Между строк
- Ну так и что ты думаешь? - закончил он свой монолог.
- Я... - я не знала, что ответить, потому что никак не ожидала услышать от него такие слова. Нужно было чем-то нарушить молчание. Я посмотрела в окно и засмеялась, немного смущенная, - я думаю, что пора идти спать. Вон, смотри, солнце уже.
Мы попрощались - ни холодно, ни тепло, - просто как два человека, проговоривших всю ночь. Мы были едва знакомы, но многие наши взгляды, при всей их непохожести, продолжали, дополняли друг друга, были следующей строчкой. Такой мозаичный паззл, собранный на двоих. Последнее время мне везет на подобных людей. Только мозаика каждый раз разная.
Я вышла на немноголюдную улицу прямо в трепещущем сердце города. Утро выходного дня, еще спящий, но уже залитый ясной, прозрачной, солнечной краской Петербург. Краска стыда после слишком буйного и необузданного разгула? Молодой румянец выспавшегося юноши? Как же свежо, солнечно, восхитительно!
Я стала вспоминать события прошлой ночи. Шумная компания друзей, перемещения по темным блестящим улочкам, из бара в бар. Окунаешься в запахи, вкусы, ритмы, потом - легкая передышка, свет фонарей, голоса таксистов, навязчиво предлагающих свои услуги, блики воды в смолянистых бездонных каналах и речушках. И вот мы на месте, и снова шумно, громко, ярко!
Мне особенно запомнился один момент: я вышла подышать прохладным, август же, воздухом, и на улице плыл туман. Редко этот гость заходит в город, предпочитая ютиться по окрестностям, на дачах друзей, гулять по лугам и лесам. И вот я смотрю на ночное ясное небо. Из окна второго этажа падает косой свет. Кто-то не спит, растревоженный то ли музыкой, то ли громкими соседями, а, может, просто дурные мысли стучат в висках. Свет падает, задевая за козырек над входом, и в этом самом белесом потоке туман раскрывает мне свою сущность. Тысячи мелких капелек гоняются друг за другом, купаются в лучах, дразнят. Картина завораживает. Я готова была стоять и наблюдать целую вечность, если бы туман позволил. Но свет из окна погас.
Я вернулась к друзьям. Мы сидели и спорили о судьбах России, о современном кино и о том, где самые вкусные коктейли. Кто-то переходил на крик, другой был всем недоволен, а третий просто сидел, улыбался, слушал. Кто-то уехал домой, не выдержав градусов спора, сославшись на усталость, на приближающееся утро, на ранние дела. Постепенно нас становилось все меньше и меньше, осталось двое. У меня тоже были дела, но на них совершенно не хотелось ссылаться: разговор становился по-настоящему интересным.
Мы познакомились только недавно, но проговорили столько часов, сколько лет могли знать друг друга. О чем шла речь? Память в такой же дымке, какая была сегодня ночью на улице, и редкими сполохами в ней загораются, освещаются обрывки фраз и мыслей. Никто уже не вспомнит деталей, осталось лишь ощущение, что это был тот редкий, действительно искренний разговор, которые современным этикетом не предусмотрены.
Так что же я думаю? Я вспоминаю его утренний монолог, особенно одну фразу. Никак не выходит она из головы. Очень простые слова. Но какой эффект они имеют!
Ну вот и мой дом, чуть обшарпанный, с легким запахом сырости подъезд, вон - пылью покрытая паутина раскачивается на лампе. Звук замка от квартиры, такой странный в утренней тишине, но в подъезде пахнет сигаретным дымом, значит, все-таки жизнь идет. Люди приходят, уходят, возвращаются. Кошка мяукает, проголодалась за ночь.
Только переступив порог квартиры, понимаешь усталость. Хочется прямо вот здесь, в коридоре, уткнуться спиной в стену, скатиться каплей росы на прохладный пол, уснуть как есть. И вот она, утренняя ирония: механически готовишься спать, наблюдая безупречное голубое небо из окна, редкий драгоценный камень в желтоватой оправе дворов-колодцев.
Открытая форточка, бодрящий воздух, приятная тяжесть век и теплого одеяла, в которое закутываешься, как в кокон, чтобы прекрасной бабочкой вылететь из него через четыре часа. Через четыре часа звенит будильник, но я уже разбужена слепящим светом, он лижет мне щеки, как преданный пес. Белый, яркий, веселый пес. Отбрыкиваешься от него, поворачиваешь голову в сторону, а он уже тут как тут, с другой стороны, отражается в зеркале, заставляет улыбаться и щурить глаза.
- Ну привет! - получается очень жизнеутверждающе, как будто и не было бессонной ночи, чуть заметной тупой боли в затылке и лихорадочных сборов, чтобы опоздать на десять минут, а не на полчаса.
Стандартный поцелуй в щеку, взаимное «круто выглядишь», недолгое обсуждение меню, чайник чая, заказанный на двоих. Расселись, давно не виделись, чуть прошлись по общим знакомым, а что у тебя, да все так же, и у меня. Вот оно, краткое резюме событий частной жизни. Ну все, давай перейдем к делу.
Веселый девичий смех, чайник пуст, мы знаем друг друга сто лет, но иногда я открываю этого человека как будто заново. Много воды утекло, она унесла с собой все, что неважно, да и что важно, пожалуй, - тоже. Мы меняемся, я, она, события, мы... Наверняка уже миллионы раз надоедали друг другу, удалялись, приближались, никогда не ссорились, но мы знаем друг друга столько лет, что иногда даже становится страшно.
- Давай пойдем по городу погуляем. Смотри, какая погода! - предложил кто-то из нас.
И вот мы бредем по набережной Фонтанки, в сторону Летнего сада, обсуждаем маникюр и недавно прочитанные книги. А также другие непростые вещи, которые бывают на свете.
- Слушай, а ты была когда-нибудь, как бы это объяснить, безусловно счастлива? Когда у тебя вроде бы дела идут не очень, и радоваться нечему, а ты - все равно счастлива?
- Ты с ума сошла такие вопросы задавать! Ну ладно, дай подумаю. Даже не знаю... я бываю счастлива, но все как-то по поводу. А без... Вот так, сразу, в голову ничего не приходит. А ты?
А я? Мне вспомнился один момент из студенческих лет. Тогда я регулярно гуляла по Петербургу, знакомясь с ним все ближе и ближе. Это сейчас я переключилась на людей, а тогда мне было безумно интересно открывать все новые черты, стороны, грани - именно в городе. Живое в неживом, пульсация гранитных вен. Это можно прочувствовать только в одиночестве. И вот однажды мне удалось подглядеть за городом в очень интимный момент.
- Знаешь, я как-то шла по Дворцовому мосту. Была зима, или поздняя осень, уже не помню точно. Помню, что дул очень холодный ветер... На мосту он становился совсем... руки замерзали, я их прятала в рукава, но это не помогало. А еще мне было безумно грустно, потому что, - я вздохнула, - личной жизни никакой, одиноко, с учебой засада, и настроение такое, что вот становись и плачь, и все. Наконец я дохожу до площади, как раз ровно в тот момент... знаешь, есть такой момент, он очень недолго длится. Это что-то такое тонкое, между днем и ночью, но это не сумерки. Это трудно уловить, и трудно объяснить. Можно я метафорой? Это как будто день и ночь - самые близкие друг другу люди, но они не могут быть вместе, и у них есть несколько секунд, чтобы коснуться друг друга. И в эти несколько секунд они вкладывают всю нежность, всю, понимаешь? - я вопросительно взглянула на подругу, она чуть заметно кивнула, но такие вещи нужно именно пережить, - и... воздух весь пропитан этой нежностью. И ты стоишь на этой Дворцовой площади, на серых булыжниках, стоишь, как вкопанный, как будто в другом мире... Там нет дня, нет ночи, там все размыто, все покрыто этой сиреневой дымкой. И тогда я поняла, что можно быть счастливой вне зависимости от. Не просто поняла, я действительно была счастлива. Просто так. А может, эта сиреневая дымка и была причиной моего счастья. Не знаю.
- Сиреневый тумаааан, - протянула она, и мы засмеялись.
Самые близкие тебе люди хороши именно тем, что ты знаешь их, как заученную со школьной скамьи русскую классику. Перечитываешь вновь и вновь, и с каждым разом становится только интереснее. Это чистой воды импрессионизм: предмет изображения один, но он все время разный. В зависимости от времени суток, света, который сегодня лежит по-новому, угла обзора и твоего настроения. Здорово, что мои люди - не любят тень.
- Круто погуляли!
- Согласна!
- Ну что, давай, не пропадай...
- Какое там. Нам же нужно еще будет обсудить детали.
- Ага. Тогда созвонимся на днях?
Я кивнула:
- Привет мужу!
Она направляется в сторону метро, присоединяется к потоку людей, только, в отличие от большинства, глаза у нее светятся. Я достаю телефон. Звоню не ей.
- Привет!
- Ну, привет, коли не шутишь.
- Ты как?
- Я... да как-то так.
- Понятно.
И ведь действительно понятно. Может быть, самое честное общение ведется между строк.
Есть такие слова, которые заполняют собой все пространство, и между строк - тоже. И они сегодня со мной весь день, с самого утра неотступно следуют по пятам, где бы я ни находилась. На самом деле все это напоминает город, он такой же, он между строк, он так же на поверхности, он следует за тобой, он в тебе. Он живой.
Так сложилось, что дома сегодня меня никто не ждет, потому что греется где-то на своем солнце. Я выбираю провести этот вечер в одиночестве. Музыка задает ритм, в голове белая пустота, я называю это «байроновское похмелье», кристальная ясность, мыслей нет. Небо вторит мне: на нем ни облачка.
Я гуляю по любимым местам, в каком-то бессознательном состоянии. И тут понимаю, что передо мной - горизонт. Солнце вот-вот коснется воды, это мой первый закат в этом году. Ветер с залива дует в лицо. Ветер - это свобода. Я иду навстречу свободе.
Мне кажется, что эта фраза может изменить всю мою жизнь.