Рэп-батл (Часть 1)
Я никогда не испытывал такого удовлетворения от своего творчества, как сейчас. Но чтобы рассказ об этом получился более интересным и обоснованным, начну немного издалека.
Когда я познакомился с живыми людьми на восточном побережьи США, я стал писать не только в стол, но и частично на публику. При этом в стол писать не переставал, т.к. не всё выходило настолько круто, что это хотелось показывать людям. Среди моих песен и стихов был большой процент откровенного графоманства. Мне хотелось непременно написать много, и у меня это получалось.
Я был не единственным пишущим человеком в Нью-Йорке. Иногда мы собирались на совместные тусовки, прогулки, поездки на природу и т.д., на которых бухали, веселились и пели друг другу свои песни. Чуть позже появился "Клуб Любителей Русского Рока", который потом трансформировался в "Русский Рок-Клуб".
В 1999 году на меня обратил внимание Юрий Шевчук. Было ли это заслуженно или мне просто повезло - сейчас уже трудно судить. Да и сам Шевчук теперь, конечно, меня не помнит. Было это так. В один из дней во время его концертного тура "Мир номер ноль" мы сидели у Кошмара в его бруклинской квартире и пили пиво. Внезапно атмосфера оживилась - кто-то сказал, что к нам едет Шевчук.
В нашей тусовке была девочка, бешеная фанатка Шевчука (которая впоследствии стала лицом известной ювелирной фирмы), но у Кошмара её в тот день не было. Я позвонил ей и сказал о скором приезде Шевчука. Она мне не сразу поверила, но в конце концов её удалось убедить, и она, взяв такси, примчалась смотреть на кумира.
Шевчук действительно пришёл, как и обещал. Он был с нами на равных, играл на гитаре, в том числе очень редкие и совсем новые на тот момент песни, рассказывал о жизни. Сыграв что-то, он передавал гитару другому, и таким образом состоялся хороший тёплый совместный концерт. Играли долго, всеми правдами и неправдами раздобыли бутылку коньяка (в те времена вино-водочные были закрыты по воскресеньям). Пару раз доходила очередь и до меня. Я сыграл, помнится, "Хорошего понемножку" и "Радость и беда". Обе песни были хорошо приняты всеми. Юрий Юлианыч тоже хвалил, назвал меня настоящим русским поэтом, выразил сожаление, что я здесь, а не там.
Через несколько дней он давал сольный акустический концерт в "Desmond Tavern". На "разогрев" пригласил меня и Монозуба, ещё одного пишущего персонажа того времени (я даже не знаю, что сейчас с ним). Но это был не совсем классический разогрев, потому что мы играли не в начале концерта, а в перерывах между отделениями, когда Шевчук уставал и шёл в зал, чтобы отдохнуть, выпить и пообщаться со зрителями. Следует заметить также, что пить ему в то время запрещали врачи, но он всё равно позволял себе прикладываться к рюмке, и мы ему всячески в этом содействовали.
Перед отъездом Шевчука обратно в Россию он посетил К. К. Кузьминского, поэта-диссидента, архивариуса русской поэзии, патриарха андерграунда и т.д. - каких только титулов у него не было. Вместе с ним отправилась компания человек из 5, в которую взяли и меня. Поездка получилась интересной и познавательной. Мы парились в бане у Кузьминского. Шевчук сидел на верхней полке, где самый жар, и во всю глотку орал Высоцкого "Протопи ты мне баньку по-белому".
Через много лет Гофман сделает дизайн татухи "Я мылся в бане с Шевчуком" в честь этого события. Татуху я себе так и не набил, но футболку с этим дизайном до сих пор иногда ношу.
Продолжение следует.
Когда я познакомился с живыми людьми на восточном побережьи США, я стал писать не только в стол, но и частично на публику. При этом в стол писать не переставал, т.к. не всё выходило настолько круто, что это хотелось показывать людям. Среди моих песен и стихов был большой процент откровенного графоманства. Мне хотелось непременно написать много, и у меня это получалось.
Я был не единственным пишущим человеком в Нью-Йорке. Иногда мы собирались на совместные тусовки, прогулки, поездки на природу и т.д., на которых бухали, веселились и пели друг другу свои песни. Чуть позже появился "Клуб Любителей Русского Рока", который потом трансформировался в "Русский Рок-Клуб".
В 1999 году на меня обратил внимание Юрий Шевчук. Было ли это заслуженно или мне просто повезло - сейчас уже трудно судить. Да и сам Шевчук теперь, конечно, меня не помнит. Было это так. В один из дней во время его концертного тура "Мир номер ноль" мы сидели у Кошмара в его бруклинской квартире и пили пиво. Внезапно атмосфера оживилась - кто-то сказал, что к нам едет Шевчук.
В нашей тусовке была девочка, бешеная фанатка Шевчука (которая впоследствии стала лицом известной ювелирной фирмы), но у Кошмара её в тот день не было. Я позвонил ей и сказал о скором приезде Шевчука. Она мне не сразу поверила, но в конце концов её удалось убедить, и она, взяв такси, примчалась смотреть на кумира.
Шевчук действительно пришёл, как и обещал. Он был с нами на равных, играл на гитаре, в том числе очень редкие и совсем новые на тот момент песни, рассказывал о жизни. Сыграв что-то, он передавал гитару другому, и таким образом состоялся хороший тёплый совместный концерт. Играли долго, всеми правдами и неправдами раздобыли бутылку коньяка (в те времена вино-водочные были закрыты по воскресеньям). Пару раз доходила очередь и до меня. Я сыграл, помнится, "Хорошего понемножку" и "Радость и беда". Обе песни были хорошо приняты всеми. Юрий Юлианыч тоже хвалил, назвал меня настоящим русским поэтом, выразил сожаление, что я здесь, а не там.
Через несколько дней он давал сольный акустический концерт в "Desmond Tavern". На "разогрев" пригласил меня и Монозуба, ещё одного пишущего персонажа того времени (я даже не знаю, что сейчас с ним). Но это был не совсем классический разогрев, потому что мы играли не в начале концерта, а в перерывах между отделениями, когда Шевчук уставал и шёл в зал, чтобы отдохнуть, выпить и пообщаться со зрителями. Следует заметить также, что пить ему в то время запрещали врачи, но он всё равно позволял себе прикладываться к рюмке, и мы ему всячески в этом содействовали.
Перед отъездом Шевчука обратно в Россию он посетил К. К. Кузьминского, поэта-диссидента, архивариуса русской поэзии, патриарха андерграунда и т.д. - каких только титулов у него не было. Вместе с ним отправилась компания человек из 5, в которую взяли и меня. Поездка получилась интересной и познавательной. Мы парились в бане у Кузьминского. Шевчук сидел на верхней полке, где самый жар, и во всю глотку орал Высоцкого "Протопи ты мне баньку по-белому".
Через много лет Гофман сделает дизайн татухи "Я мылся в бане с Шевчуком" в честь этого события. Татуху я себе так и не набил, но футболку с этим дизайном до сих пор иногда ношу.
Продолжение следует.