Литерные рейсы. Рейс с Солженицыным.
Рейс с Солженицыным.
В марте 2004 года на страницах одной из московских газет появилась маленькая заметка: «30 лет назад 29 марта 1974 года Председатель КГБ СССР Юрий Андропов информировал ЦК КПСС «Из Москвы в Цюрих вылетела семья Солженицыных: жена, теща, три сына и пасынок…»
В летном отряде шел ежемесячный плановый разбор полетов. Вдруг из Министерства гражданской авиации телефонный звонок начальнику штаба: «Командиру корабля ** прибыть к Министру гражданской авиации. Срочно!».
Конечно, после такого звонка в отряде возникла легкая паника. Начальник штаба и замполит: «Что натворил экипаж? Почему нам не доложил? А-а-а, значит, скры-ыл!».
Командир летного отряда вопросительно смотрел на руководителя Центрального управления Международных воздушных сообщений Бурова Н.В., заехавшего, по его словам, попутно в отряд, чтобы посмотреть на обстановку. У Бурова было непроницаемое выражение лица. И командир ЛО не стал задавать вопросы.
Экипаж лихорадочно соображал: «Нарушений и отклонений в рейсе не было. Может, ложная «телега» накатила?». Презумпция невиновности - это теоретическая догма. На практике в авиации каждый сам должен оправдываться, искать свое алиби.
Командиру корабля Александру Васильевичу собраться, что нищему подпоясаться.
- Есть! Готов! - А у самого кошки нагло и больно скребут по сердцу. - Звонок от самого Бугаева! Это…
У подъезда Буров Н.В. показал рукой на свою черную «Волгу». Ехали молча. Ни одного вопроса, ни одного слова. На Ленинградском проспекте, в Министерстве гражданской авиации, приехавших без лишних разговоров пропустили в приемную. К Министру они зашли вместе.
Вопросы и указания Бугаева Б.П. были лаконичными и конкретными:
- Можно ли с полной заправкой при вылете из Шереметьево вернуться обратно без дозаправки во Франкфурте?
- Без дозаправки во Франкфурте керосина хватит только до Вильнюса.
- Хорошо, Александр Васильевич, завтра будешь выполнять рейс во Франкфурт. Время вылета по расписанию - 07.00. У тебя на борту будет находиться писатель Солженицын. В пассажирском манифесте его запишут под другой фамилией. Ты должен задержать вылет на 4-5 часов.
- Борис Павлович, мне же за задержку международного рейса достанется по первое число!
- Вытерпишь. Сам найди причину задержки. Это необходимо для того, чтобы встречающие во Франкфурте, антисоветски настроенные почитатели, не выдержали длительного ожидания и разошлись. - Бугаев помолчал немного и добавил. - Об этом знаем только мы…. И больше - никто. Во флайт-плане в графе «Имя капитана» поставишь вымышленную фамилию во избежание возможных в будущем недоразумений. Во Франкфурте загранпредставитель принесет все документы для экипажа на ваш самолет.
- Вас понял, товарищ министр. Будет выполнено!
Александр Васильевич понимал важность порученного дела и всю меру ответственности за срыв выполнения этого задания. Имя писателя Солженицына А.И. не сходило со страниц мировой печати. Открыто выражалось беспокойство за его судьбу и жизнь. Решение было принято - принудительно выслать Солженицына из страны.
На следующий день при подготовке к вылету поведение командира озадачило членов экипажа. А.В. в комнате синоптиков добивался уточнения вполне устойчивых прогнозов по запасным аэродромам. В штурманской - долго сверял Лист предупреждений по аэродромам и трассам, чем вывел дежурного штурмана из равновесия.
- Командир, вся информация «свежая» и соответствует срокам действия. Зря придираешься!
Из службы движения позвонил диспетчер:
- Командир, почему не подписываете задание? Будет задержка.
А.В. во флайт-плане в графе «Имя капитана» поставил фамилию **. Это второй пилот, которого сейчас вводил в строй Александр Васильевич. Штурман недоуменно глянул на командира, а диспетчер - не заметил. Экипаж не понимал сегодня своего командира, всегда аккуратного, пунктуального.
На самолете непонятное «действо» продолжалось, несмотря на доклад бортинженера о полной готовности и исправности корабля.
- Почему в салонах не почистили ковровые дорожки должным образом?
Старшая бортпроводница:
- Александр Васильевич, бригада уборщиков только что ушла.
- Вызвать! Смотрите, какие пятна на ковровых дорожках. А чехлы на креслах? Некоторые помяты. Заменить! Вот дырка на подголовнике.
- Товарищ командир, это пустяк такой…
- Пустяк? Мы выполняем международные рейсы. Все должно быть на высоком уровне.
Бригада из цеха бытового обслуживания вернулась. Недовольно ворча, демонстративно усердно размахивала вениками. Сердито срывала подголовники и заменяла их новыми. Все требования были исполнены.
Ответственный дежурный по выпуску самолетов на перроне волновался:
- Командир, уже идет задержка рейса. Пассажиры беспокоятся. Пора объявлять посадку.
- Вылетать будем тогда, когда самолет будет подготовлен в полном соответствии с нормами сервиса.
При внешнем осмотре самолета А.В. указал на потертости колеса правой тележки шасси.
- Васильич, потертость до первого корда разрешается.
- Второй корд тоже просматривается. На левой тележке два колеса «облысели». Заменить.
Прибежал сменный инженер:
- Командир, все колеса в пределах допусков. Вы нас без премиальных оставите.
- Заменить!
- Ладно, сделаем. Придираетесь напрасно. Я напишу рапорт главному инженеру.
Командиру и самому было очень неприятно незаслуженно обижать службы обеспечения вылета рейсового самолета. Не выдержал и шепнул бортинженеру:
- Володя, не волнуйся. Так надо. Сам придумай какую-нибудь причину задержки. Так надо. Понял?
Продолжение следует...
В марте 2004 года на страницах одной из московских газет появилась маленькая заметка: «30 лет назад 29 марта 1974 года Председатель КГБ СССР Юрий Андропов информировал ЦК КПСС «Из Москвы в Цюрих вылетела семья Солженицыных: жена, теща, три сына и пасынок…»
В летном отряде шел ежемесячный плановый разбор полетов. Вдруг из Министерства гражданской авиации телефонный звонок начальнику штаба: «Командиру корабля ** прибыть к Министру гражданской авиации. Срочно!».
Конечно, после такого звонка в отряде возникла легкая паника. Начальник штаба и замполит: «Что натворил экипаж? Почему нам не доложил? А-а-а, значит, скры-ыл!».
Командир летного отряда вопросительно смотрел на руководителя Центрального управления Международных воздушных сообщений Бурова Н.В., заехавшего, по его словам, попутно в отряд, чтобы посмотреть на обстановку. У Бурова было непроницаемое выражение лица. И командир ЛО не стал задавать вопросы.
Экипаж лихорадочно соображал: «Нарушений и отклонений в рейсе не было. Может, ложная «телега» накатила?». Презумпция невиновности - это теоретическая догма. На практике в авиации каждый сам должен оправдываться, искать свое алиби.
Командиру корабля Александру Васильевичу собраться, что нищему подпоясаться.
- Есть! Готов! - А у самого кошки нагло и больно скребут по сердцу. - Звонок от самого Бугаева! Это…
У подъезда Буров Н.В. показал рукой на свою черную «Волгу». Ехали молча. Ни одного вопроса, ни одного слова. На Ленинградском проспекте, в Министерстве гражданской авиации, приехавших без лишних разговоров пропустили в приемную. К Министру они зашли вместе.
Вопросы и указания Бугаева Б.П. были лаконичными и конкретными:
- Можно ли с полной заправкой при вылете из Шереметьево вернуться обратно без дозаправки во Франкфурте?
- Без дозаправки во Франкфурте керосина хватит только до Вильнюса.
- Хорошо, Александр Васильевич, завтра будешь выполнять рейс во Франкфурт. Время вылета по расписанию - 07.00. У тебя на борту будет находиться писатель Солженицын. В пассажирском манифесте его запишут под другой фамилией. Ты должен задержать вылет на 4-5 часов.
- Борис Павлович, мне же за задержку международного рейса достанется по первое число!
- Вытерпишь. Сам найди причину задержки. Это необходимо для того, чтобы встречающие во Франкфурте, антисоветски настроенные почитатели, не выдержали длительного ожидания и разошлись. - Бугаев помолчал немного и добавил. - Об этом знаем только мы…. И больше - никто. Во флайт-плане в графе «Имя капитана» поставишь вымышленную фамилию во избежание возможных в будущем недоразумений. Во Франкфурте загранпредставитель принесет все документы для экипажа на ваш самолет.
- Вас понял, товарищ министр. Будет выполнено!
Александр Васильевич понимал важность порученного дела и всю меру ответственности за срыв выполнения этого задания. Имя писателя Солженицына А.И. не сходило со страниц мировой печати. Открыто выражалось беспокойство за его судьбу и жизнь. Решение было принято - принудительно выслать Солженицына из страны.
На следующий день при подготовке к вылету поведение командира озадачило членов экипажа. А.В. в комнате синоптиков добивался уточнения вполне устойчивых прогнозов по запасным аэродромам. В штурманской - долго сверял Лист предупреждений по аэродромам и трассам, чем вывел дежурного штурмана из равновесия.
- Командир, вся информация «свежая» и соответствует срокам действия. Зря придираешься!
Из службы движения позвонил диспетчер:
- Командир, почему не подписываете задание? Будет задержка.
А.В. во флайт-плане в графе «Имя капитана» поставил фамилию **. Это второй пилот, которого сейчас вводил в строй Александр Васильевич. Штурман недоуменно глянул на командира, а диспетчер - не заметил. Экипаж не понимал сегодня своего командира, всегда аккуратного, пунктуального.
На самолете непонятное «действо» продолжалось, несмотря на доклад бортинженера о полной готовности и исправности корабля.
- Почему в салонах не почистили ковровые дорожки должным образом?
Старшая бортпроводница:
- Александр Васильевич, бригада уборщиков только что ушла.
- Вызвать! Смотрите, какие пятна на ковровых дорожках. А чехлы на креслах? Некоторые помяты. Заменить! Вот дырка на подголовнике.
- Товарищ командир, это пустяк такой…
- Пустяк? Мы выполняем международные рейсы. Все должно быть на высоком уровне.
Бригада из цеха бытового обслуживания вернулась. Недовольно ворча, демонстративно усердно размахивала вениками. Сердито срывала подголовники и заменяла их новыми. Все требования были исполнены.
Ответственный дежурный по выпуску самолетов на перроне волновался:
- Командир, уже идет задержка рейса. Пассажиры беспокоятся. Пора объявлять посадку.
- Вылетать будем тогда, когда самолет будет подготовлен в полном соответствии с нормами сервиса.
При внешнем осмотре самолета А.В. указал на потертости колеса правой тележки шасси.
- Васильич, потертость до первого корда разрешается.
- Второй корд тоже просматривается. На левой тележке два колеса «облысели». Заменить.
Прибежал сменный инженер:
- Командир, все колеса в пределах допусков. Вы нас без премиальных оставите.
- Заменить!
- Ладно, сделаем. Придираетесь напрасно. Я напишу рапорт главному инженеру.
Командиру и самому было очень неприятно незаслуженно обижать службы обеспечения вылета рейсового самолета. Не выдержал и шепнул бортинженеру:
- Володя, не волнуйся. Так надо. Сам придумай какую-нибудь причину задержки. Так надо. Понял?
Продолжение следует...