ДТ-26 Будни цеха. Почему «текут» рабочие? Конструктор не должен бояться запачкаться.
На другой день рано утром Кубасов принес мне в контору бракованную переднюю ось. Он просмотрел сегодня, до начала работы‚ передние оси, отштампованные вчера Долотовым, и обнаружил большой процент брака. Я иду на место, чтобы подробно выяснить дело.
Действительно, из 200 передних осей 40 процентов брака. В некоторых местах передняя ось выштампована очень плохо. Этому способствовало и то, что штамп, на котором работал вчера Долотов, сильно износился.
К началу второй смены приходит Долотов. Ему уже сообщили о большом браке, сделанном им вчера. Он также приносит ко мне переднюю ось и ругается: винит мастера, контролера, американца. Я говорю, что брак сделан не контролером, не мастером, не американцем, что прямым виновником брака является он, Долотов. Он ответствен за то, что своевременно не заметил этого брака.
В контору вваливается вся бригада - все ждут, чем кончится дело. Я заявляю Долотову, что если он, соревнуясь, будет ухудшать качество работы‚ то придется его выключить из состава соревнующихся. Я вижу, что он нервничает и никаких взысканий на него пока не налагаю.
Молоты один за другим простаивают по нескольку смен. Механик Корсунов не вылезает из цеха. Ремонта все прибавляется, износ оборудования увеличивается, и все новые и новые части приходится заказывать в ремонтно-механическом цехе.
Выйдет из строя золотниковая рубашка - Корсунов срочно заказывает ее. Лопнет стяжной болт у молота - немедленно выписывается аварийный заказ. И так все - от случая к случаю. Никаких запасных частей, кроме штоков, у нас нет, да и штоков не так уж много.
Беготни и суетни хоть отбавляй. Все срочно, все аварийно. Каждый заказ приходится проталкивать через директора. У нас есть, правда, график предупредительного ремонта, но он существует только на бумаге.
Весной „склад“ стали затопляется водой с градирни. К штабелям стали, сложенной в низине, стекают ручьи талой воды. Пройти по складу становится невозможным. Образовалась топь. Много стали находится в воде. Если бы сталь плавала, мы вылавливали бы крупные штанги баграми, подобно тому, как сплавщики вылавливают бревна для плотов. К сожалению, этого нельзя сделать.
Подъехать к складу также невозможно. С одной стороны леса, строительный материал и мусор строящегося склада, с другой стороны - топь и крутой подъем.
Однажды меня ночью вызвали в цех. Подача металла в цех приостановилась. За сталью был послан трактор, который завяз в грязи. В помощь ему был послан другой трактор - на шпорах, - но и он завяз. Третий трактор, посланный в помощь двум первым, также безнадежно застрял. Всю ночь при помощи лебедок, подкладывания досок и шпал мы извлекали тракторы из ямы. Рабочие, мокрые до нитки, таскают металл на плечах.
Рабочие все время „текут“, мы все время пополняем состав путем различных
мобилизаций. Работают мобилизованные ЦК металлистов - семитысячники, пятитысячники, двухтысячники. В последний раз к нам было прислано 150 человек нацменов - узбеков и киргиз. Но уже сейчас их осталось совсем немного всего несколько человек. Харьковцев практикантов набралось человек 50. Они настаивают на том, чтобы их все время переводили с механизма на механизм. Бригады все время меняются. Американцы жалуются, что им приходится обучать ежедневно новых и новых людей.
Мастера не знают своих рабочих. Только один мастер Вольхин в тяжелой кузнице, аккуратно записывает в своей записной книжке, где у него сколько рабочих и сколько деталей изготовлено в его смене. Но и он уже чувствует сильную усталость и несколько раз просил освободить его от работы.
По цеху разгуливает множество каких-то людей. Здесь и практиканты различных вузов и люди из других заводов, приехавшие «посмотреть» и «поучиться» ‚ члены каких-то комиссий‚ представители научно-исследовательских институтов и ежедневно множество разнообразных экскурсий. Экскурсиями приезжают колхозники, рабочие различных заводов, иностранные туристы. Со всеми надо поговорить, показать, разъяснить.
Зарплата рабочих низка, а главное, - ни один рабочий не знает ни расценков, ни заработка. Пришел однажды ко мне рабочий за расчетом. Я спрашиваю: „Где работаешь?“ - ‚,Где придется, - на шестерне 184-й, на распределительном валике, и поворотных кулаках, а до этого работал нагревальщиком“. - „Кузнец по профессии?“ - ,‚Нет‚ в армии до того был, а прежде - чернорабочим“. - ‚‚Сколько же ты у нас работаешь?“ - „Третий месяц пошел“. - ,‚Когда же ты успел обучиться штамповке?“ - Да вот переводят с работы на работу, я и обучаюсь - А зарабатываешь сколько?“-„А кто его знает, один раз 100 заработал, другой - 120. Кабы она постоянная, работа, была - знать бы можно, a тут - день на одной работе, второй на другой, a потом, смотришь, и по цеху работать заставляют. Заработок плохой, говорить нечего, разве на этакой работе столько заработать нужно. Тут одной обувки на этой работе не напасешься “.
Новый директор завода проводит новую реорганизацию. Опять смена положений, функций, изменение схем. Но я рад этому. Больше всего я доволен тем, что инструментально-штамповая и термическая мастерские переданы в мое распоряжение. Теперь я имею право сам, без согласований, разрешать все вопросы, связанные с работой цеха. Я сам могу заниматься вопросами подготовки производства. Способность цеха к маневрированию сильно увеличивается. Во многом у меня попросту развязываются руки.
Значительно уменьшаются заседания. Турчанинов, со всем штатом конструкторов, передан в ведение кузнечного цеха и работает у меня в качестве заведующего технологическим бюро, цеха. У него попрежнему еще с десяток различных нагрузок. Он попрежнему занят проектированием ремонтной кузницы, пружинного отделения и т. п.
Инструментально-штампован, перешедшая также в моё распоряжение, доставляет мне много неприятностей. Начальник мастерской т. Волков склонен к постоянным дискуссиям. Он за принципиальную чистоту инструментальной мастерской. Он всячески ограждает ее от работ, не связанных непосредственно с изготовлением штампов.
Несмотря на недогруженность строгальных станков, он считает принципиально недопустимым изготовлять у себя различные а мелкие детали, связанные с ремонтом молотов. Он изгоняет из инструментально-штамповой мастеров кузницы, приходящих с указаниями об исправлениях штампов, не принимает заказов на сухари, клинья, прокладки (Мелкие детали к оборудованию).
А кузница безудержно простаивает из-за этих ‚,мелочей“.
То нет клина, то нет сухаря, то болт не подходит‚ то нет какой-нибудь пустяковой пластины. Даже для того чтобы просверлить дыру в какой-нибудь прокладке, нужно итти в ремонтно-механическую мастерскую. И мы спорим с Волковым‚ - спорим без конца.
К тому же Волков отказывается изготовлять штампы без чертежей, а чертежей нет. Все конструкторское бюро мы засаживаем за работу по изготовлению чертежей. Но когда готовы мы не можем в них разобраться. Чертежи неточны, в них много ошибок. Конструкторское бюро по старой русской традиции у нас было оторвано от цеха, и люди сидящие в нем, не знали условий массово-поточного производства.
Нужно было познакомить людей с действительной работой цеха. Я снимаю Беркутского с работы в конструкторском бюро и, несмотря на его протесты, посылаю его в цех сменным инженером. Юстратова из планово-распределительного бюро также посылаю в цех.
С первых же дней работы в цехе Беркуцкому становится ясным, что значит мелкие недочеты в чертежах, ошибки в изготовлении штампов, что значит полмиллиметра невыдержанные в каком-нибудь размере, какую нервную горячку создают эти пустяки. Он сам теперь неоднократно прибегает в конструкторское бюро и поднимает шум для ускорения работы. Он часто сам дает на месте эскизы и требует выполнения работы, не дожидаясь изготовления чертежей.
Юстратов прямо-таки ‚‚пропадает“ из-за клиньев, болтов, сухарей и других мелких деталей. Он непрерывно в „драке“ с Волковым. Для него ясно, что при изготовлении этих ‚,мелочей“ нельзя заниматься бюрократической перепиской и переговорами с другими цехами, что все это можно очень легко, просто и быстро изготовлять на месте.
В Америке Юстратов работал в инструментально-штамповой мастерской, и ему очень легко освоиться с действительным положением вещей. Он знает, что массового производства не может быть, если оно не обеспечено в достаточном количестве мелкими деталями стандартных размеров.
Через четыре месяца я сажаю Беркутского заведующим технологического бюро, Юстратова - заведующим инструментально-штамповой мастерской. Теперь как только приносят в инструментальную штампов заказ на одну из мелких деталей, Юстратов без всяких задержек начинает ее изготовлять. Беркутский начинает увязывать работу конструкторского бюро с непосредственным производством деталей. Он прикрепляет каждого из конструкторов к определенному виду оборудования. Мы вводим строжайший порядок - конструктор обязан проследить за изготовлением инструмента или приспособления к его чертежу. Под руководством конструктора инструмент или приспособление устанавливается на механизм и в его присутствии испытывается. Все необходимые переделки и исправления он должен сделать тотчас же. Работа не принимается у него до тех пор, пока на новых конструкциях штампов или инструмента не изготовляются совершенно годные детали.
Это сильно оживляет работу. Мастер и наладчик начинают обращаться непосредственно к инструкторам. Конструктор значительное количество времени проводит непосредственно у механизмов. Конструкторы изучают работу инструмента и механизма и знают теперь причины производственных неполадок. Они сами больше интересуются теперь результатами своей работы, она кажется им значительнее, не застывает на бумаге.
Центральный пост http://pilot-pirks.livejournal.com/97270.html