В другой раз
Иван Сергеевич со старомодной фамилией Тургенев знал, что жизнь сложная штука, и всегда ждал от нее неприятных неожиданностей. Поэтому он стремился всячески себя предостеречь на предмет этих самых неожиданностей. До определенного времени он был примерным семьянином, до тех самых пор, пока не достиг того положения в обществе, когда не иметь любовницу стало плохим тоном, когда на вопрос, а как у него на личном фронте, он опускал глаза и ему нечего было рассказать. Тогда-то он и завел себе женщину, как это принято, значительно моложе себя, свою Полину.
И завел он ее себе как-то по-особенному. В аэропорту. Не совсем, конечно, а в 10 километрах от него с той, пожалуй, целью, чтобы всегда иметь алиби для жены, мол, лечу в командировку, а уж день и час всегда можно было бы приврать. Благо в командировки Иван Сергеевич летал часто, так что молодая любовница не сильно чувствовала себя одинокой.
Полина была красивая, полногрудая, высокая, деловая, но что больше всего поражало в ней, вернее, следует сказать так: она была первой в его жизни женщина, которая из постели отправляла среди ночи СМС-ки. При этом она могла прервать секс словом «минуточку». Ивана Сергеевича, нельзя сказать, что это обстоятельство сильно возбуждало, но он успокаивал себя тем, что так ведет себя новое поколение. Он уже и сам не мог себе представить жизнь без мобильника, и с ужасом вспоминал прежнюю жизнь, когда в любое время могла позвонить по телефону теща и затянуть разговор на час. В этом смысле он был благодарен прогрессу.
В этот день как-то не заладилось. Полина впервые отказала ему в сексе под предлогом головной боли, чего за ней раньше не наблюдалось, повернулась к стенке и, к удивлению Ивана Сергеевича, несмотря на головную боль, заснула крепким сном. А сам Тургенев долго не мог заснуть, переживал устный отказ, хотел было взять положенное упорством, но ласки как-то не задались, были неубедительными. С такими ласками, он понимал сам, вряд ли чего-нибудь добьешься, и он мысленно согласился на другой раз.
Иван Сергеевич заснул. И снился ему сон, что ночь и что он в аэропорту, и уже идет на посадку в самолет. Заходит внутрь, а самолет всего лишь пластмассовая игрушка. Иван Сергеевич попросил разрешения сесть в самый хвост самолета. На всякий случай. Сел поудобнее, пристегнулся и заснул. Через некоторое время он проснулся, посмотрел в окно: самолет ехал по взлетной полосе. Иван Сергеевич подумал, что вот и хорошо. Можно спокойно спать дальше. При этом в реальном сне он просыпался, гладил Полину по заду и думал, что в Полине, пожалуй, совместила природа все его тайные мечты. И засыпал снова. А там, в другом сне, он тоже проснулся и опять увидел, что самолет едет, но теперь средь полей, лесов и рек.
Это его насторожило, но Иван Сергеевич снова заснул, а когда снова проснулся, уже рассвело, Полина лежала на боку, Иван Сергеевич положил руку Полине на бедро, и по его телу растеклась благородная нега, сродни теплому счастью тех времен, когда мать накрывала в детстве одеялом, предварительно согретым раскаленным утюгом, и когда нельзя было позвонить из села в Париж, и к другим временам, когда сам он считал себя тонким человеком, умницей, стремящимся к высокому званию русского интеллигента, а теперь ограничивался простым сексом, когда не надо завоевывать внимание чтением «Медного всадника» наизусть, а достаточно правильно ухватить желанную даму за мягкое место. И снова заснул.
В самолете уже рассвело. Иван Сергеевич посмотрел в окно. Самолет стоял внутри обычного московского дворика, окруженный со всех сторон домами. Все другие пассажиры крепко спали. Наверное, не знали, что уже прилетели. Тургенев вышел на улицу. Самолет упирался носом прямо в подъезд дома, напоминавший тот, где жила Полина, из которого он давеча вышел, правое стекло кабины было разбито кирпичом, а крыло хвоста аккуратно отпилено поперек.
- Конечно, а то как бы он въехал во двор,- подумал Иван Сергеевич.
Войдя в кабину, он застал обоих пилотов спящими.
- Надо разбудить пилотов, - решил Тургенев. Один из пилотов был похож на известного актера Ефима Шифрина, другой же маленький, толстенький и лысенький из того же «неугомонного» племени. Когда они наконец проснулись, Иван Сергеевич спросил, что случилось.
- Мы заблудились, - ответили пилоты.
Иван Сергеевич проснулся с улыбкой. Он помнил сон. Полина тоже проснулась, сонная, как бы на прощание, поцеловала его в губы, мол вставай, иди. Она никогда его не провожала, никогда не готовила завтрак, не пила с ним кофе. Обычно он наверстывал в аэропорту. Так у них было заведено.
- Мне приснился смешной сон, - сказал Иван Сергеевич.
- Расскажешь?
- Нет, я до обеда сны не рассказываю. Иначе они сбываются.
- Если смешной, можешь рассказать.
Иван Сергеевич еще мокрый после душа, заодно вытираясь розовым, как он сказал Полине, «девчачьим» полотенцем, сам захлебываясь от смеха, рассказал свой сон. Полина ужасно смеялась. Он поцеловал ее веселую. Оделся и пошел.
Перед самолетом Иван Сергеевич позавтракал, выпил кофе и вдруг стал ужасно переживать, что накануне рассказал Полине сон. Еще хуже ему стало, когда он увидел вместо Аэробуса-319 старую 154-ю «тушку». Сон стал сбываться. Предвкушая беду, Иван Сергеевич попросил, чтобы его посадили в хвосте самолета, пристегнулся и спросил, почему поменяли самолет, на что стюард обыкновенно ответил:
- Я тоже должен был лететь сегодня в Рим.
Иван Сергеевич опустил переднее кресло таким образом, что можно было вытянуть ноги, закрыл глаза и в таком виде приготовился к худшему, что будет. При этом он вдруг подумал, что преступным образом потерял бдительность, что зря рассказал Полине сон, что из-за пустяка поставил на карту слишком многое, словом, был глубоко не удовлетворен собой и своей судьбой. И ничего хорошего уже не ждал. Тем не менее Иван Сергеевич заснул. И проснулся оттого, что сквозь сон услышал, что по погодным условиям самолет вынужден приземлиться не в Шереметьево, где его встречали, а в Домодедово, откуда ему придется теперь добираться самому.
- Заблудились,- подумал Иван Сергеевич и улыбнулся.
Через три дня, после командировки, Иван Сергеевич возвращался по давно заведенному маршруту. Перед тем, как навестить Полину, он позвонил предупредить, что скоро будет.
- Не надо приезжать,- сказала Полина.
- Почему? - удивился он.
- Я тебя не люблю.
- Да, сначала спокойно подумал Иван Сергеевич Тургенев,- жизнь действительно сложная штука и полна неожиданностей. И никогда не знаешь, откуда и с какой стороны что ожидать. Вот вроде бы все понятно, вроде бы учтены все законы сновидений, и все сбылось как по шпаргалке, а нет, вдруг вступают в силу иные законы природы, другие сны, и ты уже бессилен чему-либо препятствовать.
Так или почти так думал он. Но в следующий момент его будто заклинило, словом, на него нашла напасть. И он подумал, что лучше бы ему сейчас отрезали голову с его мыслями, потому что теперь, кроме как о Полине, он больше ни о чем не мог думать.
И не по какой-такой особой причине, а просто потому, что она - Полина, а он, все-таки, Иван Сергеевич.
И завел он ее себе как-то по-особенному. В аэропорту. Не совсем, конечно, а в 10 километрах от него с той, пожалуй, целью, чтобы всегда иметь алиби для жены, мол, лечу в командировку, а уж день и час всегда можно было бы приврать. Благо в командировки Иван Сергеевич летал часто, так что молодая любовница не сильно чувствовала себя одинокой.
Полина была красивая, полногрудая, высокая, деловая, но что больше всего поражало в ней, вернее, следует сказать так: она была первой в его жизни женщина, которая из постели отправляла среди ночи СМС-ки. При этом она могла прервать секс словом «минуточку». Ивана Сергеевича, нельзя сказать, что это обстоятельство сильно возбуждало, но он успокаивал себя тем, что так ведет себя новое поколение. Он уже и сам не мог себе представить жизнь без мобильника, и с ужасом вспоминал прежнюю жизнь, когда в любое время могла позвонить по телефону теща и затянуть разговор на час. В этом смысле он был благодарен прогрессу.
В этот день как-то не заладилось. Полина впервые отказала ему в сексе под предлогом головной боли, чего за ней раньше не наблюдалось, повернулась к стенке и, к удивлению Ивана Сергеевича, несмотря на головную боль, заснула крепким сном. А сам Тургенев долго не мог заснуть, переживал устный отказ, хотел было взять положенное упорством, но ласки как-то не задались, были неубедительными. С такими ласками, он понимал сам, вряд ли чего-нибудь добьешься, и он мысленно согласился на другой раз.
Иван Сергеевич заснул. И снился ему сон, что ночь и что он в аэропорту, и уже идет на посадку в самолет. Заходит внутрь, а самолет всего лишь пластмассовая игрушка. Иван Сергеевич попросил разрешения сесть в самый хвост самолета. На всякий случай. Сел поудобнее, пристегнулся и заснул. Через некоторое время он проснулся, посмотрел в окно: самолет ехал по взлетной полосе. Иван Сергеевич подумал, что вот и хорошо. Можно спокойно спать дальше. При этом в реальном сне он просыпался, гладил Полину по заду и думал, что в Полине, пожалуй, совместила природа все его тайные мечты. И засыпал снова. А там, в другом сне, он тоже проснулся и опять увидел, что самолет едет, но теперь средь полей, лесов и рек.
Это его насторожило, но Иван Сергеевич снова заснул, а когда снова проснулся, уже рассвело, Полина лежала на боку, Иван Сергеевич положил руку Полине на бедро, и по его телу растеклась благородная нега, сродни теплому счастью тех времен, когда мать накрывала в детстве одеялом, предварительно согретым раскаленным утюгом, и когда нельзя было позвонить из села в Париж, и к другим временам, когда сам он считал себя тонким человеком, умницей, стремящимся к высокому званию русского интеллигента, а теперь ограничивался простым сексом, когда не надо завоевывать внимание чтением «Медного всадника» наизусть, а достаточно правильно ухватить желанную даму за мягкое место. И снова заснул.
В самолете уже рассвело. Иван Сергеевич посмотрел в окно. Самолет стоял внутри обычного московского дворика, окруженный со всех сторон домами. Все другие пассажиры крепко спали. Наверное, не знали, что уже прилетели. Тургенев вышел на улицу. Самолет упирался носом прямо в подъезд дома, напоминавший тот, где жила Полина, из которого он давеча вышел, правое стекло кабины было разбито кирпичом, а крыло хвоста аккуратно отпилено поперек.
- Конечно, а то как бы он въехал во двор,- подумал Иван Сергеевич.
Войдя в кабину, он застал обоих пилотов спящими.
- Надо разбудить пилотов, - решил Тургенев. Один из пилотов был похож на известного актера Ефима Шифрина, другой же маленький, толстенький и лысенький из того же «неугомонного» племени. Когда они наконец проснулись, Иван Сергеевич спросил, что случилось.
- Мы заблудились, - ответили пилоты.
Иван Сергеевич проснулся с улыбкой. Он помнил сон. Полина тоже проснулась, сонная, как бы на прощание, поцеловала его в губы, мол вставай, иди. Она никогда его не провожала, никогда не готовила завтрак, не пила с ним кофе. Обычно он наверстывал в аэропорту. Так у них было заведено.
- Мне приснился смешной сон, - сказал Иван Сергеевич.
- Расскажешь?
- Нет, я до обеда сны не рассказываю. Иначе они сбываются.
- Если смешной, можешь рассказать.
Иван Сергеевич еще мокрый после душа, заодно вытираясь розовым, как он сказал Полине, «девчачьим» полотенцем, сам захлебываясь от смеха, рассказал свой сон. Полина ужасно смеялась. Он поцеловал ее веселую. Оделся и пошел.
Перед самолетом Иван Сергеевич позавтракал, выпил кофе и вдруг стал ужасно переживать, что накануне рассказал Полине сон. Еще хуже ему стало, когда он увидел вместо Аэробуса-319 старую 154-ю «тушку». Сон стал сбываться. Предвкушая беду, Иван Сергеевич попросил, чтобы его посадили в хвосте самолета, пристегнулся и спросил, почему поменяли самолет, на что стюард обыкновенно ответил:
- Я тоже должен был лететь сегодня в Рим.
Иван Сергеевич опустил переднее кресло таким образом, что можно было вытянуть ноги, закрыл глаза и в таком виде приготовился к худшему, что будет. При этом он вдруг подумал, что преступным образом потерял бдительность, что зря рассказал Полине сон, что из-за пустяка поставил на карту слишком многое, словом, был глубоко не удовлетворен собой и своей судьбой. И ничего хорошего уже не ждал. Тем не менее Иван Сергеевич заснул. И проснулся оттого, что сквозь сон услышал, что по погодным условиям самолет вынужден приземлиться не в Шереметьево, где его встречали, а в Домодедово, откуда ему придется теперь добираться самому.
- Заблудились,- подумал Иван Сергеевич и улыбнулся.
Через три дня, после командировки, Иван Сергеевич возвращался по давно заведенному маршруту. Перед тем, как навестить Полину, он позвонил предупредить, что скоро будет.
- Не надо приезжать,- сказала Полина.
- Почему? - удивился он.
- Я тебя не люблю.
- Да, сначала спокойно подумал Иван Сергеевич Тургенев,- жизнь действительно сложная штука и полна неожиданностей. И никогда не знаешь, откуда и с какой стороны что ожидать. Вот вроде бы все понятно, вроде бы учтены все законы сновидений, и все сбылось как по шпаргалке, а нет, вдруг вступают в силу иные законы природы, другие сны, и ты уже бессилен чему-либо препятствовать.
Так или почти так думал он. Но в следующий момент его будто заклинило, словом, на него нашла напасть. И он подумал, что лучше бы ему сейчас отрезали голову с его мыслями, потому что теперь, кроме как о Полине, он больше ни о чем не мог думать.
И не по какой-такой особой причине, а просто потому, что она - Полина, а он, все-таки, Иван Сергеевич.