Русская торпеда
1 июля 1866 года в центре Санкт-Петербурга, на юго-западном берегу Васильевского острова была спущена на воду подводная лодка. Это субмарина первая в мире использовала для подводного движения двигатель особой конструкции, работавший на сжатом воздухе. Все создававшиеся ранее проекты подлодок использовали либо паровой двигатель, либо банальный ручной привод.
[Дальше...]
Новая конструкция русского изобретателя позволяла обойтись без паровой машины, совсем не подходящей для подводного движения, и без многочисленного экипажа подводных гребцов, вручную вращавших винты. Но помимо этого новшества русская подлодка 1865 года была впервые в мире задумана как единый боевой комплекс, совмещавший движущийся подводный носитель с самоходным подводным оружием, ныне известным под именем «торпеда».
До этого все созданные и проектируемые в мире подлодки оперировали только с неподвижными минами, которые под водой буксировали к вражеским кораблям и подрывали их по проводам, отойдя на безопасное расстояние. Естественно, такая тактика существенно сужала возможности использования подлодок. И только предложенный в Петербурге проект 1865 года действительно обещал сделать подводную лодку по-настоящему смертоносным оружием для всех, даже самых больших кораблей.
Военный художник и царский фотограф
Автором опередившего свое время изобретения был Иван Федорович Александровский. Сын небогатого смоленского дворянина, он родился в 1817 году в Митаве (ныне территория Латвии), где его отец работал таможенным чиновником. Начало жизни Ивана Александровского ничем не предвещало его интерес к подводному оружию - он закончил Императорскую академию художеств в Петербурге, учась живописи у знаменитого Карла Брюллова. С 1849 года в качестве штатного армейского художника Иван участвует в Кавказской войне - живописцы тогда заменяли фотосъемку, в их задачу входило зарисовывать для военного командования особенности местности.
Иван Федорович Александровский.(1817-1894)
Фактически Иван Александровский совмещал функции военного топографа и разведчика. Именно тогда он серьезно заинтересовался только что возникшей фотографией - в то время это занятие требовало самых современных знаний химии, оптики и механики. Фотографические пейзажи и фотопортреты были не только модным увлечением, но и важным, новым направлением штабной работы, позволяя по-новому фиксировать военную информацию.
Уже в 1852 году Иван Александровский сконструировал первый в мире аппарат для получения стереофотографий. Через несколько лет, в 1859 году, он участвовал в штурме аула Гуниб и сфотографировал сдавшегося в плен имама Шамиля. Завершившаяся Кавказская война оставила и целый ряд рукописных картин Александровского - «Осада крепости Чох», «Разоренный аул Ташкутур», «Русский лагерь под Гунибом» и другие.
Серьезное занятие фотографией позволило Александровскому стать состоятельным человеком. В Петербурге на Невском проспекте он открыл «Заведение фотографических портретов», столичная знать, следуя новой моде, активно фотографировалась и платила немалые деньги за это новое развлечение. Парадное фото тогда стоило дороже, чем билет первого класса на пароход из Петербурга в Лондон.
Опыты с химическими составами и стеклянными негативами сделали Александровского самым успешным фотографом России и одним из лучших в Европе. Он не раз фотографировал царскую семью, а с 1859 года первым в России стал официально именоваться «Фотографом Его Императорского величества». Александровский становится еще богаче - по налоговой статистике 1862 года его «фотографическое предприятие» в Петербурге приносило свыше 30 тысяч рублей годового дохода. Это были огромные по тем временам деньги, на которые можно было купить два добротных дома в столице Российской империи.
Но состоявшийся фотобизнес и личный успех не отвлекли Александровского от проблем Отечества. В то время общество России болезненно переживало неудачи Крымской войны, когда решающую роль в успехе наших противников сыграли британские пароходы. Россия тогда не имела ни кораблей, ни оружия, способных активно противостоять современному и многочисленному паровому флоту Великобритании.
Англо-французский флот во время осады Севастополя.
Иван Александровский, чья биография была тесно связана с русской армией, особо болезненно переживал ее неудачи и техническое отставание. Накануне начала Крымской войны он, уже будучи состоятельным столичным фотографом, совершил путешествие на Британские острова и мог лично наблюдать многочисленные стальные броненосцы англичан. Хорошо знакомый с современной техникой, Александровский прекрасно понимал, что Россия из-за технических и финансовых причин не сможет нагнать Англию, признанную «владычицу морей», по количеству современных кораблей. Для успеха надо было искать принципиально новое решение.
«Духовой самокат»
Позднее Иван Александровский так описывал ход своих мыслей: «Во время моего пребывания в Англии в 1853 году, перед самым началом Крымской кампании, вид грозного английского флота, готовившегося напасть на Россию, впервые меня навел на идею о подводной лодке...»
Но чтобы победить грозный и многочисленный флот требовалась лодка, отличная от прежних проектов с неподвижными минами на носовом шесте и ручным или паровым приводом движения. На идею о сжатом воздухе Александровского навели опыты с пневматическим затвором фотоаппаратов.
Замысел подводной лодки с таким движителем возник у русского художника еще в годы Крымской войны. Но, как писал позднее сам Александровский, «средства для нагнетания воздуха находились в том время в таком еще младенчестве». Пять лет изобретатель потратил на создание и поиск проектов промышленного сжатия воздуха. Первый пневматический двигатель, как тогда говорили - «духовой самокат», Иван Александровский разработал совместно со Степаном Барановским, профессором университета в Гельсинфорсе (Хельсинки), городе, который как раз в те годы становился главной базой нашего Балтийского флота.
1 мая 1862 года проект подводной лодки, движимой силой сжатого воздуха, был представлен в Морское министерство. Однако большинство русских адмиралов после неудачных экспериментов с немецкими проектами подводных лодок, разочаровалось в самой идее подводного корабля и отказалось рассматривать проект Александровского.
Изобретателю понадобился почти год, чтобы лично заинтересовать новым проектом царя Александра II и главу Морского министерства адмирала Николая Краббе. 4 июля 1863 года русский царь подписал особый указ о начале строительства экспериментальной подлодки.
Работы по созданию субмарины были строго засекречены. Но сразу выяснилось, что в России нет государственных заводов, способных производит многие сложные детали двигателя и корпуса лодки. Половину заказов пришлось разместить на частном предприятии «Завод Карра и Макферсона». В наши дни это расположенное в Петербурге предприятие называется «Балтийский завод», ныне он является одним из ведущих в отечественном судостроении. Но полтора века назад завод принадлежал британскому подданному Марку Мак-Ферсону, которого подозревали в связях с английской разведкой еще в годы Крымской войны.
Завод Карра и Макферсона (Балтийский судостроительный завод).
Заказ же на изготовление большой партии баллонов для сжатого воздуха тогда вообще не могло выполнить ни одно находящееся в России производство. И его пришлось размещать в Англии с ее мощной и передовой промышленностью. Так детали еще небывалого и передового проекта, не смотря на заявленную в царском указе секретность, почти сразу же стали известны «потенциальному противнику».
Первые подводные испытания
Не смотря не все технические сложности, к июню 1865 года лодка была почти полностью готова. На тот момент это было самое большое подводное судно в мире, достигая в длину 33 метров. Экипаж лодки составляли 23 человека - если в прежних проектах экипаж был в основном занят вращением ручного привода винта или работой паровой машины, то в новой лодке экипаж наконец получил возможность сосредоточится на управлении судном и его оружием. Что удивительно, но по форме корпуса и расположение основных узлов конструкции лодка Александровского напоминала современные классические субмарины.
Однако до осени 1865 года «Завод Карра и Макферсона» приостановил завершающие работы на лодке, ожидая поступления оплаты из казны. И только к октябрю лодка была окончательно готова к испытаниям и отправлена на буксире в Кронштадт. Первым командиром экспериментальной субмарины был назначен лейтенант флота Павел Крузенштерн, внук знаменитого мореплавателя.
Из-за наступления холодов и появления льда на Балтике, итоговые испытания лодки отложили на будущий 1866 год. Первое полное погружение было запланировано на 19 июня 1866 года - но оказалось, что неопытные моряки испытывают почти суеверный ужас перед перспективой оказаться ниже среза воды. К тому же первые испытания с погружением были действительно смертельным риском, опыт подобных работ в мире был минимален.
Поэтому в первом погружении участвовали только двое - сам не испугавшийся рисковать жизнью изобретатель лодки и вызвавшийся добровольцем механик «Завода Карра и Макферсона». Удивительно, но допущенный к секретным работам и испытаниям механик носил фамилию Ватсон и был английским подданным - понятия о секретности у русских адмиралов XIX столетия оставались еще очень патриархальными. Фактически вся «секретность» заключалась в том, что адмиралы отказались публиковать сообщения о работах и испытаниях в открытой печати.
Первое погружение на глубину в несколько метров прошло успешно, но закончилось аварией - оказалась не закреплена крышка одного из клапанов высокого давления, и вырвавшийся сжатый воздух разбил все электрические лампы внутри лодки. Кто не закрепил клапан - так и не смогли выяснить, а понятие технической диверсии военным XIX столетия было еще неведомо…
Однако последствия аварии на лодке удалось быстро устранить. Испытания продолжились, экипаж уже не боялся погружений, и лодка, полностью скрываясь под водой на несколько десятков минут, проплывала в таком положении до 2 миль. 27 июня 1866 года Иван Александровский с экипажем, находясь под водой, даже распили бутылку коньяка за здоровье императора Александра II.
Сам царь посетил лодку в середине сентября 1866 года и оказался весьма впечатлен, как он выразился, «чрезвычайно умной придумкой». Изобретателя наградили орденом Владимира 3-й степени и денежной премией в 50 тысяч рублей. Премия по тем временам была огромной, но на все исследования и работы, связанные с подлодкой, Иван Александровский потратил 140 тысяч рублей личных средств, все без остатка накопления, заработанные им в качестве фотографа.
«Торпедо» Александровского
Летом 1865 года, одновременно со спуском на воду своего подводного корабля, Иван Александровский предложил Морскому министерству Российской империи и новое оружие для новой лодки. По сути это были уменьшенные копии самой субмарины, так же двигавшиеся под водой мотором на сжатом воздухе - то, что сейчас именуется торпедами. Именно в 1865 году в описании новой подводной лодки ее конструктор впервые применил этот термин в еще неустоявшейся транскрипции - «самодвижущееся торпедо».
Изначально латинским torpedo в науке о рыбах именовались электрические скаты. С начала XIX века термином «торпедо» в России называли морские мины, приводимые в действие по электрическим проводам. Иван Александровский назвал свой проект «самодвижущееся торпедо» или «самодвижущаяся мина».
«Торпедо» Александровского.
Предложенный проект нового, еще не существовавшего в мире оружия понравился главе Морского министерства Николаю Краббе. Но тут русские адмиралы допустили первую ошибку - руководители Морского министерства посоветовали Александровскому сначала завершить первые испытания подлодки, а потом уже заняться воплощением в жизнь проекта торпед для них.
В 1868 году Иван Александровский вновь представил в Морское министерство уже доработанный проект «торпедо». К тому времени стало известно, что опыты над аналогичными устройствами, приводимыми в движение сжатым воздухом, ведет австрийский флот при помощи известного британского конструктора Роберта Уайтхеда.
Александровский немедленно приступил к испытаниям своих торпед. Однако в царской казне не нашлось для этого эксперимента денег, изобретателю предписали создать новое оружие «на собственные средства с последующим возмещение в случае успеха». Поэтому работы велись кустарно, в частной слесарной мастерской на Казанской улице Петербурга.
Параллельно с работой над торпедами Александровский продолжал испытания подводной лодки. Многочисленные погружения выявили недостатки лодки, причем не столько в проекте, сколько в качестве выполнения работ - например, из экономии «Завод Карра и Макферсона» заменил медные листы обшивки более дешевыми и тонкими латунными. Помимо устранения этих проблем, изобретателю пришлось решать массу ранее неисследованных вопросов, в основном связанных с устойчивым передвижением субмарины на глубине. Впервые в мире была проведена целая серия научных опытов по подводному движению.
В 1869 году подлодка Александровского впервые участвовала в маневрах флота совместно с надводными кораблями. Пройдя под водой почти милю, лодка вынырнула у борта императорской яхты «Штандарт», и ее экипаж на глазах царя в полной парадной форме моментально выстроился на палубе.
На следующий год был запланирован цикл испытания лодки на больших глубинах свыше 25 метров. Однако случилась неожиданная задержка - Россия в то время отказалась от рекрутской повинности с длительным сроком службы солдат и переходила на комплектацию армии путем временного призыва. В связи с этим прежний срок службы рядовых матросов был существенно сокращен и к 1870 году почти весь экипаж подлодки Александровского был уволен в запас. На подготовку нового экипажа ушел почти год, и цикл глубинных испытаний был начат только в 1871 году.
10 июля 1871 года лодка впервые погрузилась на глубину 24 метра. Это стало мировым рекордом погружения обитаемого аппарата подобной величины. Обрадованное флотское начальство без консультаций с конструктором, который отбыл с докладом в Петербург, решило на следующие сутки провести погружение на глубину свыше 30 метров. Этого поспешного погружения корпус лодки не выдержал, и она затонула в Финском заливе у пролива Бьёркезунд (ныне это Выборгский район Ленинградской области).
Два года Иван Александровский потратил на подъем лодки с глубины. В 1873 году ему это удалось при помощи резиновых понтонов собственной конструкции. Естественно, спасение лодки отвлекло его от работ по созданию первых торпед.
«Оскорбительно для русского самолюбия обращаться к Уайтхеду»
К тому времени командование армией и флотом было озабочено очередным конфликтом с Турцией. Боевые действия должны были начаться в ближайшие годы, но после Крымской войны Россия не имела флота на Черном море. Простроить за 2-3 года новый броненосный флот было невозможно, и единственным наступательным средством русского флота против турок могли стать лишь «самодвижущиеся мины», торпеды.
Летом 1875 года в Морском министерства состоялось совещание адмиралов, на котором решалась судьба торпедного оружия. Имелось два варианта - купить за большие деньги торпеды британца Уайтхеда или доработать до готовности торпеды Александровского.
К тому времени «самодвижущихся мины» русского изобретателя прошли успешные испытания, но по скорости уступали британскому варианту. Хотя Александровский разработал проект торпеды в 1865 году, годом ранее, чем получил свой патент Роберт Уайтхед, однако русский конструктор прошедшее десятилетие был вынужден потратить на создание, испытание, а затем спасение затонувшей подводной лодки, в то время как британец сосредоточился исключительно на опытах с торпедным оружием.
Помимо этого торпеды Александровского изготавливались им за свой счет кустарно в слесарной мастерской, тогда как на Уайтхеда работал его собственный большой механический завод в Фиуме (ныне порт Риека в Хорватии), щедро финансируемый австрийским флотом. Неудивительно, что, имея такую фору, британский инженер за несколько лет вырвался вперед в вопросах скорости нового оружия.
Роберт Уайтхед и его торпеда.
Большинство адмиралов по этой причине высказались за покупку британского проекта. Однако глава Морского министерства Николай Краббе решительно поддержал русского изобретателя. «Господа, - обратился он к подчиненным, - я всегда старался поддерживать русский труд и русские изобретения, а вы? За какую-нибудь трубку, придуманную иностранцем, готовы дать сотни тысяч… Обратите внимание, что Александровский не имеет в своем распоряжении никаких механических предприятий, устройте механическую мастерскую для изготовления торпеды, и я уверен, что Александровский построит торпедо не хуже Уайтхеда».
В итоге Ивану Александровскому удалось быстро увеличить скорость своих торпед в два раза, почти достигнув показателей Уайтхеда. Как писал сам русский изобретатель, за отставание в скорости «никого нельзя упрекнуть, ибо это есть следствие скудных механических средств, имеющихся у нас в России». Главной проблемой в борьбе за скорость стало качество металлов - нужные по прочности и гибкости стали, с успехом примененные англичанином, тогда были большим дефицитом в нашей стране.
К несчастью сторонник русской торпеды адмирал Краббе осень 1875 года тяжело заболел и покинул пост главы российского флота. И в октябре того же года Морское министерство приняло решение не ждать завершения опытов с «торпедо» Александровского, а купить образцы этого оружия у британца Уайтхеда. Против этого решения решительно выступил вице-адмирал Андрей Александрович Попов, создатель первых русских броненосцев. Он с гневом заявил коллегам-адмиралам: «Накануне самостоятельного решения этого вопроса Александровским даже оскорбительно для русского самолюбия обращаться к Уайтхеду».
Однако большинство адмиралов накануне большой войны с Турцией решили не рисковать и, не дожидаясь конца опытов Александровского, купить для флота сотню торпед Уайтхеда. Понимая, что война с турецким флотом не за горами, Иван Александровский подчинился требованиям флотского начальства и даже вошел в комиссию, которая занималась приёмкой британских торпед. «Когда я увидел мину Уайтхеда, - позднее вспоминал русский изобретатель, - то оказалось, что ее устройство основано на тех же принципах, как и мое торпедо, с той лишь разницей, что механизм его мины отличается весьма тщательной отделкой, что и не удивительно, так как он имеет для этого специальный громадный завод, тогда как моя самодвижущаяся мина была сделана без всяких механических средств у простого слесаря на Казанской улице...»
«Руководствуясь высочайшим повелением о сокращении расходов»
В то время торпедное оружие по сложности и стоимости изготовления соответствовало крылатым ракетам XXI века - менее чем за десятилетие Россия выплатила Уайтхеду почти полтора миллиона рублей серебром. Но именно наличие конкурента в лице Александровского позволило русскому правительству почти в два раза снизить первоначальную цену торпед Уайтхеда.
Иван Александровский сразу же внес несколько усовершенствований в конструкцию носовой части британской торпеды, усилив ее поражающую мощь. Это русское изобретение почти сразу стало известно Уайтхеду, и он тут же применил его в своих торпедах.
«Самодвижущиеся мины» Уайтхеда были использованы черноморскими моряками России уже в январе 1878 года. Два русских катера «Чесма» и «Синоп» потопили турецкий пароход, впервые в мире произведя успешный боевой пуск торпед.
Судьба же русского изобретателя-энтузиаста Ивана Александровского сложилась поистине трагически. После окончания русско-турецкой войны 1877-78 годов бюджет Российской империи испытывал серьезный дефицит, одновременно русский флот начал дорогостоящее строительство броненосных кораблей на Черном и Балтийском морях. Адмиралы были увлечены новыми, казавшимися непотопляемыми цельнометаллическими броненосцами, эксперименты с подводными лодками казались им ненужной тратой сил и средств.
Напрасно Иван Александровский убеждал Морское министерство, что его субмарина с новыми торпедами «без малейшего для себя риска, незамеченной потопит любой броненосец». Его идеи почти на четверть века опередили свое время - господство подводных лодок моряки всего мира окончательно осознают лишь к началу Первой мировой войны.
Пока же Александровскому пришлось испытать всю горечь неудач. Весной 1881 года террористы убили Александра II, который лично знал изобретателя и симпатизировал его идеям. Новый император был далек от увлечений постаревшего фотографа и летом 1881 года он без колебаний удовлетворил прошение Морского министерства о прекращении всех опытов над лодками и торпедами Александровского в целях экономии бюджетных средств, или как тогда звучал язык бюрократических документов - «руководствуясь высочайшим повелением о возможном сокращении расходов».
Изобретателя уволили из штатов военно-морского флота, затраты на создание подводного оружия оказались невозмещенными. За годы упорной работы над подлодкой и торпедами некогда модное фотоателье Александровского пришло в упадок, опыты и эксперименты съели все финансовые накопления. Последние годы жизни изобретателя прошли в бедности и попытках доказать перспективу подводного флота.
Иван Федорович Александровский умер 13 сентября 1894 года. Ровно через 6 лет Морское министерство, обеспокоенное успешными опытами по созданию подлодок в Европе, вновь организовало комиссию по разработке субмарин. И еще через 2 года в Петербурге на Балтийском заводе построили подлодку «Дельфин», первую подводную лодку, официально зачисленную в списки боевых кораблей Российского флота. В ее конструкции русские инженеры использовали многие наработки, сделанные ранее Иваном Александровским.
https://rusplt.ru/sdelano-russkimi/russkaya-torpeda-17465.html
[Дальше...]
Новая конструкция русского изобретателя позволяла обойтись без паровой машины, совсем не подходящей для подводного движения, и без многочисленного экипажа подводных гребцов, вручную вращавших винты. Но помимо этого новшества русская подлодка 1865 года была впервые в мире задумана как единый боевой комплекс, совмещавший движущийся подводный носитель с самоходным подводным оружием, ныне известным под именем «торпеда».
До этого все созданные и проектируемые в мире подлодки оперировали только с неподвижными минами, которые под водой буксировали к вражеским кораблям и подрывали их по проводам, отойдя на безопасное расстояние. Естественно, такая тактика существенно сужала возможности использования подлодок. И только предложенный в Петербурге проект 1865 года действительно обещал сделать подводную лодку по-настоящему смертоносным оружием для всех, даже самых больших кораблей.
Военный художник и царский фотограф
Автором опередившего свое время изобретения был Иван Федорович Александровский. Сын небогатого смоленского дворянина, он родился в 1817 году в Митаве (ныне территория Латвии), где его отец работал таможенным чиновником. Начало жизни Ивана Александровского ничем не предвещало его интерес к подводному оружию - он закончил Императорскую академию художеств в Петербурге, учась живописи у знаменитого Карла Брюллова. С 1849 года в качестве штатного армейского художника Иван участвует в Кавказской войне - живописцы тогда заменяли фотосъемку, в их задачу входило зарисовывать для военного командования особенности местности.
Иван Федорович Александровский.(1817-1894)
Фактически Иван Александровский совмещал функции военного топографа и разведчика. Именно тогда он серьезно заинтересовался только что возникшей фотографией - в то время это занятие требовало самых современных знаний химии, оптики и механики. Фотографические пейзажи и фотопортреты были не только модным увлечением, но и важным, новым направлением штабной работы, позволяя по-новому фиксировать военную информацию.
Уже в 1852 году Иван Александровский сконструировал первый в мире аппарат для получения стереофотографий. Через несколько лет, в 1859 году, он участвовал в штурме аула Гуниб и сфотографировал сдавшегося в плен имама Шамиля. Завершившаяся Кавказская война оставила и целый ряд рукописных картин Александровского - «Осада крепости Чох», «Разоренный аул Ташкутур», «Русский лагерь под Гунибом» и другие.
Серьезное занятие фотографией позволило Александровскому стать состоятельным человеком. В Петербурге на Невском проспекте он открыл «Заведение фотографических портретов», столичная знать, следуя новой моде, активно фотографировалась и платила немалые деньги за это новое развлечение. Парадное фото тогда стоило дороже, чем билет первого класса на пароход из Петербурга в Лондон.
Опыты с химическими составами и стеклянными негативами сделали Александровского самым успешным фотографом России и одним из лучших в Европе. Он не раз фотографировал царскую семью, а с 1859 года первым в России стал официально именоваться «Фотографом Его Императорского величества». Александровский становится еще богаче - по налоговой статистике 1862 года его «фотографическое предприятие» в Петербурге приносило свыше 30 тысяч рублей годового дохода. Это были огромные по тем временам деньги, на которые можно было купить два добротных дома в столице Российской империи.
Но состоявшийся фотобизнес и личный успех не отвлекли Александровского от проблем Отечества. В то время общество России болезненно переживало неудачи Крымской войны, когда решающую роль в успехе наших противников сыграли британские пароходы. Россия тогда не имела ни кораблей, ни оружия, способных активно противостоять современному и многочисленному паровому флоту Великобритании.
Англо-французский флот во время осады Севастополя.
Иван Александровский, чья биография была тесно связана с русской армией, особо болезненно переживал ее неудачи и техническое отставание. Накануне начала Крымской войны он, уже будучи состоятельным столичным фотографом, совершил путешествие на Британские острова и мог лично наблюдать многочисленные стальные броненосцы англичан. Хорошо знакомый с современной техникой, Александровский прекрасно понимал, что Россия из-за технических и финансовых причин не сможет нагнать Англию, признанную «владычицу морей», по количеству современных кораблей. Для успеха надо было искать принципиально новое решение.
«Духовой самокат»
Позднее Иван Александровский так описывал ход своих мыслей: «Во время моего пребывания в Англии в 1853 году, перед самым началом Крымской кампании, вид грозного английского флота, готовившегося напасть на Россию, впервые меня навел на идею о подводной лодке...»
Но чтобы победить грозный и многочисленный флот требовалась лодка, отличная от прежних проектов с неподвижными минами на носовом шесте и ручным или паровым приводом движения. На идею о сжатом воздухе Александровского навели опыты с пневматическим затвором фотоаппаратов.
Замысел подводной лодки с таким движителем возник у русского художника еще в годы Крымской войны. Но, как писал позднее сам Александровский, «средства для нагнетания воздуха находились в том время в таком еще младенчестве». Пять лет изобретатель потратил на создание и поиск проектов промышленного сжатия воздуха. Первый пневматический двигатель, как тогда говорили - «духовой самокат», Иван Александровский разработал совместно со Степаном Барановским, профессором университета в Гельсинфорсе (Хельсинки), городе, который как раз в те годы становился главной базой нашего Балтийского флота.
1 мая 1862 года проект подводной лодки, движимой силой сжатого воздуха, был представлен в Морское министерство. Однако большинство русских адмиралов после неудачных экспериментов с немецкими проектами подводных лодок, разочаровалось в самой идее подводного корабля и отказалось рассматривать проект Александровского.
Изобретателю понадобился почти год, чтобы лично заинтересовать новым проектом царя Александра II и главу Морского министерства адмирала Николая Краббе. 4 июля 1863 года русский царь подписал особый указ о начале строительства экспериментальной подлодки.
Работы по созданию субмарины были строго засекречены. Но сразу выяснилось, что в России нет государственных заводов, способных производит многие сложные детали двигателя и корпуса лодки. Половину заказов пришлось разместить на частном предприятии «Завод Карра и Макферсона». В наши дни это расположенное в Петербурге предприятие называется «Балтийский завод», ныне он является одним из ведущих в отечественном судостроении. Но полтора века назад завод принадлежал британскому подданному Марку Мак-Ферсону, которого подозревали в связях с английской разведкой еще в годы Крымской войны.
Завод Карра и Макферсона (Балтийский судостроительный завод).
Заказ же на изготовление большой партии баллонов для сжатого воздуха тогда вообще не могло выполнить ни одно находящееся в России производство. И его пришлось размещать в Англии с ее мощной и передовой промышленностью. Так детали еще небывалого и передового проекта, не смотря на заявленную в царском указе секретность, почти сразу же стали известны «потенциальному противнику».
Первые подводные испытания
Не смотря не все технические сложности, к июню 1865 года лодка была почти полностью готова. На тот момент это было самое большое подводное судно в мире, достигая в длину 33 метров. Экипаж лодки составляли 23 человека - если в прежних проектах экипаж был в основном занят вращением ручного привода винта или работой паровой машины, то в новой лодке экипаж наконец получил возможность сосредоточится на управлении судном и его оружием. Что удивительно, но по форме корпуса и расположение основных узлов конструкции лодка Александровского напоминала современные классические субмарины.
Однако до осени 1865 года «Завод Карра и Макферсона» приостановил завершающие работы на лодке, ожидая поступления оплаты из казны. И только к октябрю лодка была окончательно готова к испытаниям и отправлена на буксире в Кронштадт. Первым командиром экспериментальной субмарины был назначен лейтенант флота Павел Крузенштерн, внук знаменитого мореплавателя.
Из-за наступления холодов и появления льда на Балтике, итоговые испытания лодки отложили на будущий 1866 год. Первое полное погружение было запланировано на 19 июня 1866 года - но оказалось, что неопытные моряки испытывают почти суеверный ужас перед перспективой оказаться ниже среза воды. К тому же первые испытания с погружением были действительно смертельным риском, опыт подобных работ в мире был минимален.
Поэтому в первом погружении участвовали только двое - сам не испугавшийся рисковать жизнью изобретатель лодки и вызвавшийся добровольцем механик «Завода Карра и Макферсона». Удивительно, но допущенный к секретным работам и испытаниям механик носил фамилию Ватсон и был английским подданным - понятия о секретности у русских адмиралов XIX столетия оставались еще очень патриархальными. Фактически вся «секретность» заключалась в том, что адмиралы отказались публиковать сообщения о работах и испытаниях в открытой печати.
Первое погружение на глубину в несколько метров прошло успешно, но закончилось аварией - оказалась не закреплена крышка одного из клапанов высокого давления, и вырвавшийся сжатый воздух разбил все электрические лампы внутри лодки. Кто не закрепил клапан - так и не смогли выяснить, а понятие технической диверсии военным XIX столетия было еще неведомо…
Однако последствия аварии на лодке удалось быстро устранить. Испытания продолжились, экипаж уже не боялся погружений, и лодка, полностью скрываясь под водой на несколько десятков минут, проплывала в таком положении до 2 миль. 27 июня 1866 года Иван Александровский с экипажем, находясь под водой, даже распили бутылку коньяка за здоровье императора Александра II.
Сам царь посетил лодку в середине сентября 1866 года и оказался весьма впечатлен, как он выразился, «чрезвычайно умной придумкой». Изобретателя наградили орденом Владимира 3-й степени и денежной премией в 50 тысяч рублей. Премия по тем временам была огромной, но на все исследования и работы, связанные с подлодкой, Иван Александровский потратил 140 тысяч рублей личных средств, все без остатка накопления, заработанные им в качестве фотографа.
«Торпедо» Александровского
Летом 1865 года, одновременно со спуском на воду своего подводного корабля, Иван Александровский предложил Морскому министерству Российской империи и новое оружие для новой лодки. По сути это были уменьшенные копии самой субмарины, так же двигавшиеся под водой мотором на сжатом воздухе - то, что сейчас именуется торпедами. Именно в 1865 году в описании новой подводной лодки ее конструктор впервые применил этот термин в еще неустоявшейся транскрипции - «самодвижущееся торпедо».
Изначально латинским torpedo в науке о рыбах именовались электрические скаты. С начала XIX века термином «торпедо» в России называли морские мины, приводимые в действие по электрическим проводам. Иван Александровский назвал свой проект «самодвижущееся торпедо» или «самодвижущаяся мина».
«Торпедо» Александровского.
Предложенный проект нового, еще не существовавшего в мире оружия понравился главе Морского министерства Николаю Краббе. Но тут русские адмиралы допустили первую ошибку - руководители Морского министерства посоветовали Александровскому сначала завершить первые испытания подлодки, а потом уже заняться воплощением в жизнь проекта торпед для них.
В 1868 году Иван Александровский вновь представил в Морское министерство уже доработанный проект «торпедо». К тому времени стало известно, что опыты над аналогичными устройствами, приводимыми в движение сжатым воздухом, ведет австрийский флот при помощи известного британского конструктора Роберта Уайтхеда.
Александровский немедленно приступил к испытаниям своих торпед. Однако в царской казне не нашлось для этого эксперимента денег, изобретателю предписали создать новое оружие «на собственные средства с последующим возмещение в случае успеха». Поэтому работы велись кустарно, в частной слесарной мастерской на Казанской улице Петербурга.
Параллельно с работой над торпедами Александровский продолжал испытания подводной лодки. Многочисленные погружения выявили недостатки лодки, причем не столько в проекте, сколько в качестве выполнения работ - например, из экономии «Завод Карра и Макферсона» заменил медные листы обшивки более дешевыми и тонкими латунными. Помимо устранения этих проблем, изобретателю пришлось решать массу ранее неисследованных вопросов, в основном связанных с устойчивым передвижением субмарины на глубине. Впервые в мире была проведена целая серия научных опытов по подводному движению.
В 1869 году подлодка Александровского впервые участвовала в маневрах флота совместно с надводными кораблями. Пройдя под водой почти милю, лодка вынырнула у борта императорской яхты «Штандарт», и ее экипаж на глазах царя в полной парадной форме моментально выстроился на палубе.
На следующий год был запланирован цикл испытания лодки на больших глубинах свыше 25 метров. Однако случилась неожиданная задержка - Россия в то время отказалась от рекрутской повинности с длительным сроком службы солдат и переходила на комплектацию армии путем временного призыва. В связи с этим прежний срок службы рядовых матросов был существенно сокращен и к 1870 году почти весь экипаж подлодки Александровского был уволен в запас. На подготовку нового экипажа ушел почти год, и цикл глубинных испытаний был начат только в 1871 году.
10 июля 1871 года лодка впервые погрузилась на глубину 24 метра. Это стало мировым рекордом погружения обитаемого аппарата подобной величины. Обрадованное флотское начальство без консультаций с конструктором, который отбыл с докладом в Петербург, решило на следующие сутки провести погружение на глубину свыше 30 метров. Этого поспешного погружения корпус лодки не выдержал, и она затонула в Финском заливе у пролива Бьёркезунд (ныне это Выборгский район Ленинградской области).
Два года Иван Александровский потратил на подъем лодки с глубины. В 1873 году ему это удалось при помощи резиновых понтонов собственной конструкции. Естественно, спасение лодки отвлекло его от работ по созданию первых торпед.
«Оскорбительно для русского самолюбия обращаться к Уайтхеду»
К тому времени командование армией и флотом было озабочено очередным конфликтом с Турцией. Боевые действия должны были начаться в ближайшие годы, но после Крымской войны Россия не имела флота на Черном море. Простроить за 2-3 года новый броненосный флот было невозможно, и единственным наступательным средством русского флота против турок могли стать лишь «самодвижущиеся мины», торпеды.
Летом 1875 года в Морском министерства состоялось совещание адмиралов, на котором решалась судьба торпедного оружия. Имелось два варианта - купить за большие деньги торпеды британца Уайтхеда или доработать до готовности торпеды Александровского.
К тому времени «самодвижущихся мины» русского изобретателя прошли успешные испытания, но по скорости уступали британскому варианту. Хотя Александровский разработал проект торпеды в 1865 году, годом ранее, чем получил свой патент Роберт Уайтхед, однако русский конструктор прошедшее десятилетие был вынужден потратить на создание, испытание, а затем спасение затонувшей подводной лодки, в то время как британец сосредоточился исключительно на опытах с торпедным оружием.
Помимо этого торпеды Александровского изготавливались им за свой счет кустарно в слесарной мастерской, тогда как на Уайтхеда работал его собственный большой механический завод в Фиуме (ныне порт Риека в Хорватии), щедро финансируемый австрийским флотом. Неудивительно, что, имея такую фору, британский инженер за несколько лет вырвался вперед в вопросах скорости нового оружия.
Роберт Уайтхед и его торпеда.
Большинство адмиралов по этой причине высказались за покупку британского проекта. Однако глава Морского министерства Николай Краббе решительно поддержал русского изобретателя. «Господа, - обратился он к подчиненным, - я всегда старался поддерживать русский труд и русские изобретения, а вы? За какую-нибудь трубку, придуманную иностранцем, готовы дать сотни тысяч… Обратите внимание, что Александровский не имеет в своем распоряжении никаких механических предприятий, устройте механическую мастерскую для изготовления торпеды, и я уверен, что Александровский построит торпедо не хуже Уайтхеда».
В итоге Ивану Александровскому удалось быстро увеличить скорость своих торпед в два раза, почти достигнув показателей Уайтхеда. Как писал сам русский изобретатель, за отставание в скорости «никого нельзя упрекнуть, ибо это есть следствие скудных механических средств, имеющихся у нас в России». Главной проблемой в борьбе за скорость стало качество металлов - нужные по прочности и гибкости стали, с успехом примененные англичанином, тогда были большим дефицитом в нашей стране.
К несчастью сторонник русской торпеды адмирал Краббе осень 1875 года тяжело заболел и покинул пост главы российского флота. И в октябре того же года Морское министерство приняло решение не ждать завершения опытов с «торпедо» Александровского, а купить образцы этого оружия у британца Уайтхеда. Против этого решения решительно выступил вице-адмирал Андрей Александрович Попов, создатель первых русских броненосцев. Он с гневом заявил коллегам-адмиралам: «Накануне самостоятельного решения этого вопроса Александровским даже оскорбительно для русского самолюбия обращаться к Уайтхеду».
Однако большинство адмиралов накануне большой войны с Турцией решили не рисковать и, не дожидаясь конца опытов Александровского, купить для флота сотню торпед Уайтхеда. Понимая, что война с турецким флотом не за горами, Иван Александровский подчинился требованиям флотского начальства и даже вошел в комиссию, которая занималась приёмкой британских торпед. «Когда я увидел мину Уайтхеда, - позднее вспоминал русский изобретатель, - то оказалось, что ее устройство основано на тех же принципах, как и мое торпедо, с той лишь разницей, что механизм его мины отличается весьма тщательной отделкой, что и не удивительно, так как он имеет для этого специальный громадный завод, тогда как моя самодвижущаяся мина была сделана без всяких механических средств у простого слесаря на Казанской улице...»
«Руководствуясь высочайшим повелением о сокращении расходов»
В то время торпедное оружие по сложности и стоимости изготовления соответствовало крылатым ракетам XXI века - менее чем за десятилетие Россия выплатила Уайтхеду почти полтора миллиона рублей серебром. Но именно наличие конкурента в лице Александровского позволило русскому правительству почти в два раза снизить первоначальную цену торпед Уайтхеда.
Иван Александровский сразу же внес несколько усовершенствований в конструкцию носовой части британской торпеды, усилив ее поражающую мощь. Это русское изобретение почти сразу стало известно Уайтхеду, и он тут же применил его в своих торпедах.
«Самодвижущиеся мины» Уайтхеда были использованы черноморскими моряками России уже в январе 1878 года. Два русских катера «Чесма» и «Синоп» потопили турецкий пароход, впервые в мире произведя успешный боевой пуск торпед.
Судьба же русского изобретателя-энтузиаста Ивана Александровского сложилась поистине трагически. После окончания русско-турецкой войны 1877-78 годов бюджет Российской империи испытывал серьезный дефицит, одновременно русский флот начал дорогостоящее строительство броненосных кораблей на Черном и Балтийском морях. Адмиралы были увлечены новыми, казавшимися непотопляемыми цельнометаллическими броненосцами, эксперименты с подводными лодками казались им ненужной тратой сил и средств.
Напрасно Иван Александровский убеждал Морское министерство, что его субмарина с новыми торпедами «без малейшего для себя риска, незамеченной потопит любой броненосец». Его идеи почти на четверть века опередили свое время - господство подводных лодок моряки всего мира окончательно осознают лишь к началу Первой мировой войны.
Пока же Александровскому пришлось испытать всю горечь неудач. Весной 1881 года террористы убили Александра II, который лично знал изобретателя и симпатизировал его идеям. Новый император был далек от увлечений постаревшего фотографа и летом 1881 года он без колебаний удовлетворил прошение Морского министерства о прекращении всех опытов над лодками и торпедами Александровского в целях экономии бюджетных средств, или как тогда звучал язык бюрократических документов - «руководствуясь высочайшим повелением о возможном сокращении расходов».
Изобретателя уволили из штатов военно-морского флота, затраты на создание подводного оружия оказались невозмещенными. За годы упорной работы над подлодкой и торпедами некогда модное фотоателье Александровского пришло в упадок, опыты и эксперименты съели все финансовые накопления. Последние годы жизни изобретателя прошли в бедности и попытках доказать перспективу подводного флота.
Иван Федорович Александровский умер 13 сентября 1894 года. Ровно через 6 лет Морское министерство, обеспокоенное успешными опытами по созданию подлодок в Европе, вновь организовало комиссию по разработке субмарин. И еще через 2 года в Петербурге на Балтийском заводе построили подлодку «Дельфин», первую подводную лодку, официально зачисленную в списки боевых кораблей Российского флота. В ее конструкции русские инженеры использовали многие наработки, сделанные ранее Иваном Александровским.
https://rusplt.ru/sdelano-russkimi/russkaya-torpeda-17465.html