Опера "Война и мир". Рецензия.
Вчера на премьере постановки оперы Сергея Прокофьева «Война и мир» зал второй Мариинки был заполнен на все сто, но, судя по тому, сколько народа осталось к концу, режиссер Грэм Вик и художник-постановщик Пол Браун сегодня ночью вряд ли спали хорошо.
Вообще, поход на этот спектакль был подарком маме на день рождения, но она в самый последний момент не смогла пойти. Сегодня на всякий случай она позвонила узнать, не там ли был этот ужас-ужас, бал в противогазах, отрывок из которого только что показали в новостях. Услышав мой положительный ответ, мама перестала сожалеть об упущенном и защебетала что-то про прекрасные классические постановки. Остановив себя на полуслове, я решила не сообщать ей, что противогазы все же не были столь ужасны. Во-первых, идея-то хорошая, а во-вторых, ей просто не с чем сравнить - она же не видела кусков кобыл в контейнере и гигантскую сумку, ползущую с одного конца сцены на другой. Поскольку желание поговорить про противогазы так никуда и не пропало, я решила написать что-то вроде рецензии.
Музыкальная часть вопросов не оставила: лишь Кутузов где-то сплошал немного, а в остальном все было прекрасно исполнено, поэтому тут без подробностей. Но была и другая часть: режиссерское видение, костюмы и декорации. Вот уж где можно разгуляться!
Главное, что я хочу сказать, - в противовес, наверное, большинству, - на самом деле в постановке было много хороших находок и решений. Основная же беда состоит в том, что практически каждой вот такой находке сопутствует огромное "но". Задумки хороши на идейном уровне, а вот реализованы неудачно и с перегибом. Кто уж тому виной - режиссер, художник-постановщик или все вместе взятые, в общем-то и не важно. Не вышло так не вышло, и ничего тут не поделаешь. Но я все равно хочу подчеркнуть именно хорошее, потому что нет худа без добра, а о "но" все равно умолчать не получится.
Единственное, что понравилось безоговорочно, - решение перенести героев в современность. Ход сам по себе не новаторский, зато подбор типажей и актерская игра - просто на высоте, а современные эквиваленты героям того времени найдены очень точно, даже безупречно. Лично мне это дало новый взгляд на толстовских персонажей, ведь при всем психологизме и кочующих из века в век неизменных (чуть было не написала "низменных") нравах человека как такового, есть нюансы, которые как бы стираются костюмами прошлого. Обычно же как: по одежке встречаешь, но очень схематично. Ну, граф и граф, камзол и камзол, но разве сильно разнятся платья Элен и Наташи? Почему одна - гадкая женщина, а вторая - нет? Перенос в современность дает возможность ответить на этот вопрос уже только исходя из внешнего вида: и платья, и манера поведения мгновенно включают в нас культурные коды, благодаря которым можно понять и сразу, и больше. Более того, я уверена, что гуляка и повеса Анатоль, обязательно бы нюхал кокаин, что полудевочка Наташа, так же чуть неуклюже бы носила розовую мини-юбку... а Наполеон с Кутузовым так бы и остались сами собой, потому что им не подберешь современных аналогов. Вероятно, по той же причине лакеи ходили в ливреях, а гувернантки и сиделки - в современных одеждах, ведь где сейчас найдешь эквивалент лакея? А няни и горничные есть.
Мне нравится идея стирания границ. Смешение прошлого с современностью не только меняет визуальный облик, но и служит режиссерской цели: лучше раскрыть героев и их нравы, сделать их понятнее и ближе. Пример я уже приводила выше. Обычно внутренний отклик возможен лишь при наличии похожего опыта или переживаний, связи со своей личной историей. Современность - неотъемлемая составляющая этой личной истории. Обычно внутренний отклик идет на вневременное и общечеловеческое. Но почему бы параллель, дорогу к личному опыту, не провести и на визуальном плане? Формула "времена меняются, а человек - нет" все та же, но времена, то есть костюмы и антураж, меняются уже не относительно нас, а относительно произведения.
Смешение даже двух времен - дело тонкое и сложное, требующее и мастерства, и вкуса. Что уж говорить о том, когда этих времен больше. Тут, чтобы не навредить, к вкусу и мастерству требуется еще и гений. Иначе получится то, что мы видели на сцене (вот и подобрались к первому "но"): визуальный временной сдвиг, который так замечательно работал в первой части, во второй начинает вызывать только недоумение. Смешались в кучу сначала старинные камзолы и современный камуфляж, затем к ним добавились комбинезоны советских рабочих, военная хроника второй мировой, французские флаги, увенчанные орлами третьего рейха, и, наконец, смешались в кучу кони, люди (ладно, не в кучу, но в одну похоронную процессию). Очевидно, что перед нами была попытка показать преемственность исторических событий и связать один велики подвиг русского народа с еще одним, более поздним. Такая привязка фактически диктуется самой оперой (точнее, историей и временем ее создания), но в контексте уже имеющихся игр со временем ничего, кроме путаницы и раздражения она не вызывает. В общем, то ли гений уснул, то ли все же лучше недосолить, чем пересолить.
В большинстве своем художественные решения режиссерских задумок и образов вызывают много вопросов - именно в плане своей "художественности". То композиции не хватает, то какие-то отвратительные цветовые решения, то свет лежит там, где его вовсе не хочется, а солисты в прямом смысле этого слова оказываются в тени. В результате глаз лихорадочно пытается найти, за что бы ему зацепиться, но не находит точки сборки, и сцена распадается на куски. Первый бал Наташи Ростовой - яркий тому пример (картинки, к сожалению, лучшей не найти)
Что мы видим? Черный фон, красная ковровая дорожка, серовато-белый трап самолета, мерцающая люстра с нисходящими по спирали кристаллами (наверняка Сваровски) и огромная светящаяся стена из оникса. Будто бы позаимствованная в вестибюле театра (осознанная шутка постановщика?), она больше походила на спешные ремонтные работы, нежели на часть декораций (вы тут продолжайте, продолжайте, а мы стеночку быстренько провезем, никто и не заметит). Кстати, когда та же стена чуть позже заняла на сцене центральное место и превратилась в туалетную комнату, она тут же перестала смотреться бельмом на глазу, что еще раз доказывает, насколько важны не только сами элементы, но и то, с чем и как они взаимодействуют. Далее вся картина дополнилась новым световым пятном: чуть ли не лубочным изображением довольной крестьянской пары на ярко-желтом колосящемся поле. Отвлекусь, но каждый раз, когда в постановках задействован этот экран, меня мучает вопрос: почему картинки пиксельные? Это решили сэкономить на технике, или просто экраны таких размеров не позволяют добиться должного качества изображения? Загадка.
Но вернемся к сцене. Каждый из вышеперечисленных элементов уже сам по себе привлекает внимание. Соединенные вместе, они создают не грамотную эклектику, где каждая часть уместна, а трудновыносимую какофонию, где все составляющие перетягивают внимание на себя. Получается масса ярких, даже китчевых пятен, которые отличаются по всем возможным параметрам: стиль, временная принадлежность, цвет, форма - и ни одного связующего элемента, который бы все это нагромождение держал вместе. Именно поэтому, я думаю, так странно преобразуются все смелые находки, которые здорово бы сыграли в ином визуальном пространстве: идея остается незамеченной, а эпатажная часть выпячивается до безумия. И вот, уродливым кажется трап, по которому спускаются гости, прибывая на бал, - но ведь как метко он обозначает: да, перед нами истинная элита! Или же ужаснувшие многих противогазы, в которых танцевали участники бала, - неумолимое напоминание о том, что война близко, буквально витает в воздухе. Да что уж там витает! Она настолько уже пробралась в "мир", что даже зрительно материализуется в виде этих масок, уже сейчас разделяет людей. Похожая функция, кстати, и у танка, который давит нас своим присутствием во многих сценах первой части, и у огромного слова "МИР", напоминающего нам, что во время войны жизнь тоже есть, и никуда она не делась. Но что танк, что слово, на зрительном уровне выглядят порой даже нелепо, с перегибом. И таких моментов - множество.
Видно, что в образы вкладывался смысл, например, дизайнерская сумка как символ роскошной жизни, - и нежелание высших кругов расстаться со своим роскошным добром, которое они тянут за собой, покидая Москву. Но реализация этой идеи вызывает непонимание - зачем настолько перегибать палку? Даже если тут был расчет на игру, шутку, всему свое время. Да, агенты, которые осматривают территорию, прежде чем доставить Кутузова на сцену, или огромное зеркало, в котором разлеглись (и разлагаются) Курагин с Долоховым, и некоторые другие моменты из первой части, - это не только забавно, но и допустимо - потому что мы еще "в миру" (да осудят меня сторонники истинно высокого искусства, не терпящего игр!). Но когда мы во второй части переходим на другой уровень, уровень трагедии, причем уже не личной, а народной, когда мы уже столкнулись со смертью на сцене, то и огромная сумка, и полуголый кордебалет выглядят не только неуместно, но попросту отвратительно. Впрочем, допускаю, что именно на такой эффект и был расчет, что не избавляет от вопроса "зачем?".
Из удачных визуальных решений могу отметить сцену первого акта, где хор на сцене сливается с фотографией на экране, и тем самым продолжается до бесконечности, показывая, что русский народ - это огромная сила (да и тут небольшой косяк, как заметила моя подруга, - люди на фото по размеру должны по идее быть меньших размеров). Хороша была еще и сцена совета в Филях, которая проводилась в бункере, поднимающимся из сцены. Забавно, что фотографии именно этих двух сцен опубликованы на странице Мариинского Вконтакте в качестве показательных сцен из оперы (откуда и перекочевали в мою запись).
В довершение еще раз подчеркну, что очень жаль, что задумки в основе своей хорошие, оказались понатыканы как попало. Я-то очень за эксперименты и новые решения, особенно когда сцена технически это позволяет. Вот в тех же "Троянцах" тоже был и камуфляж с автоматами (перешел Грэму Вику по наследству?), и проекции, и смесь времен, но там как-то все к месту, все несло свою функцию. И, главное, использовалось в меру, потому, наверное, и работало.