О валькириях, стрижах и проч.
Что-то меня опять на "Валькирию" потянуло, хотя вроде бы и не весна вовсе.
И виноваты в этом стрижи.
Но не потому что и стрижи, и валькирии летают. Ассоциативная цепочка оказалась куда более сложной.
Когда вчера я ходил по двору, запрокинув голову для созерцания стрижей, подумалось вдруг о пользе запрокидывания головы. Я вдруг смекнул, что шейный остеохондроз, который не понаслышке знаком многим из тех, кто часами сидит за компьютером, прошел у меня в прошлом году именно тогда, когда я стал регулярно запрокидывать голову и подолгу держать ее в запрокинутом положении. Конечно, это могло оказаться и совпадением, а шея исцелилась по каким-то другим причинам, но кто знает? В любом случае, рекомендую попробовать: не стрижи, так звезды, облака или еще что-нибудь или кто-нибудь, да и если не болит ничего, всё равно - многое над нами достойно созерцания.
И вот, когда я стал думать о запрокидывании головы, тогда поймал себя на том, что очень хочу послушать почти самый финал "Валькирии" (но до заклинания огня) - прощание Вотана с Брюнхильдой, после чего он погружает ее в глубокий сон. Я не сразу сообразил, почему вдруг именно эту музыку, а потом понял: там тоже имеет место запрокидывание головы.
Тут же вспомнились и иллюстрации к этому эпизоду, выполненные Фердинандом Лееке в 70-х гг. XIX в. Вот две из них:
(Примечательно, между прочим, что когда ранней весною 1856 г. Вагнер завершал беловую рукопись партитуры "Валькирии", Зигмунд Фрейд уже взыгрывал во чреве матери).
А вот подстрочный перевод этого эпизода (я воспроизвожу текст, заготовленный мною три года назад для моих радиопередач по "Валькирии", и не стал его особо чистить, так что наряду со сценическими ремарками Вагнера, которые даны прямым шрифтом, здесь есть и мои пояснения касательно лейтмотивов, которые даны в скобках курсивом):
Вотан:
- В крепкий сон погружу я тебя.
Кто тебя, беззащитную, разбудит,
тому ты, проснувшись, станешь женою.
Брюнхильда (бросается на колени):
- Если меня крепко охватит сковывающий меня сон,
я стану легкой жертвой даже для самого трусливого мужчины:
только одному должен ты внять,
с чем я взываю к тебе в священном трепете!
Защити спящую чем-то ужасающе страшным,
чтобы только бесстрашный и самый свободный герой
мог однажды здесь, на утесе, меня найти!
Вотан:
- Ты просишь слишком многого, слишком большой милости!
Брюнхильда (обнимая его колени):
- Только одному должен ты внять!
Лучше рассеки твое дитя, что обнимает твои колени,
растопчи любимую, уничтожь деву,
пусть и следа от ее тела не оставит твое копье:
но не давай, о жестокий, ей воздаяние
бесчестящего позора!
(mit wilder Begeisterung - с диким воодушевлением)
Пусть по твоему повелению разгорится огонь,
(В оркестре параллельно мотиву валькирий звучит мотив огня)
пусть полыхающее пламя охватит утес;
пусть его языки слижут, пусть его челюсти поглотят
того труса, который нагло дерзнет
приблизиться к зловещему утесу.
Вотан, покоренный и глубоко растроганный, поворачивается к Брюнхильде, поднимает ее с колен и взволнованно смотрит ей в глаза
Вотан:
- Прощай, ты, отважная, славная дева!
Ты, самая святая гордость моего сердца!
Прощай! Прощай! Прощай!
Если я должен тебя оставить
и не смогу больше с любовью
приветствовать тебя;
если ты не сможешь больше скакать рядом со мною верхом
и подносить мне мед за трапезой;
если я должен потерять тебя, которую люблю,
тебя, улыбающееся блаженство моего взора, -
то пусть теперь для тебя горит свадебный огонь,
какой никогда не горел ни для одной невесты!
Да разгорится вокруг утеса яркое пламя:
убийственным ужасом
да устрашает оно малодушных;
трус да бежит Брюнхильдиного утеса!
(Мотив Зигфрида постепенно вновь вырисовывается в оркестре)
Ибо только тот возьмет в жены эту невесту,
кто свободнее меня, бога.
(Denn einer nur freie die Braut,
der freier als ich, der Gott!)
(Восхитительной красоты мелодия, которая до того во всем «Кольце» появлялась только один раз, в начале этой же сцены, когда Брюнхильда произносила пародоксальные слова: «Ради того, кто эту любовь вдохнул в мое сердце, / кто желал, чтобы я была в союзе с Вельзунгом, / и кому я была душою предана, - ради него нарушила твой приказ»; по своему происхождению это сильно трансформированный мотив копья)
Брюнхильда в это время взволнованно и восторженно опускает голову на грудь Вотана, который долго держит ее в объятиях.
Она вновь запрокидывает голову (Sie schlägt das Haupt wieder zurück) и, продолжая обнимать Вотана, смотрит в его лицо в торжественном волнении.
(Мелодия переходит в мотив сна - впервые он возник, когда Зигмунд в последний раз перед роковым поединком смотрел на спящую Зиглинду)
Вотан:
- Эта пара искрящихся очей,
которые часто я с улыбкой целовал,
когда радостью битвы ты заслуживала поцелуй,
когда с детским лепетанием восхваление героям
(wenn kindisch lallend der Helden Lob)
слетало с твоих милых уст:
эта сияющая пара очей,
которые часто во время бури мне сверкали,
когда томление надежды жгло мое сердце,
а мое желание жаждало счастья вселенной,
в окружении дикого, охватывающего трепетом страха, -
в последний раз
прощаюсь я с ними сегодня
прощальным последним поцелуем!
Пусть их звезды сияют
для более счастливого человека;
для несчастных богов
им надлежит прощально закрыться.
(мотив отречения: 3-й раз во всем «Кольце»)
Ибо так бог отходит от тебя;
Вотан, обхватив ладонями голову Брюнхильды, запечатлевает долгими поцелуями ее глаза.
так он сцеловывает с тебя божественность!
(so küßt er die Gottheit von dir!)*
Брюнхильда с закрытыми глазами в нежной истоме опускает голову в объятия Вотана. Он ласково провожает ее туда, где она может лечь, - на невысокий поросший мхом уступ, над которым простерли свои широкие ветви ели. Положив туда Брюнхильду, Вотан заботливо закрывает ей забрало шлема и покрывает все ее тело могучим щитом валькирии.
Затем он медленно отходит, но вновь обращает к Брюнхильде печальный взор.
________
* Примечание:
Мне кажется, это здесь самый подходящий русский эквивалент. Глагол "сцеловать" есть у Марины Цветаевой, и тоже применительно к очам:
И еще-то мы прибавим к сему,
Как все слезки до единой ему
Сцеловала - ровно брат-ей-жених -
С карих ласковых очей дорогих,
Как все жилы напружились на лбу,
Себе в кровь как закусила губу.
("Царь-девица", 1922 г.)
________
А вот музыка:
Брюнхильда - Биргит Нильссон, Вотан - Ганс Хоттер, Венский филармонический оркестр, дир. Георг Шолти (1965 г.)
(14:56; 20,5 МБ)
Заодно уж ЗДЕСЬ можно послушать бОльшую часть этого эпизода и посмотреть, как он был поставлен Патрисом Шеро в знаменитом Байрейтском "Кольце Столетия", хотя авторские ремарки там далеко не все соблюдены (Вотан - Дональд МакИнтайр, Брюнхилда - Гвинет Джонс [правда, она в представленном фрагменте уже не поет], дир. Пьер Булез).
* * *
А стрижи, между прочим, еще не улетели. Минувшим днем я опять было подумал, что, видимо, всё, покинули они нас, потому что в течение дня не увидел ни одного. Но в 20:10 смотрю - появились над моим домом. Было их довольно много, и летали они на разной высоте очень живописно и звучно. Опочили к 21:00. Несколько стрижей занырнуло, как и прежде, под наш карниз, и я еще слышал их повизгивания в течение некоторого времени.
Это уж, наверняка, последний вечер в текущем году, когда я смог понаблюдать их в Москве, потому что завтра вечером (я имею в виду биологическое завтра, а календарно - уже сегодня) я и сам улетаю в Цизальпийские земли до 2 сентября.