Об уходе.
У меня есть чёрная коробка, изначально из-под красивых туфель.
Но ставшая за ненадобностью коробкой сентиментальности.
Там хранятся старые фотографии, письма, какие-то рисунки, несколько совершенно нелепых подарков, целое собрание моих эмоций.
Там хранятся печаль Пьеро и обман Арлекино.
Иногда я достаю её, перебираю пальцами листы и пытаюсь вспомнить момент, когда приходит осознание того, что пора.
Держу как за тонкую нить эту память.
Это мгновение всегда одинаково, у него одна маска.
Сейчас я провожу по тёплой коже рукой, пульс бьёт, волосы на ветру.
И через миг нет ничего.
И лёгкая свобода от себя.
А потом, через много лет, смотрю на лица.
Спрашиваю себя, почему именно они, и не нахожу ответ.
Единственное, что остаётся: Воспоминание себя.
Я не на их лица смотрю на самом деле, я смотрю на себя через их глаза и люблю себя.
Я люблю их за то, что люблю себя через них.
И мне больше не нужна такая любовь.
Но ставшая за ненадобностью коробкой сентиментальности.
Там хранятся старые фотографии, письма, какие-то рисунки, несколько совершенно нелепых подарков, целое собрание моих эмоций.
Там хранятся печаль Пьеро и обман Арлекино.
Иногда я достаю её, перебираю пальцами листы и пытаюсь вспомнить момент, когда приходит осознание того, что пора.
Держу как за тонкую нить эту память.
Это мгновение всегда одинаково, у него одна маска.
Сейчас я провожу по тёплой коже рукой, пульс бьёт, волосы на ветру.
И через миг нет ничего.
И лёгкая свобода от себя.
А потом, через много лет, смотрю на лица.
Спрашиваю себя, почему именно они, и не нахожу ответ.
Единственное, что остаётся: Воспоминание себя.
Я не на их лица смотрю на самом деле, я смотрю на себя через их глаза и люблю себя.
Я люблю их за то, что люблю себя через них.
И мне больше не нужна такая любовь.