Внезапно найденный забытый рассказ.
Я решил написать книгу. Это решение принимается мною , пожалуй, даже чаще чем решение бросить курить. Как там говорил Гекльберри Финн: «Бросать курить - это просто, я проделывал этот трюк много раз!». Также и я: сколько раз я уже садился писать книгу - дома, в трамвае, с похмелья и по трезвости… Мысль есть - мысли нет. Мысль разбилась о чистый лист бумаги. Или же она просто испугалась и убежала, оставив меня одного - мучиться с ручкой в руке. В общем, о чём это я?
Все это от лени, лени, которую рождает страх, лени, которая является реакцией мозга на переизбыток информации. Пожалуй, еще от несосредоточенности. Во многом я так и остался маленьким ребенком, который хочет всего и сразу, не понимая, что всё является результатом прилежания и титанической работы над собой. Сталкиваясь с реальность, которая, как можно догадаться, совсем другая, я-ребенок пугается процесса и предполагаемого результата. И бросает затею, не успев начать предварять ее в жизнь по-настоящему. Так ломается курильщик, пробуя только одну единственную сигарету после того, как бросил за два дня до этого.
Мне это надоело. В который раз… Ну уж сейчас я доведу дело до конца и не дам белым листам порушить мой замысел.
Так как я сильнее их, хитрее-то уж точно. А еще я злой. И злость моя да поможет мне!
03.05.13
Для начала нужно представиться. Меня зовут Родион, и из всех людей, которых я знаю, я - самый порядочный. Порядочный засранец, я имею в виду. Я всегда хотел быть писателем, а стал - болтуном. Так обычно и получается с теми, кто любит рассказывать истории. Я разговариваю на семи языка, и даже не спрашивайте, как так вышло. Просто звезды сошлись таким образом. Подцепил где-то - и все тут. Невелика наука. Все, что не можешь взять головой - бери жопой. Так говорит мой Папа.
Голова у меня есть, дурная такая, полная всяческих глупостей, теорий и идей. С ней-то моей жопе никогда не бывает скучно.
В детстве я был тихим ребенком, по крайней мере, мама так говорит. Сестра говорит наоборот - я только и делал, что мешал спать, капризничал. Мама же рассказывает, что я никогда не плакал и, в общем-то, был непроницаемым как китайские мудрецы. Не знаю, кому и верить. Да это, наверное, не так уж и важно.
Воспоминания о раннем детстве у меня, в принципе, достаточно обрывочные, хаотичные. И, наверное, сейчас не лучшее время и место для их описания. Запишу только одну сцену.
Мне пять лет, и я на даче. И тут же все мое семейство: сестра, мама, бабушка и даже папа. Мы только что позавтракали, и сейчас самое время предпринять отчаянную вылазку на окраины моей маленькой дачной вселенной.
Перед нашим домом огород, за огородом - поле. На самом деле, это поле - заросшая полянка десять на двадцать метров, ограниченная канавами по периметру. Эти канавы и есть границы моей вселенной пятилетнего мальчика. Или не пятилетнего, не помню уже.
Надеваю панаму, бодрым шагом преодолеваю огород и, пока семейство сидит за столом, выбираюсь на бескрайнее поле, намереваясь добраться до самой далекой канавы и понаблюдать за ее обитателями - моими единственными друзьями. У меня есть сачок, и поэтому я иногда ловлю головастиков, лягушек, тритонов, и сажаю их всех в трехлитровую стеклянную банку из-под компота. Я еще не знаю про приспособляемость, пищевые цепи и прочую правду жизни. И не понимаю, почему иногда зубастые личинки жука-плавунца нападают на головастиков и лягушат. Но самая большая удача - поймать пятнистого тритона. Тогда можно ходить со своей банкой и хвастаться ребятам из садоводства. И тогда они будут тебя уважать . Хотя бы один день.
Но сейчас я иду на окраины вселенной по высоким барханам [песочницы] только для того, чтобы понаблюдать. Я люблю наблюдать. Хоть еще и не понимаю, что не стоит потом вылавливать своих друзей и сажать их в трехлитровую банку из-под компота. Сейчас не понимаю, потом обязательно пойму.
На окраине вселенной стоит большой деревянный дворец из народных сказок ( о том, что это правление садоводства, я узнаю немного позже) . Перед дворцом каменный мостик через канаву. Метров в пяти от мостика канава соединяется с другой канавой, которая гораздо шире, глубже, интереснее. Она заросла травой, и в ней живет больше друзей, а кроме того - это самая дальняя окраина вселенной, туда я еще не заглядывал во время моих прогулок. Именно туда я и направляюсь.
В том месте, где «съугливаются» две канавы есть песочная насыпь с металлическими воротами, таким образом, часть канавы протекает под этой насыпью по старой серой ржавой трубе, длиной примерно, метра 2-3. Очень увлекательно забраться в канаву и смотреть через эту трубу на другую сторону. По ней можно пролезть, прямо под землей, если не боишься испачкаться. Я не боюсь . Боится моя мама. Поэтому мне и приходится убегать из дома, пока все сидят за столом. Хотя я забыл уже про эту волшебную трубу, которую мы как-то открыли с бабушкой на прогулке. И поэтому, когда я замечаю ее, то тут же забываю о том, зачем я, собственно, сюда направлялся.
Труба… Большая проржавевшая красно-зелено-серая труба - открытый портал в другие миры… Тайный выход в другую вселенную, с другими дворцами, с цветными барханами и небом под ногами. И все это прямо в двух метрах от меня! Какие тут еще могут головастики, лягушата? Даже зубастые личинки жука-плавунца, даже пятнистые тритоны исчезают из моей головы! Ведь я один на окраине вселенной, в двух шагах от входа в другое измерение!
Солнце стоит высоко, ни малейшей ветринки. Зачарованный-я в смешной панаме лезет в канаву, не обращая внимания на крапиву и ветки, царапающие ноги. Труба зовет! Труба чарует, манит и влечет!
Уже почти спустившись , я вдруг вспоминаю о своих друзьях: «Ладно, потом посмотрю! Они никуда от меня не денутся, только гляну разок в трубу, а может и залезу в нее аккуратненько, чтобы не запачкать майку, трусики и панаму. А то мама расстроится!»
Еще секунда, и я уже стою как Колосс Родосский, расставив ноги по обеим сторонам канавы, уперев руки в трубу. Она такая старая и ржавая, что оставляет следы на маленьких ладошках. Коричнево-серая, влажная, поросшая водорослями. Под песчаной насыпью она принимает в себя часть воды из канавы. Вода такого же зелено-коричневого цвета. Недавно, видимо, прошел дождик, поэтому ее предостаточно. Только вот лягушек и головастиков, а уж тем более тритонов в ней нет. Впрочем, сейчас это не так уж и важно. Важно только то, что на другой стороне этой подзорной канавной трубы - калейдоскоп цвета и странные формы. Примерно то же видишь, когда смотришь долго на солнце через коричневое или зеленое бутылочное стеклышко, а потом зажмуриваешься, отнимаешь его от лица, резко открываешь глаза и смотришь на окружающий мир. Привычные цвета преображаются на несколько мгновений, а формы расплываются. Мне пять лет, и мне нравится так делать.
А теперь я просунулся в трубу, замарав руки, и смотрю в другие миры. Здесь прохладно, высокая трава заслоняет солнце, и я полность ю залезаю в трубу, замочив немного мои сандалии. И чем дальше я пробираюсь, тем больше изменяются цвета и формы, как будто кто-то крутит тубу калейдоскопа. Волшебное, завораживающее зрелище.
Я не могу поверить своим глазам, зажмуриваюсь и вдыхаю запах ржавчины и стоячей воды…
Я резко открываю глаза, чтобы вновь пережить этот неповторимый эффект калейдоскопа. Пейзаж на той стороне изменил свой цвет, предметы приняли новые формы.
Вдруг я слышу резкое хрюканье. Одновременно с ним с той стороны трубы сверху свешивается свиная голова с ушами и пяточком и пара лапок. Свиная голова! Не такая, как в детских мультиках, а такая, как те, которые можно увидеть на мясном рынке или скотобойне. Свинья громко хрюкает и улыбается во все рыло, периодически высовывая язык, чтобы облизать свои копыта - так, как обычно умываются коты.
От неожиданности я зажмуриваюсь опять - хрюканье затихает, или, по крайней мере, мне кажется, что оно затихает. Я снова открываю глаза, и меня охватывает непереносимый ужас - свинья никуда не делась. Она там же, где и была. Все так же свешивается. И так же отвратительно хрюкает, высовывает свой мерзкий язык, облизывает копыта и улыбается. В глазах у нее презрение, ненависть, смешанная с чувством собственного превосходства. И улыбка. Улыбка свиньи, от одного вида которой хочется умереть, хочется уснуть и не просыпаться. Ничего более страшного и отвратительного я не видел за свою маленькую жизнь. Хрюканье становится все громче и чаще. Свинья свешивается все больше и больше. Мое сердце отбивает сверхскоростные дроби, и я не помню себя от Ужаса, необъяснимого и древнего как египетские пирамиды.
Крики свиньи усиливаются. Начинает казаться, что их там несколько, просто видно лишь одну. Если Вы когда-нибудь слышали как кричит свинья, тогда Вы поймете, что я сейчас испытываю… Рыло одновременно и кричит, и улыбается, и облизывает свои копыта. Оно как страж закрывает собой все волшебство параллельных миров. И чем сильнее становится его вой, тем сильнее я погружаюсь в паучьи лапы Ужаса. Не в силах больше выносить этого, я выпрыгиваю из трубы, на первой космической вылетаю из канавы и несусь, обдирая коленки о ветки и коряги. Набирая сверхзвуковые скорости, пересекая орбиты планет, я все еще слышу крики свиньи и ее довольное хрюканье. Мне страшно обернуться и увидеть это издевающееся поросячье рыло со стоящими ободранными ушами, вытянутым бледно-розовым языком, облизывающим пятачок. Через много лет, работая на свиноферме, я узнаю, что это была свинья йоркширской породы со стоячими ушами. А пока я бегу. Бегу и чувствую, как разливаются озера под моими глазами…
Я влетаю на наш участок, пересекаю город и, не сбавляя скорости, бегу в столовую. Там мама. К чертям собачьим (свинячьим?) всю эту мою бараваду. Мама там, и она защитит, прижмет к себе, поцелует и отгонит всех демонов, укравших у меня волшебную трубу-портал в параллельные миры, так нагло надругавшимися над моей вселенной, над моей канавой. Над моими друзьями - головастиками и жуками-плавунцами, и даже над великими воинами - пятнистыми тритонами… Мама защитит…
Мама поцеловала. Мама прижала к себе. Мама сказала, что это все мальчишки из садоводства. И я забыл. На какое-то время.
Вот только труба. То, что я в ней увидел в ней, тот мир, от которого меня отпугнули, который у меня отняли. Демоны, свиньи. «Мальчишки», как говорила мама. Но только вот никаких мальчишек тогда не было там, как и не было никаких свиней в радиусе 50 километров. Но я никогда не сомневался, что эта свинья была там. Она также реальна, как и труба, которая манила меня своими иными, параллельными мирами. Может, свинья просто охраняла их от меня, а может, меня от них… Кто уж тут теперь разберет. Важно то, что она была так ужасна, что смогла отпугнуть меня от волшебных миров и галактик, которые так и остались на расстоянии вытянутой руки… А я - я до сих пор ищу их, ищу, ищу…
Все это от лени, лени, которую рождает страх, лени, которая является реакцией мозга на переизбыток информации. Пожалуй, еще от несосредоточенности. Во многом я так и остался маленьким ребенком, который хочет всего и сразу, не понимая, что всё является результатом прилежания и титанической работы над собой. Сталкиваясь с реальность, которая, как можно догадаться, совсем другая, я-ребенок пугается процесса и предполагаемого результата. И бросает затею, не успев начать предварять ее в жизнь по-настоящему. Так ломается курильщик, пробуя только одну единственную сигарету после того, как бросил за два дня до этого.
Мне это надоело. В который раз… Ну уж сейчас я доведу дело до конца и не дам белым листам порушить мой замысел.
Так как я сильнее их, хитрее-то уж точно. А еще я злой. И злость моя да поможет мне!
03.05.13
Для начала нужно представиться. Меня зовут Родион, и из всех людей, которых я знаю, я - самый порядочный. Порядочный засранец, я имею в виду. Я всегда хотел быть писателем, а стал - болтуном. Так обычно и получается с теми, кто любит рассказывать истории. Я разговариваю на семи языка, и даже не спрашивайте, как так вышло. Просто звезды сошлись таким образом. Подцепил где-то - и все тут. Невелика наука. Все, что не можешь взять головой - бери жопой. Так говорит мой Папа.
Голова у меня есть, дурная такая, полная всяческих глупостей, теорий и идей. С ней-то моей жопе никогда не бывает скучно.
В детстве я был тихим ребенком, по крайней мере, мама так говорит. Сестра говорит наоборот - я только и делал, что мешал спать, капризничал. Мама же рассказывает, что я никогда не плакал и, в общем-то, был непроницаемым как китайские мудрецы. Не знаю, кому и верить. Да это, наверное, не так уж и важно.
Воспоминания о раннем детстве у меня, в принципе, достаточно обрывочные, хаотичные. И, наверное, сейчас не лучшее время и место для их описания. Запишу только одну сцену.
Мне пять лет, и я на даче. И тут же все мое семейство: сестра, мама, бабушка и даже папа. Мы только что позавтракали, и сейчас самое время предпринять отчаянную вылазку на окраины моей маленькой дачной вселенной.
Перед нашим домом огород, за огородом - поле. На самом деле, это поле - заросшая полянка десять на двадцать метров, ограниченная канавами по периметру. Эти канавы и есть границы моей вселенной пятилетнего мальчика. Или не пятилетнего, не помню уже.
Надеваю панаму, бодрым шагом преодолеваю огород и, пока семейство сидит за столом, выбираюсь на бескрайнее поле, намереваясь добраться до самой далекой канавы и понаблюдать за ее обитателями - моими единственными друзьями. У меня есть сачок, и поэтому я иногда ловлю головастиков, лягушек, тритонов, и сажаю их всех в трехлитровую стеклянную банку из-под компота. Я еще не знаю про приспособляемость, пищевые цепи и прочую правду жизни. И не понимаю, почему иногда зубастые личинки жука-плавунца нападают на головастиков и лягушат. Но самая большая удача - поймать пятнистого тритона. Тогда можно ходить со своей банкой и хвастаться ребятам из садоводства. И тогда они будут тебя уважать . Хотя бы один день.
Но сейчас я иду на окраины вселенной по высоким барханам [песочницы] только для того, чтобы понаблюдать. Я люблю наблюдать. Хоть еще и не понимаю, что не стоит потом вылавливать своих друзей и сажать их в трехлитровую банку из-под компота. Сейчас не понимаю, потом обязательно пойму.
На окраине вселенной стоит большой деревянный дворец из народных сказок ( о том, что это правление садоводства, я узнаю немного позже) . Перед дворцом каменный мостик через канаву. Метров в пяти от мостика канава соединяется с другой канавой, которая гораздо шире, глубже, интереснее. Она заросла травой, и в ней живет больше друзей, а кроме того - это самая дальняя окраина вселенной, туда я еще не заглядывал во время моих прогулок. Именно туда я и направляюсь.
В том месте, где «съугливаются» две канавы есть песочная насыпь с металлическими воротами, таким образом, часть канавы протекает под этой насыпью по старой серой ржавой трубе, длиной примерно, метра 2-3. Очень увлекательно забраться в канаву и смотреть через эту трубу на другую сторону. По ней можно пролезть, прямо под землей, если не боишься испачкаться. Я не боюсь . Боится моя мама. Поэтому мне и приходится убегать из дома, пока все сидят за столом. Хотя я забыл уже про эту волшебную трубу, которую мы как-то открыли с бабушкой на прогулке. И поэтому, когда я замечаю ее, то тут же забываю о том, зачем я, собственно, сюда направлялся.
Труба… Большая проржавевшая красно-зелено-серая труба - открытый портал в другие миры… Тайный выход в другую вселенную, с другими дворцами, с цветными барханами и небом под ногами. И все это прямо в двух метрах от меня! Какие тут еще могут головастики, лягушата? Даже зубастые личинки жука-плавунца, даже пятнистые тритоны исчезают из моей головы! Ведь я один на окраине вселенной, в двух шагах от входа в другое измерение!
Солнце стоит высоко, ни малейшей ветринки. Зачарованный-я в смешной панаме лезет в канаву, не обращая внимания на крапиву и ветки, царапающие ноги. Труба зовет! Труба чарует, манит и влечет!
Уже почти спустившись , я вдруг вспоминаю о своих друзьях: «Ладно, потом посмотрю! Они никуда от меня не денутся, только гляну разок в трубу, а может и залезу в нее аккуратненько, чтобы не запачкать майку, трусики и панаму. А то мама расстроится!»
Еще секунда, и я уже стою как Колосс Родосский, расставив ноги по обеим сторонам канавы, уперев руки в трубу. Она такая старая и ржавая, что оставляет следы на маленьких ладошках. Коричнево-серая, влажная, поросшая водорослями. Под песчаной насыпью она принимает в себя часть воды из канавы. Вода такого же зелено-коричневого цвета. Недавно, видимо, прошел дождик, поэтому ее предостаточно. Только вот лягушек и головастиков, а уж тем более тритонов в ней нет. Впрочем, сейчас это не так уж и важно. Важно только то, что на другой стороне этой подзорной канавной трубы - калейдоскоп цвета и странные формы. Примерно то же видишь, когда смотришь долго на солнце через коричневое или зеленое бутылочное стеклышко, а потом зажмуриваешься, отнимаешь его от лица, резко открываешь глаза и смотришь на окружающий мир. Привычные цвета преображаются на несколько мгновений, а формы расплываются. Мне пять лет, и мне нравится так делать.
А теперь я просунулся в трубу, замарав руки, и смотрю в другие миры. Здесь прохладно, высокая трава заслоняет солнце, и я полность ю залезаю в трубу, замочив немного мои сандалии. И чем дальше я пробираюсь, тем больше изменяются цвета и формы, как будто кто-то крутит тубу калейдоскопа. Волшебное, завораживающее зрелище.
Я не могу поверить своим глазам, зажмуриваюсь и вдыхаю запах ржавчины и стоячей воды…
Я резко открываю глаза, чтобы вновь пережить этот неповторимый эффект калейдоскопа. Пейзаж на той стороне изменил свой цвет, предметы приняли новые формы.
Вдруг я слышу резкое хрюканье. Одновременно с ним с той стороны трубы сверху свешивается свиная голова с ушами и пяточком и пара лапок. Свиная голова! Не такая, как в детских мультиках, а такая, как те, которые можно увидеть на мясном рынке или скотобойне. Свинья громко хрюкает и улыбается во все рыло, периодически высовывая язык, чтобы облизать свои копыта - так, как обычно умываются коты.
От неожиданности я зажмуриваюсь опять - хрюканье затихает, или, по крайней мере, мне кажется, что оно затихает. Я снова открываю глаза, и меня охватывает непереносимый ужас - свинья никуда не делась. Она там же, где и была. Все так же свешивается. И так же отвратительно хрюкает, высовывает свой мерзкий язык, облизывает копыта и улыбается. В глазах у нее презрение, ненависть, смешанная с чувством собственного превосходства. И улыбка. Улыбка свиньи, от одного вида которой хочется умереть, хочется уснуть и не просыпаться. Ничего более страшного и отвратительного я не видел за свою маленькую жизнь. Хрюканье становится все громче и чаще. Свинья свешивается все больше и больше. Мое сердце отбивает сверхскоростные дроби, и я не помню себя от Ужаса, необъяснимого и древнего как египетские пирамиды.
Крики свиньи усиливаются. Начинает казаться, что их там несколько, просто видно лишь одну. Если Вы когда-нибудь слышали как кричит свинья, тогда Вы поймете, что я сейчас испытываю… Рыло одновременно и кричит, и улыбается, и облизывает свои копыта. Оно как страж закрывает собой все волшебство параллельных миров. И чем сильнее становится его вой, тем сильнее я погружаюсь в паучьи лапы Ужаса. Не в силах больше выносить этого, я выпрыгиваю из трубы, на первой космической вылетаю из канавы и несусь, обдирая коленки о ветки и коряги. Набирая сверхзвуковые скорости, пересекая орбиты планет, я все еще слышу крики свиньи и ее довольное хрюканье. Мне страшно обернуться и увидеть это издевающееся поросячье рыло со стоящими ободранными ушами, вытянутым бледно-розовым языком, облизывающим пятачок. Через много лет, работая на свиноферме, я узнаю, что это была свинья йоркширской породы со стоячими ушами. А пока я бегу. Бегу и чувствую, как разливаются озера под моими глазами…
Я влетаю на наш участок, пересекаю город и, не сбавляя скорости, бегу в столовую. Там мама. К чертям собачьим (свинячьим?) всю эту мою бараваду. Мама там, и она защитит, прижмет к себе, поцелует и отгонит всех демонов, укравших у меня волшебную трубу-портал в параллельные миры, так нагло надругавшимися над моей вселенной, над моей канавой. Над моими друзьями - головастиками и жуками-плавунцами, и даже над великими воинами - пятнистыми тритонами… Мама защитит…
Мама поцеловала. Мама прижала к себе. Мама сказала, что это все мальчишки из садоводства. И я забыл. На какое-то время.
Вот только труба. То, что я в ней увидел в ней, тот мир, от которого меня отпугнули, который у меня отняли. Демоны, свиньи. «Мальчишки», как говорила мама. Но только вот никаких мальчишек тогда не было там, как и не было никаких свиней в радиусе 50 километров. Но я никогда не сомневался, что эта свинья была там. Она также реальна, как и труба, которая манила меня своими иными, параллельными мирами. Может, свинья просто охраняла их от меня, а может, меня от них… Кто уж тут теперь разберет. Важно то, что она была так ужасна, что смогла отпугнуть меня от волшебных миров и галактик, которые так и остались на расстоянии вытянутой руки… А я - я до сих пор ищу их, ищу, ищу…