Полковник Василий Геннадьевич Салов
Каждое поколение выпускников Балашовского ВВАУЛ знает этого человека. Полковник запаса Василий Геннадьевич Салов. 
Руководитель школы юных космонавтов, хоть и с 70-ых годов , он не прекращал готовить новые покаления летчиков.
Не так давно натолкнулся в интернете на военные фотографии этого замечательного человека награжденного 5 орденами красного знамени (всего 5-ти кратных кавалеров ордена было чуть более 300). Это были фотографии из архива его сослуживца и штурмана экипажа Чуверова Евгения Григорьевича.
Василий Геннадьевич Салов за войну выполнил 432 боевых вылета, награжден пятью орденами Красного Знамени. К званию Героя Салов представлялся (трижды, два раза уже в 1945г), но Героя так и не получил.
После войны служил в Балашовском высшем военном училище летчиков. Среди его учеников Герои и дважды Герои Советского Союза (Коваленок, Дейнекин и еще более 20 человек).
Под катом всего лишь малая страница истории этого человека.
На данном фото декабря 1941 Василий Геннадьевич(второй ряд, второй справа) в звании лейтенанта среди однополчан. Судя по тому, что у всех на груди орден красного знамени, фото сделано после награждения.
"26 января 1945 г. две девятки Ту-2 под командованием майора Салова (№1 на схеме) бомбили порт Либава. Перед бомбометанием истребители прикрытия отошли с сторону, чтобы не входить в зону действия ПВО противника. Как выяснилось, решение командира группы истребителей оказалось роковым. Над целью бомбардировщики встретил не только огонь зениток, но и группу Fw 190. «Фоккеры» атаковали спереди снизу. В первой же атаке истребители противника подожгли Ту-2 капитана Первушина (№2 на схеме) и ст. лейтенанта Трифонова (№3 на схеме).
Трифонов направил горящий самолет в скопление немцев и сбросил бомбы. Самое удивительное заключается в том, что отважный летчик остался жив! Чудом ему удалось покинуть самолет. Первушин дотянул горящий бомбардировщик до территории, занятой нашими войсками, после чего отдал приказ экипажу покинуть самолет. При прыжке у парашютов стрелка и радиста перехлестнулись стропы, а штурман ударился о шайбу киля. В тот раз Первушина судьба хранила, он погиб позже. Надпись «За Петра Первушина» появилась на Ту-2 с бортовым номером «2», на котором летал майор Салов - еще один герой 6-го полка."
Вот как описывает бой с своем военном дневнике сам Салов:
"
«26 января. Погода улучшилась. Веду полк на ВМБ Либава под прикрытием восьми истребителей сопровождения. При подходе к цели неожиданно ударили зенитки. Небо, еще минуту назад высокое и чистое, теперь до самого горизонта усеялось множеством разрывов. Сопровождавшие пас истребители, чтобы не нести неоправданные потери от огня зенитной артиллерии противника, изменили высоту полета, ушли вверх. Внезапно огонь зениток прекратился - значит, где-то на подходе истребители противника. А через несколько секунд наш боевой порядок снизу атаковала группа «фоккеров» - ФВ-190. С первой атаки они подожгли идущие от меня справа самолет капитана Первушина и слева - самолет лейтенанта Вениамина Трифонова. При отражении атаки два ФВ-190 были сбиты стрелками из экипажей Кобца и Осипова. Повторные атаки «фоккеров» были отражены экипажами Ту-2.
На горящих самолетах экипажи Первушина и Трифонова до конца выполни ли свой воинский долг, Военную присягу, проявили при этом мужество, высокое воинское мастерство, презрение к смерти.
Как только мои ведомые вышли из строя, я остался один. Экипажи левого звена - командир звена старший лейтенант Белоусов, лейтенанты Усов и Большаков - подошли ко мне и образовали заслон от внезапных атак истребителей противника. Мне стало веселее, а указанные экипажи проявили настоящее войсковое товарищество, душевную щедрость, готовность в любую минуту прийти на выручку попавшим в беду товарищам.
Хотя воздушный бой и длился лишь секунды, но на командиров экипажей он произвел сильное впечатление. Это выразилось в том, что при заходе на свою территорию в действиях некоторых из них стали заметны признаки волнения и смятения, и мне потребовались большие усилия, чтобы привести летчиков в нормальное состояние.
Горящий самолет лейтенанта Трифонова упал па территорию порта Либава. О судьбе экипажа ничего не известно. Капитан Первушин вышел на нашу территорию за линию фронта. По его команде экипаж: покинул самолет на парашютах. При этом стропы парашютов стрелка и стрелка-радиста перехлестнулись, в результате чего их парашюты не раскрылись, и они погибли при падении на землю. Штурман - Яков Ко-пытько, покидая самолет, ударился о шайбу стабилизатора руля поворота и, хотя его парашют раскрылся, приземлился мертвым. Первушин приземлился нормально и к вечеру прибыл в часть.
Должен отметить четкое взаимодействие зенитной артиллерии противника со своими истребителями. И полное отсутствие взаимодействия нас с истребителями сопровождения. Надо срочно ликвидировать эту ненормальность. Боевое задание было выполнено отлично.
На земле, после боевого вылета, все становится проще. В бою некогда анализировать свои действия. У ведущего, когда он принимает мгновенное решение, советник один: его собственная голова, его боевой опыт, который дается кровью, затратой огромных физических и нравственных сил»"
Экипаж подполковника Салова после последнего вылета на бомбардировку Берлина 25.04.1945 около самолета Ту-2, бортовой номер "2" с надписью "За Петра Первушина"
Штурман 6 ДБАП майор Ерёмин В.П. около самолета Ту-2, бортовой номер "2" с надписью "За Петра Первушина", на котором летал Василий Геннадьевич Салов.
Последний вылет полка на удар по Берлину:
Вот как описывает последний вылет на Берлин еще один ветеран полка Борис Николаевич Масленникова в своих воспоминаниях «Труженики фронтового неба»:
"О последнем, памятном всем его участникам, боевом вылете полка на бомбардировку танковой группировки противника, затруднявшей продвижение войск 5-й ударной армии к рейхстагу, хочется сказать особо.
Все в нем, в том вылете, было необычным.
И погода. Низкая, с редкими разрывами, слоисто-кучевая облачность, переходящая на высоте трех километров в необозримые башни высококучевых облаков, полет в которых невозможен.
И полет по маршруту, его профиль. Двум «девяткам» самолетов Ту-2, ведомых экипажем Салова, пришлось вначале идти за облаками, в плотном строю всей группы пробивать облачность, пусть и не совсем сплошную, вниз, а затем, после встречи с истребителями сопровождения и тоже в плотном совместном строю вверх, для полета к цели за облаками.
И этот самый полет к цели, след которого, если бы его можно было изобразить в плане, напоминал извилины горной дороги с той разницей, что вместо гор там были башни отливающих синевой высококучевых облаков, вокруг которых «петляла», выдерживая общее направление полета на Берлин, наша группа бомбардировщиков и истребителей.
И, наконец, - выход на цель. На наше военное счастье, перед самой окраиной Берлина образовался разрыв облачности - «окно». Сквозь это окно и устремились в пологом пикировании к увиденным острым штурманским зрением Чуверова вражеским танкам - такого еще не было в практике боевых действий авиации - 36 самолетов!!! 18 бомбардировщиков Ту-2 и столько же истребителей Ла-7! Потеряв за считанные секунды три километра высоты, вся группа, на удивление точно - вот где Женя в полной мере проявил свое штурманское мастерство! - вышла на боевой курс и с высоты 800 метров поразила цель крупнокалиберными бомбами, от взрыва которых немного тряхнуло замыкающие самолеты.
Как в сложнейших условиях боевого полета сработали экипажи группы и особенно ее ведущий экипаж - словами передать невозможно. Тут, думается, как раз имел место тот исключительный случай, когда благоприятное стечение обстоятельств - своевременное, с оправданным риском принятое решение ведущим группы, высочайшее летно-штурманское мастерство летчика и штурмана, их уверенность в возможностях каждого экипажа самолетов полковых девяток, наконец, страстное желание сокрушить противника, - все это в комплексе обеспечило нанесение эффективного бомбового удара по врагу.
…Потом, много лет спустя, когда между однополчанами вдруг случайно зашел разговор об этом боевом вылете, Салов душевно ностальгически проронил: «Да-а… Я из Жени тогда выжал все, что мог и на что он был способен…». Чуверов, когда у него пытались выяснить подробности того полета, смущенно улыбался и… молчал. Как всегда. Но в его молчании чувствовалось полное удовлетворение выполненной боевой работой."
Чуверов Евгений Григорьевич
Вот как описывает Масленников совместную работу Салова и Чуверова
"И когда слишком разборчивый заместитель командира полка майор Салов, возглавлявший большинство боевых вылетов наших эскадрилий Ту-2 в воздушных сражениях 1944 - 1945 годов, подбирал в свой экипаж штурмана, то, следуя негласным советам большинства летчиков и штурманов полка, остановил свой выбор на Жене Чуверове.
Он его не только выбрал. Он проверил Женю в деле: добился разрешения выполнить приаэродромный полет с бомбометанием по выбранной им условной цели - маленькому островку в центре озера на окраине литовского города Шяуляя, служившего местом аварийного сброса бомб. Приказал подвесить в бомболюки своего самолета максимальное число «соток» - девять ФАБ-100 - ив полете начал испытывать Женю в искусстве бомбометания на разных скоростях, высотах и курсах.
С честью выдержал испытание Женя. С какой бы стороны ни подводил свой бомбардировщик к островку Салов, как бы ни маневрировал высотой и скоростью, взрывы бомб, сброшенных «испытуемым», приходились точно по центру того островка. Девять бомб - девять попаданий в островок.
Они, Салов и Чуверов, как говорится, пришлись друг другу «ко двору».
Салову импонировала манера работы своего штурмана в полете. Его немногословность, точность в расчетах, обостренное - ну как не скажешь, что есть в нем что-то от таежного охотника - зрение, от которого, кажется, ничто не ускользало в обозримом им из кабины самолета пространстве ни на земле, ни в воздухе. Нравились обстоятельность и надежность в отыскании и поражении заданной цели.
Чуверов же проникся чувством искреннего уважения к своему командиру и летчику за его отличительные от многих других начальников качества. И чисто человеческие: вежливость, тактичность, доброжелательность к окружающим. И чисто военно-служебные: требовательность к себе и к подчиненным, справедливость, исполнительность, доскональное знание своего дела, готовность принять решение в сложной обстановке боевого полета, взять ответственность за само решение и за его выполнение на себя.
Там, в боевом полете, они почти без слов понимали друг друга - в небе войны лишь секунды и даже доли секунды давались на принятие решения и его выполнение. А слова и фразы произносились только в крайне необходимых случаях."
26 января 2002 Василий Геннадьевич Салов почетный гражданин города Балашова умер после продолжительной болезни.
Руководитель школы юных космонавтов, хоть и с 70-ых годов , он не прекращал готовить новые покаления летчиков.
Не так давно натолкнулся в интернете на военные фотографии этого замечательного человека награжденного 5 орденами красного знамени (всего 5-ти кратных кавалеров ордена было чуть более 300). Это были фотографии из архива его сослуживца и штурмана экипажа Чуверова Евгения Григорьевича.
Василий Геннадьевич Салов за войну выполнил 432 боевых вылета, награжден пятью орденами Красного Знамени. К званию Героя Салов представлялся (трижды, два раза уже в 1945г), но Героя так и не получил.
После войны служил в Балашовском высшем военном училище летчиков. Среди его учеников Герои и дважды Герои Советского Союза (Коваленок, Дейнекин и еще более 20 человек).
Под катом всего лишь малая страница истории этого человека.
На данном фото декабря 1941 Василий Геннадьевич(второй ряд, второй справа) в звании лейтенанта среди однополчан. Судя по тому, что у всех на груди орден красного знамени, фото сделано после награждения.
"26 января 1945 г. две девятки Ту-2 под командованием майора Салова (№1 на схеме) бомбили порт Либава. Перед бомбометанием истребители прикрытия отошли с сторону, чтобы не входить в зону действия ПВО противника. Как выяснилось, решение командира группы истребителей оказалось роковым. Над целью бомбардировщики встретил не только огонь зениток, но и группу Fw 190. «Фоккеры» атаковали спереди снизу. В первой же атаке истребители противника подожгли Ту-2 капитана Первушина (№2 на схеме) и ст. лейтенанта Трифонова (№3 на схеме).
Трифонов направил горящий самолет в скопление немцев и сбросил бомбы. Самое удивительное заключается в том, что отважный летчик остался жив! Чудом ему удалось покинуть самолет. Первушин дотянул горящий бомбардировщик до территории, занятой нашими войсками, после чего отдал приказ экипажу покинуть самолет. При прыжке у парашютов стрелка и радиста перехлестнулись стропы, а штурман ударился о шайбу киля. В тот раз Первушина судьба хранила, он погиб позже. Надпись «За Петра Первушина» появилась на Ту-2 с бортовым номером «2», на котором летал майор Салов - еще один герой 6-го полка."
Вот как описывает бой с своем военном дневнике сам Салов:
"
«26 января. Погода улучшилась. Веду полк на ВМБ Либава под прикрытием восьми истребителей сопровождения. При подходе к цели неожиданно ударили зенитки. Небо, еще минуту назад высокое и чистое, теперь до самого горизонта усеялось множеством разрывов. Сопровождавшие пас истребители, чтобы не нести неоправданные потери от огня зенитной артиллерии противника, изменили высоту полета, ушли вверх. Внезапно огонь зениток прекратился - значит, где-то на подходе истребители противника. А через несколько секунд наш боевой порядок снизу атаковала группа «фоккеров» - ФВ-190. С первой атаки они подожгли идущие от меня справа самолет капитана Первушина и слева - самолет лейтенанта Вениамина Трифонова. При отражении атаки два ФВ-190 были сбиты стрелками из экипажей Кобца и Осипова. Повторные атаки «фоккеров» были отражены экипажами Ту-2.
На горящих самолетах экипажи Первушина и Трифонова до конца выполни ли свой воинский долг, Военную присягу, проявили при этом мужество, высокое воинское мастерство, презрение к смерти.
Как только мои ведомые вышли из строя, я остался один. Экипажи левого звена - командир звена старший лейтенант Белоусов, лейтенанты Усов и Большаков - подошли ко мне и образовали заслон от внезапных атак истребителей противника. Мне стало веселее, а указанные экипажи проявили настоящее войсковое товарищество, душевную щедрость, готовность в любую минуту прийти на выручку попавшим в беду товарищам.
Хотя воздушный бой и длился лишь секунды, но на командиров экипажей он произвел сильное впечатление. Это выразилось в том, что при заходе на свою территорию в действиях некоторых из них стали заметны признаки волнения и смятения, и мне потребовались большие усилия, чтобы привести летчиков в нормальное состояние.
Горящий самолет лейтенанта Трифонова упал па территорию порта Либава. О судьбе экипажа ничего не известно. Капитан Первушин вышел на нашу территорию за линию фронта. По его команде экипаж: покинул самолет на парашютах. При этом стропы парашютов стрелка и стрелка-радиста перехлестнулись, в результате чего их парашюты не раскрылись, и они погибли при падении на землю. Штурман - Яков Ко-пытько, покидая самолет, ударился о шайбу стабилизатора руля поворота и, хотя его парашют раскрылся, приземлился мертвым. Первушин приземлился нормально и к вечеру прибыл в часть.
Должен отметить четкое взаимодействие зенитной артиллерии противника со своими истребителями. И полное отсутствие взаимодействия нас с истребителями сопровождения. Надо срочно ликвидировать эту ненормальность. Боевое задание было выполнено отлично.
На земле, после боевого вылета, все становится проще. В бою некогда анализировать свои действия. У ведущего, когда он принимает мгновенное решение, советник один: его собственная голова, его боевой опыт, который дается кровью, затратой огромных физических и нравственных сил»"
Экипаж подполковника Салова после последнего вылета на бомбардировку Берлина 25.04.1945 около самолета Ту-2, бортовой номер "2" с надписью "За Петра Первушина"
Штурман 6 ДБАП майор Ерёмин В.П. около самолета Ту-2, бортовой номер "2" с надписью "За Петра Первушина", на котором летал Василий Геннадьевич Салов.
Последний вылет полка на удар по Берлину:
Вот как описывает последний вылет на Берлин еще один ветеран полка Борис Николаевич Масленникова в своих воспоминаниях «Труженики фронтового неба»:
"О последнем, памятном всем его участникам, боевом вылете полка на бомбардировку танковой группировки противника, затруднявшей продвижение войск 5-й ударной армии к рейхстагу, хочется сказать особо.
Все в нем, в том вылете, было необычным.
И погода. Низкая, с редкими разрывами, слоисто-кучевая облачность, переходящая на высоте трех километров в необозримые башни высококучевых облаков, полет в которых невозможен.
И полет по маршруту, его профиль. Двум «девяткам» самолетов Ту-2, ведомых экипажем Салова, пришлось вначале идти за облаками, в плотном строю всей группы пробивать облачность, пусть и не совсем сплошную, вниз, а затем, после встречи с истребителями сопровождения и тоже в плотном совместном строю вверх, для полета к цели за облаками.
И этот самый полет к цели, след которого, если бы его можно было изобразить в плане, напоминал извилины горной дороги с той разницей, что вместо гор там были башни отливающих синевой высококучевых облаков, вокруг которых «петляла», выдерживая общее направление полета на Берлин, наша группа бомбардировщиков и истребителей.
И, наконец, - выход на цель. На наше военное счастье, перед самой окраиной Берлина образовался разрыв облачности - «окно». Сквозь это окно и устремились в пологом пикировании к увиденным острым штурманским зрением Чуверова вражеским танкам - такого еще не было в практике боевых действий авиации - 36 самолетов!!! 18 бомбардировщиков Ту-2 и столько же истребителей Ла-7! Потеряв за считанные секунды три километра высоты, вся группа, на удивление точно - вот где Женя в полной мере проявил свое штурманское мастерство! - вышла на боевой курс и с высоты 800 метров поразила цель крупнокалиберными бомбами, от взрыва которых немного тряхнуло замыкающие самолеты.
Как в сложнейших условиях боевого полета сработали экипажи группы и особенно ее ведущий экипаж - словами передать невозможно. Тут, думается, как раз имел место тот исключительный случай, когда благоприятное стечение обстоятельств - своевременное, с оправданным риском принятое решение ведущим группы, высочайшее летно-штурманское мастерство летчика и штурмана, их уверенность в возможностях каждого экипажа самолетов полковых девяток, наконец, страстное желание сокрушить противника, - все это в комплексе обеспечило нанесение эффективного бомбового удара по врагу.
…Потом, много лет спустя, когда между однополчанами вдруг случайно зашел разговор об этом боевом вылете, Салов душевно ностальгически проронил: «Да-а… Я из Жени тогда выжал все, что мог и на что он был способен…». Чуверов, когда у него пытались выяснить подробности того полета, смущенно улыбался и… молчал. Как всегда. Но в его молчании чувствовалось полное удовлетворение выполненной боевой работой."
Чуверов Евгений Григорьевич
Вот как описывает Масленников совместную работу Салова и Чуверова
"И когда слишком разборчивый заместитель командира полка майор Салов, возглавлявший большинство боевых вылетов наших эскадрилий Ту-2 в воздушных сражениях 1944 - 1945 годов, подбирал в свой экипаж штурмана, то, следуя негласным советам большинства летчиков и штурманов полка, остановил свой выбор на Жене Чуверове.
Он его не только выбрал. Он проверил Женю в деле: добился разрешения выполнить приаэродромный полет с бомбометанием по выбранной им условной цели - маленькому островку в центре озера на окраине литовского города Шяуляя, служившего местом аварийного сброса бомб. Приказал подвесить в бомболюки своего самолета максимальное число «соток» - девять ФАБ-100 - ив полете начал испытывать Женю в искусстве бомбометания на разных скоростях, высотах и курсах.
С честью выдержал испытание Женя. С какой бы стороны ни подводил свой бомбардировщик к островку Салов, как бы ни маневрировал высотой и скоростью, взрывы бомб, сброшенных «испытуемым», приходились точно по центру того островка. Девять бомб - девять попаданий в островок.
Они, Салов и Чуверов, как говорится, пришлись друг другу «ко двору».
Салову импонировала манера работы своего штурмана в полете. Его немногословность, точность в расчетах, обостренное - ну как не скажешь, что есть в нем что-то от таежного охотника - зрение, от которого, кажется, ничто не ускользало в обозримом им из кабины самолета пространстве ни на земле, ни в воздухе. Нравились обстоятельность и надежность в отыскании и поражении заданной цели.
Чуверов же проникся чувством искреннего уважения к своему командиру и летчику за его отличительные от многих других начальников качества. И чисто человеческие: вежливость, тактичность, доброжелательность к окружающим. И чисто военно-служебные: требовательность к себе и к подчиненным, справедливость, исполнительность, доскональное знание своего дела, готовность принять решение в сложной обстановке боевого полета, взять ответственность за само решение и за его выполнение на себя.
Там, в боевом полете, они почти без слов понимали друг друга - в небе войны лишь секунды и даже доли секунды давались на принятие решения и его выполнение. А слова и фразы произносились только в крайне необходимых случаях."
26 января 2002 Василий Геннадьевич Салов почетный гражданин города Балашова умер после продолжительной болезни.