-сказочность) событий священной и церковной истории, но и лучше почувствовать то, что Бог во Христе приобщился нашему реальному миру, со всеми его радостями и ужасами, красотами и безобразиями, да и просто с его повседневностью. Но использование произведений искусства такого характера в качестве иллюстративного материала требует, на мой взгляд, большего чувства меры и более вдумчивого подхода, оно должно быть более ситуативным. Я не хочу сказать, что использование икон в качестве иллюстраций не требует вдумчивости и чувства меры, однако образцы реалистичного искусства способны, в конечном счете, значительно больше диссонировать с содержанием того, к чему они прилагаются в качестве иллюстраций.
* * *
© Фрагмент великопостной завесы. Гельдерн (Пруссия), 1737.
Собственность католической приходской общины св. Марии Магдалины в г. Гельдерн (передана в бессрочное пользование Нижнерейнскому музею народного творчества и истории культуры в г. Кевелар).
Целиком можно увидеть ЗДЕСЬ.
.
В преддверии Страстной седмицы у западных христиан, а заодно и Недели Православия* у православных
* Для тех, кто не знает: протагонистом Недели Православия (= 1-го воскресенья Великого поста) является догмат VII Вселенского собора об иконопочитании.
Вот чего я решительно не приемлю, так это когда в печатных или сетевых публикациях на темы спасительных тайн земной жизни Иисуса Христа (как, впрочем, и в видеороликах с музыкальными произведениями, касающимися этих тем) в качестве иллюстраций используются фрагменты из игровых фильмов о Нем. Когда в той же функции используются образцы церковного китча - тоже не люблю, но не до такой степени.
Должен сразу же пояснить, что в принципе я не имею ничего против изображения Христа на сцене и в кино. Господь, воплотившись, приобщился естеству каждого человека, а потому и играть Его (как ни странно звучит этот глагол, но именно он здесь уместен) по идее может любой, будь то праведник или грешник, еврей или австралиец и т.д., а вопрос, о том, насколько важна расовая и гендерная принадлежность, существенен лишь в той мере, в какой взята установка на реалистичность.
Но именно претензия на реалистичность видится мне наименее уместной за пределами самих этих опытов. И я испытываю отторжение, когда в качестве иллюстрации оказывается использован кадр из любого фильма о Христе - будь то из столь критикуемой мною ленты Гибсона, или одной из многих посредственных протестантских картин о Нем, или очень любимого мною «Иисуса из Назарета» Франко Дзеффирелли… Нет, всё-таки из Гибсона особенно - потому что там претензия не просто на реалистичность, а на документализм, на «это было так, как было», и вот этот-то квази- (и псевдо-) документализм мешает в первую очередь.
Икона, как и вообще традиционное церковное искусство, всегда оперирует условностями: это как бы исходное правило, о котором знает и художник, и зритель. Ты видишь изображение и знаешь: здесь никто не навязывает тебе идею, что тут именно «так, как было», - потому что в соседнем приделе этого же храма тот же сюжет будет изображен несколько иначе (а может быть, и совсем иначе). Ты имеешь дело с некой схемой, с неким набором образов и знаков, в котором заложено (или даже закодировано) какое-то содержание, и далеко не во всё здесь ты должен верить как в «медицинский факт». И даже когда мы имеем дело с казалось бы реалистичной христианской живописью и скульптурой - от Высокого Возрождения и далее, - мы всё равно всегда помним о доле условности, заложенной в ней по определению.
Я хорошо понимаю тягу многих верующих к реалистическим пластам в церковном искусстве: она основывается на желании не только явственнее ощутить реальность (не-фантастичность, не-сказочность) событий священной и церковной истории, но и лучше почувствовать то, что Бог во Христе приобщился нашему реальному миру, со всеми его радостями и ужасами, красотами и безобразиями, да и просто с его повседневностью. Но использование произведений искусства такого характера в качестве иллюстративного материала требует, на мой взгляд, большего чувства меры и более вдумчивого подхода, оно должно быть более ситуативным. Я не хочу сказать, что использование икон в качестве иллюстраций не требует вдумчивости и чувства меры, однако образцы реалистичного искусства способны, в конечном счете, значительно больше диссонировать с содержанием того, к чему они прилагаются в качестве иллюстраций.
* * *
© Фрагмент великопостной завесы. Гельдерн (Пруссия), 1737.
Собственность католической приходской общины св. Марии Магдалины в г. Гельдерн (передана в бессрочное пользование Нижнерейнскому музею народного творчества и истории культуры в г. Кевелар).
Целиком можно увидеть ЗДЕСЬ.
.