Иосиф Блюм и Высшие Сферы
Известно, что Иисуса дважды прогоняли палками из Храма за свободомыслие, Джордано Бруно сожгли на костре за упрямство, Льва Толстого отлучили от церкви за то, что был шибко себе на уме, а Иосифа Блюма исключили из религиозной общины за неуплату членских взносов.
Блюм был не то, чтобы очень верующим, но соблюдал порядок и временами субботу, а также, хоть и не очень активно, но ходил помолиться, стало быть грозное предупреждение от общины страдальчески переживал и даже пустил слезу. В письме, к слову будет сказано, было написано, что если Блюм хочет, чтобы за его здоровье, а также за здоровье его близких и впредь молились Б-гу в его, Блюма, отсутствие, то он, Блюм, должен немедленно заплатить известную сумму по известному банковскому счету.
Блюм бушевал. Но последующая реакция его была такова: во-первых, им, Блюмом, было повторено слово в слово всё то, что нами было изложено выше, т.е. Блюм, как человек образованный, сразу причислил себя к числу страдальцев, святых и великомучеников, и таким образом наполовину утешился; во-вторых, Блюм сообразил, что если он не будет регулярно ходить на молитву, то без него вряд ли соберётся необходимый десяток полноценных евреев, а тогда молитва будет всё равно не действительна и не достигнет Всевышнего Предела. У Бога с этим делом строго.
"Пусть им будет хуже", - в конечном итоге вывел Блюм, однако положил себе не позже, чем когда будут деньги, заплатить по счёту.
Дав себе такой, в сущности, нехитрый обет, Иосиф Блюм окончательно успокоился.
Далее события разворачивались следующим образом. Как-то вечером зашёл к Блюму сосед сверху по имени Клаус Шлёп-нога и предложил:
- Давай, друг Иосиф, от нечего делать в картишки перекинемся.
Заметим, что Клаус Иосифу никакой не друг и отношение Блюма к нему вполне пренебрежительное: во-первых, Клаус для Блюма был немец, а этого итак довольно, во-вторых, от Клауса ушла жена, в-третьих, на вид он был невзрачен и пришлёпывал ногой. Вполне согласно прозвищу. Но делать в тот вечер было нечего. Пиво своё Иосиф не рассчитал и уже выпил, а потому выходило, либо спать ложиться неудовлетворённым, либо сыграть с Клаусом в картишки и выпить клаусова пива для разнообразия. Но сначала он немного покобенился, заметим, без всякой задней мысли. Так, для порядка.
- Клаус, сказал он,- только у меня одно условие. Играть будем на деньги. Чтобы был интерес. А так я не согласен.
Клаус сперва не понял, но делать нечего. И он согласился. И проиграл Иосифу Блюму шесть миллионов. Не сразу, конечно. К утру.
Когда сумма достигла этих самых миллионов, Блюм сказал Клаусу:
- На этом, дружище, довольно, а то ты со мной никогда в жизни не рассчитаешься.
- А как насчёт отыграться? - взмолился Клаус.
- Ты, - ответил ему Блюм, - уже своё отыграл на сто лет вперёд. Пиши, брат, лучше расписку на шесть миллионов. И не каких-нибудь рейхсмарок, а самых обыкновенных "Братьев Гримм".
Клаус покраснел от натуги, но расписку дал. Наверное спьяну. По трезвому он бы этого никогда не сделал.
- Завтра пойдём к нотариусу, - сказал Блюм, - заверим твою подпись.
- Зачем?
- Для порядка.
- Для какого?
- Для общего, - сказал Блюм, нисколько не надеясь на то, что из этого выйдет какой-либо толк.
У Клауса Шлёп-ноги денег сроду не водилось. Блюм это знал, но на другой день они всё же пошли к известному в Бад Хеслихе адвокату Веберу, который по совместительству был ещё и нотариусом, и заверили бумагу. А внизу по просьбе Блюма было приписано, что Клаус Шлёп-нога обязуется выплатить долг при первой же возможности.
С этого дня жизнь Иосифа Блюма круто изменилась. Во-первых, он купил себе такую машину, о которой раньше даже мечтать без страха не мог. Конечно в кредит. Его спрашивают про деньги, а он сразу показывает бумагу от нотариуса, где ясно сказано, что он теперь законный обладатель миллионов, которые будут ему непременно выплачены при первом удобном случае. Во-вторых, вместо пивной "Зелёный охотник" Блюм ходит в клуб. Его новый приятель миллионер, у которого уже десять миллионов. Они с Блюмом смеются над одним, у которого их всего два. По утрам Блюм играет в теннис, а по выходным в гольф. У него новая подружка. И вообще, он переехал в другой район, а дешёвые магазины пренебрежительно обходит стороной. Ему, как он теперь говорит, с этой голытьбой делать нечего.
Иногда звонит ему Клаус.
- Давай, - говорит, - сыграем. Всё же шесть миллионов. Может я как-нибудь отыграюсь.
- Нет, - отвечает ему Блюм, - я в карты больше не играю. И вообще,
не буду я с тобой ни во что играть.
А сам тем временем думает: а вдруг Бог или Фортуна повернутся к нему ягодицами, и он свои кровные миллионы назад Клаусу проиграет? Что тогда? Ведь к новой жизни он уже привык.
Проницательный читатель, а такие встречаются всё больше и больше, разумеется, ехидно спросит: какое-такое отношение вся эта история имеет к членским взносам и Б-гу? Точь-в-точь такое же, как Б-г к членским взносам, а Жанна д´Арк к радио и беспроволочному телеграфу.
Блюм был не то, чтобы очень верующим, но соблюдал порядок и временами субботу, а также, хоть и не очень активно, но ходил помолиться, стало быть грозное предупреждение от общины страдальчески переживал и даже пустил слезу. В письме, к слову будет сказано, было написано, что если Блюм хочет, чтобы за его здоровье, а также за здоровье его близких и впредь молились Б-гу в его, Блюма, отсутствие, то он, Блюм, должен немедленно заплатить известную сумму по известному банковскому счету.
Блюм бушевал. Но последующая реакция его была такова: во-первых, им, Блюмом, было повторено слово в слово всё то, что нами было изложено выше, т.е. Блюм, как человек образованный, сразу причислил себя к числу страдальцев, святых и великомучеников, и таким образом наполовину утешился; во-вторых, Блюм сообразил, что если он не будет регулярно ходить на молитву, то без него вряд ли соберётся необходимый десяток полноценных евреев, а тогда молитва будет всё равно не действительна и не достигнет Всевышнего Предела. У Бога с этим делом строго.
"Пусть им будет хуже", - в конечном итоге вывел Блюм, однако положил себе не позже, чем когда будут деньги, заплатить по счёту.
Дав себе такой, в сущности, нехитрый обет, Иосиф Блюм окончательно успокоился.
Далее события разворачивались следующим образом. Как-то вечером зашёл к Блюму сосед сверху по имени Клаус Шлёп-нога и предложил:
- Давай, друг Иосиф, от нечего делать в картишки перекинемся.
Заметим, что Клаус Иосифу никакой не друг и отношение Блюма к нему вполне пренебрежительное: во-первых, Клаус для Блюма был немец, а этого итак довольно, во-вторых, от Клауса ушла жена, в-третьих, на вид он был невзрачен и пришлёпывал ногой. Вполне согласно прозвищу. Но делать в тот вечер было нечего. Пиво своё Иосиф не рассчитал и уже выпил, а потому выходило, либо спать ложиться неудовлетворённым, либо сыграть с Клаусом в картишки и выпить клаусова пива для разнообразия. Но сначала он немного покобенился, заметим, без всякой задней мысли. Так, для порядка.
- Клаус, сказал он,- только у меня одно условие. Играть будем на деньги. Чтобы был интерес. А так я не согласен.
Клаус сперва не понял, но делать нечего. И он согласился. И проиграл Иосифу Блюму шесть миллионов. Не сразу, конечно. К утру.
Когда сумма достигла этих самых миллионов, Блюм сказал Клаусу:
- На этом, дружище, довольно, а то ты со мной никогда в жизни не рассчитаешься.
- А как насчёт отыграться? - взмолился Клаус.
- Ты, - ответил ему Блюм, - уже своё отыграл на сто лет вперёд. Пиши, брат, лучше расписку на шесть миллионов. И не каких-нибудь рейхсмарок, а самых обыкновенных "Братьев Гримм".
Клаус покраснел от натуги, но расписку дал. Наверное спьяну. По трезвому он бы этого никогда не сделал.
- Завтра пойдём к нотариусу, - сказал Блюм, - заверим твою подпись.
- Зачем?
- Для порядка.
- Для какого?
- Для общего, - сказал Блюм, нисколько не надеясь на то, что из этого выйдет какой-либо толк.
У Клауса Шлёп-ноги денег сроду не водилось. Блюм это знал, но на другой день они всё же пошли к известному в Бад Хеслихе адвокату Веберу, который по совместительству был ещё и нотариусом, и заверили бумагу. А внизу по просьбе Блюма было приписано, что Клаус Шлёп-нога обязуется выплатить долг при первой же возможности.
С этого дня жизнь Иосифа Блюма круто изменилась. Во-первых, он купил себе такую машину, о которой раньше даже мечтать без страха не мог. Конечно в кредит. Его спрашивают про деньги, а он сразу показывает бумагу от нотариуса, где ясно сказано, что он теперь законный обладатель миллионов, которые будут ему непременно выплачены при первом удобном случае. Во-вторых, вместо пивной "Зелёный охотник" Блюм ходит в клуб. Его новый приятель миллионер, у которого уже десять миллионов. Они с Блюмом смеются над одним, у которого их всего два. По утрам Блюм играет в теннис, а по выходным в гольф. У него новая подружка. И вообще, он переехал в другой район, а дешёвые магазины пренебрежительно обходит стороной. Ему, как он теперь говорит, с этой голытьбой делать нечего.
Иногда звонит ему Клаус.
- Давай, - говорит, - сыграем. Всё же шесть миллионов. Может я как-нибудь отыграюсь.
- Нет, - отвечает ему Блюм, - я в карты больше не играю. И вообще,
не буду я с тобой ни во что играть.
А сам тем временем думает: а вдруг Бог или Фортуна повернутся к нему ягодицами, и он свои кровные миллионы назад Клаусу проиграет? Что тогда? Ведь к новой жизни он уже привык.
Проницательный читатель, а такие встречаются всё больше и больше, разумеется, ехидно спросит: какое-такое отношение вся эта история имеет к членским взносам и Б-гу? Точь-в-точь такое же, как Б-г к членским взносам, а Жанна д´Арк к радио и беспроволочному телеграфу.