Спасение ТР «Марина Раскова» эсминцами «Гремящий» и «Громкий»
Сначала несколько слов об участниках тех событий. Боевой путь кораблей рассмотрим только до осени 1943 года - времени описываемых событий.
Tранспорт «Марина Раскова»: Построен в 1919 году под названием «Солсбери» (Salisbury) для судовладельческой компании Shawmut Steamship Co.. Вступил в строй в апреле 1919 года и принят Государственной комиссией по судоходству США (US Shipping Board, USSB) под название «Майстик» (Mystic). В том же году возвращён первоначальному судовладельцу и находился у него в эксплуатации до 1924 года, когда был продан судовладельческой компании «Юнайтед Шип энд Коммерс» (United Ship & Commerce). С 1930 года под именем «Мэнмайстик» (Munmystic) принадлежал судовладельческой фирме «Мэнсон Стимшип Лайн Инкорпорейтед» (Munson Steamship Lines Inc.), с 1937-го как «Ибревиль» (Iberville) - «Уотермэн Стимшип Компании» (Waterman Steamship Co.). В 1941 году принят от неё Государственной военной судоходной администрацией США (US War Shipping Administration, WSA) и переименован в «Айронклэйд» (Ironclad).
Корабль участвовал и уцелел в печально знаменитом конвое PQ-17. Лейтенант Гредуэлл, командир военизированного английского транспорта «Айршир», спас три транспорта - «Трубадур», «Сильвер Сворд» и «Айронклайд», уведя их в ледяные поля. Там они были перекрашены в белый цвет и продолжили движение к Новой Земле, вдоль берега которой дошли до места назначения. Если говорить о везении как о важном элементе жизнеспособности корабля, то к этому пароходу, фортуна была далеко не благосклонна. Осенью 1942 г., два раза выходя обратно в Англию с экспортным грузом, пароход садился на мель в различных частях Белого моря - сначала на Молотовском рейде, а затем близ устья р. Поной. Аварийно-спасательная служба Северного флота сняла его с камней и привела в Молотовск. Там судно некоторое время стояло в полузатопленном состоянии, круглосуточно работали водоотливные средства, из американской команды оставались только стармех и старпом. Больше полугода шёл ремонт. Пароход осушили, очистили, на заводе № 402 в Молотовске изготовили руль и раму ахтерштевня.
В конце марта 1943 года, судно было предоставлено американцами в рамках ленд-лиза советской стороне, после чего его передали в состав Северного государственного морского пароходства (СГМП) уже под новым именем - «Марина Раскова».
Эскадренный миноносец проекта 7 «Гремящий»: «Гремящий» был заложен 23 июля 1936 года заводе № 190 в Ленинграде под заводским № С-515. В 1939 году зачислен в состав Балтийского флота. Вскоре после вступления в строй «Гремящий» в паре с кораблём «Сокрушительный» совершил переход по Беломорско-Балтийскому каналу из Кронштадта в Полярное. Во время советско-финской войны «Гремящий» использовался в качестве дозорного корабля, выполнял разведывательные операции, участвовал в конвоировании транспортных судов. С ноября 1940-го по май 1941 года корабль прошел гарантийный ремонт и к моменту нападения гитлеровской Германии находился в хорошем техническом состоянии.
С началом войны эминец занимался постановкой оборонительных минных заграждений, вел обстрел вражеских сухопутных позиций на побережье. С марта 1942 года использовался в основном для эскортирования союзных и внутренних конвоев.
2 марта 1943 года эскадренный миноносец «Гремящий» был удостоен гвардейского звания «за проявленную отвагу в боях за отечество с немецкими захватчиками, за стойкость и мужество, за высокую воинскую дисциплину и организованность, за беспримерный героизм личного состава».
Всего за период с начала войны до 1 июня 1943 года «Гремящий» прошел 27043 мили за 1921 ходовой час. За это время он провел 9 стрельб по береговым целям (4 раза по пеленгу и дистанции и 5 раз с корректировкой с берега), выпустив 1425 130-мм снарядов. Корабль отразил 66 воздушных атак, израсходовав при этом 1115 76-мм, 3633 37-мм и несколько сотен 45-мм снарядов. За два года войны он 6 раз использовал противолодочное оружие, сбросив в сумме 31 малую и 30 больших глубинных бомб.
Эскадренный миноносец проекта 7 «Громкий» «Громкий» был заложен 29 апреля 1936 года в Ленинграде на заводе №190 (заводской № 503), спущен на воду 6 декабря 1937 года, вступил в строй 31 декабря 1938 года и вошел в состав Балтийского флота.
19 мая 1939 года по Беломоро-Балтийскому каналу ушел на Север и 26 июня 1939 года прибыл в Полярный и вошел в состав Северного флота. Там же проходил боевую подготовку, с ноября 1940-го по 8 июня 1941 года находился на ремонте в Мурманске. Всего до начала войны прошел 14 302 мили.
С началом войны эминец занимался постановкой оборонительных минных заграждений, вел обстрел вражеских сухопутных позиций на побережье. С марта 1942 года использовался в основном для эскортирования союзных и внутренних конвоев.
Всего за период с начала Великой Отечественной войны до 1 января 1943 года «Громкий» совершил 33 похода, пройдя 9700 миль за 719 ходовых часов. За два года войны (до 1 июля 1943 года) им было выполнено 18 артобстрелов береговых позиций противника (выпущено 2755 130-мм снарядов), еще 7 раз применялся главный калибр при отражении воздушных атак (38 130-мм снарядов). За тот же период было истрачено 680 76-мм, 520 45-мм, 1084 37-мм снарядов и 1531 12,7-мм патронов (без учета учебных стрельб). При этом на счету «Громкого» восемь сбитых самолетов: пять Ю-88 и три Ю-87.
Перейдем непосредственно к событиям октября 1943 года.
В октябре Баренцево море редко бывает спокойным. Северные и северо-восточные ветры то и дело вырываются на просторы океана, поднимая огромную волну. Хмурым становится день. Сорванные ветром гребни волн замерзают на лету и ледяными колючками секут лицо.
Часто налетают метели. Обычно они идут полосами, поэтому и получили название снежных зарядов. Трудно мореплавателю в такую погоду. Видимость сокращается до нуля, к тому же начинает входить в свои права и полярная ночь. Дни становятся короткими, тусклыми и больше походят на вечерние сумерки.
(Маршрут конвоя «БА-27» ) Вот в таких условиях осенью 1943 года миноносцы «Гремящий» и «Громкий» получили задачу отконвоировать транспорт «Марина Раскова» на Новую Землю. Транспорт большой - двенадцать тысяч тонн водоизмещением, но ценен был не только своей величиной. Он вез грузы северным островным базам и полярникам-зимовщикам: продовольствие, боеприпасы, теплую одежду, топливо, а также тракторы, самолеты и другую технику. Кроме того, на судне следовало сотни полторы пассажиров - новые зимовщики и их семьи.
Навигация закрывалась. Если «Марина Раскова» не сможет дойти по назначению, полярники останутся на зиму без самого необходимого.
На «Гремящем» шел его бывший командир, а ныне командир дивизиона и старший конвоя капитан 2 ранга Гурин Антон Иосифович.
(Гурин Антон Иосифович)На пути от выхода из Белого моря до Белушьей губы конвой подстерегали не только плавающие мины и не только шесть подводных лодок противника, отмеченных радиоразведкой флота, но и опасность, которую таил в себе прогноз погоды, который дали метеорологи - надвигался мощный циклон.
Вначале ветер был слабым. Но часа через три прогноз погоды стал оправдываться. Черные тучи низко нависли над морем. Над волнами стлался туман. Наступила кромешная тьма. Даже самые зоркие сигнальщики с трудом различали шедший неподалеку транспорт.
Гурин принял решение зайти в Иокангу, чтобы поставить дополнительные крепления и провести дополнительную балластировку для увеличения живучести и остойчивости кораблей. В свободные балластные цистерны были загружены и там зацементированы чугунные болванки. Тем самым обеспечивалась более надежная остойчивость кораблей на волне.
Эти работы заняли около суток, после чего конвой вышел по назначению, несмотря на шторм.
Опасения командира конвоя были вполне понятны - именно в такой же 11-бальный шторм 20 ноября 1942 в Баренцевoм морe погиб эсминец «Сокрушительный», напарник «Гремящего» и «Громкого» по многим операциям. Его корпус не выдержал и на волне переломился пополам. После неудачной спасательной операции эсминец затонул.
Стоит отметить, что и у «Гремящего» и особенно у «Громкого» был печальный опыт плавания в тяжелых штормовых условиях.
После выхода конвоя из Святоносского залива в открытое море шторм разыгрался с новой силой. Огромные волны перехлестывали через палубы кораблей. Вскоре ветер перешел в ураган. Ударами волн эсминцы клало на борт по кренометру до 53 градусов, то есть крен был на пределе остойчивости кораблей. Наглухо принайтовленные предметы внутри помещений срывало.
Гул шторма и удары волн не могли заглушить непрестанное скрипение корпусов. Корпусa эсминцев изгибались на волне, верхушки мачт то сходились, то расходились, грозя оборвать антенны. Корабли терял ход и переставали слушаться руля. До полуночи конвой шел на норд-ост малым ходом.
Только 150 миль оставалось до пункта назначения конвоя, когда случилась беда. Около полуночи сигнальщик «Громкого» доложил, что транспорт изменил курс и идет на эсминец. Едва корабль уклонился от встречи, как с другого борта последовал доклад старшины сигнальщиков «Гремящего» Николая Фокеева, что судно вновь изменило курс и идет уже в сторону «Громкого».
Гурин запросил капитана транспорта. Ответ пришел тревожный. У судна вышло из строя рулевое управление, исправить его нет возможности: руль отбит волной. Попытки управлять транспортом при помощи машин в такой шторм ни к чему не привели. Беспомощный пароход стал огромной металлической коробкой, гонимой по воле ветра и волн.
Нередко волны достигали такой высоты, что транспорт совершенно исчезал в провалах между ними. Время от времени наползал туман и набегали снежные заряды, разобщая корабли охранения и поврежденный пароход. Все это могло быть чревато непоправимыми последствиями, которые угрожали сорвать снабжение Новой Земли.
О создавшемся положении радиограммой доложено командующему флотом. Это была единственная радиограмма за весь поход (работа рации могла привлечь подводные лодки). Получили ответ: «Продолжать операцию».
Гурин принял решение взять транспорт на буксир, прекрасно понимая всю сложность буксировки беспомощного парохода. Для безопасности решили прибегнуть к способу, не предусмотренному в учебниках морской практики. «Гремящий» носом приблизится к корме транспорта, передаст буксир. После этого «Марина Раскова» даст ход, а эсминец будет заносить корму транспорта то вправо, то влево, чтобы удерживать его на курсе.
Но до утра нечего было и думать о спасательных работах, важно было не потерять транспорт из виду.
Наступил пасмурный день, утренний свет едва пробивался сквозь черные рваные тучи, несущиеся над морем. Гурин объявил свое решение: экипажу «Гремящего» подготовиться к буксировке «Марины Расковой», «Громкому» обеспечивать прикрытие, чтобы не допустить торпедной атаки подводных лодок противника и столкновения конвоя с плавающими минами.
( «Громким» командовал капитан 3 ранга Сей Александр Борисович) Ураган продолжал трепать корабли. Сила ветра достигала одиннадцати - двенадцати баллов. Верхушки волн, иссеченные ветром, превратились в сплошную пену. Перед кораблями вставали валы такой высоты, что «Гремящий» не успевал взбираться на вершину их, и они обрушивались на него.
Корпус и верхняя палуба исчезали в бурлящих потоках. Волны непрерывно перекатывались через корабль, заливали вентиляционные устройства. Грохот шторма заглушал все звуки движения, даже бешеное вращение вхолостую винтов, то и дело висевших в воздухе, едва корабль зарывался форштевнем в море.
На мостике нельзя было разговаривать. В шуме урагана люди не слышали друг друга, приходилось кричать прямо в ухо. Непрерывное нервное напряжение изматывало людей. Рулевые сменялись через каждый час. Но как ни тяжело было верхней вахте, в машинных и котельных отделениях было еще труднее. Здесь к качке добавлялась жара, так как все помещения были наглухо закрыты, как положено по боевому расписанию. Машинисты уже несколько вахт работали без смены, и сменить их не представлялось возможности: пройти по верхней палубе в такую волну нельзя без риска быть смытым за борт.
По сигналу аврала моряки «Гремящего» вышли на верхнюю палубу. На полубаке подчиненные боцмана Речкина, артиллеристы носового орудия и другие матросы готовили тяжелый стальной трос. Волны обрушивались на людей, грозили их смыть. Но моряки трудились, поддерживая друг друга. Руководили работами помощник командира Васильев и корабельный артиллерист Гаврилов.
Сразу подойти к транспорту не удалось. Корабль стремительно кидало на транспорт. Долго маневрировали, прежде чем сумели перекинуть бросательный конец.
Наконец буксирный трос был подан и закреплен. Транспорт дал ход. «Гремящий» помог ему лечь на заданный курс. Так прошли около сорока миль. Они стоили неимоверных усилий. Транспорт не хотел слушаться, да и эсминец еле-еле управлялся на высоких, как горы, волнах. Судно постоянно сбивалось с курса.
Наступивший рассвет не принес ничего хорошего. Ураган неистовствовал. Продвижение все замедлялось. Гурин решил рискнуть и изменить вид буксировки.
Вновь моряки выбрались на верхнюю палубу. Теперь они работают на юте, на кормовой ее части. Здесь им еще труднее. Полубак, где вчера мучились моряки с тросами, высоко поднят над водой. Сюда доходила не каждая волна. На юте дело другое. Здесь палуба низкая и волны свободно перекатываются через нее. Людей временами захлестывает с головой. Помощник командира капитан-лейтенант А. М. Васильев, главный боцман П. В. Речкин, моряки Н. Афонин, М. Цуриков, А. Кавунев растаскивают и заводят на кнехты стальные и пеньковые тросы. К ним подоспели сменившиеся с вахты матросы из всех боевых частей корабля. Вода по-прежнему заливает палубу, сбивает людей с ног, ее потоки тащат их к срезу кормы, в бурун от винтов.
(Красноречивая характеристика плохой мореходности эсминцев-«семерок»:
при зарывании в волну корабль полностью закрывало облако брызг. ) Матросам приходится привязываться веревками, чтобы ненароком не очутиться за бортом. И когда волны спадают, моряки поднимаются на ноги, отряхиваются от воды, принимаясь за дело. А дело подвигается медленно. Волна раскидывает, путает тросы. Захлебываясь, окоченев от холода в промокшей одежде, матросы снова и снова распутывают стальные канаты, укладывают их на палубе.
Самое сложное в подобной обстановке - подать на транспорт буксирный трос. Гурин приказал командиру «Гремящего», капитану 3 ранга Николаеву, сманеврировать кораблем так, чтобы его корма оказалась рядом с форштевнем парохода. Риск был велик. Потерявший управление транспорт под ударами волн мог навалиться на борт корабля, который также кидало в стороны.
Осторожно «Гремящий» приближается кормой к носу транспорта. Допусти командир малейший просчет при маневрировании, и «Гремящий» бросит на транспорт, разобьет корму, поломает винты и руль. Эсминец работает машинами то назад, то вперед. Тысячи перемен хода потребовалось произвести машинистам, чтобы удержать корабль на заданном расстоянии.
Прошли часы, а не минуты, прежде чем маневр удался. Долгие восемь часов понадобились для того, чтобы передать буксирный трос на транспорт. Но вот «Гремящий» задним ходом медленно придвинулся к транспорту на короткую дистанцию. Трос был закреплен за кнехт. Эсминец дал малый ход вперед. Пароход медленно, как бы нехотя, разворачивался на заданный курс. Но в этот миг очередной девятый вал набросился на эсминец, отвалил его в сторону. На юте матросы не успели дать слабину, по тросу с треском пробежали зигзаги синего огня, и он лопнул, словно тонкая нить.
Маневр повторили. И снова неудача: трос лопнул, как и первый, с той лишь разницей, что его обрывок упал на винты «Гремящего». Пришлось застопорить ход.
Все это время, пока моряки «Гремящего» делали свое нелегкое дело, «Громкий» был в охранении и также делал свое дело: расстрелял плавающую мину, обнаруженную сигнальщиками среди вспененного моря, и отогнал от конвоя подводную лодку противника. «Громкий» ходил вокруг конвоя по увеличивающейся спирали и бросал глубинные бомбы, загоняя лодку на глубину.
Нужно было начинать все сначала. На «Гремящем» больше не оказалось подходящих тросов. Запросили капитана транспорта. Он ответил, что на судне тросы имеются, но находятся в трюме. Капитану предложили мобилизовать для авральных работ не только членов команды, но и всех пассажиров независимо от пола. Переговоры семафором затянулись. Чтобы действовать флажками в такую качку, сигнальщику нужно обладать искусством канатоходца. Пока один из сигнальщиков «писал» флажками, другой его поддерживал, чтобы товарищ не сорвался с мостика.
(Капитан транспорта «Марина Раскова» Демидов Виктор Александрович. ) Для того, чтобы достать трос, команде «Марины Расковой» в условиях 11-12 бального шторма пришлось вручную, с помощью пассажиров, переместить стоявщий на люке трюма трактор.
Наконец завели буксир - стальной шестидюймовый трос. Теперь уже для большей гарантии его сохранности, использовали якорную цепь и якорь транспорта. Их стравили за борт вместе с буксирным тросом, чтобы провиснув они своим весом смягчали рывки. На «Гремящем» конец троса усилили своим, обвели его петлей вокруг тумбы четвертого орудия, так как ближайшие кнехты были уже выворочены со своих мест.
Буксировка началась. С большим трудом удалось развернуть транспорт на нужный курс. Идти прямо он упорно не хотел, рыскал то в одну, то в другую сторону и тянул за собой корму миноносца, который по сравнению с ним казался очень маленьким.
Тогда кто-то высказал мысль: а что, если «Громкий» свяжется буксиром с кормой транспорта и таким образом послужит ему рулем? Предложение понравилось. Сигнальным прожектором вызвали «Громкий», который все еще носился вокруг каравана, сбрасывая глубинные бомбы. Подойти «Громкому» к корме транспорта было уже значительно легче, так как судно теперь имело поступательное движение вперед и его меньше швыряло на волне.
В результате дружных усилий команд эсминца и транспорта кормовой буксир был заведен. Скорость движения после этого увеличилась. Имея такой «руль», как корабль, транспорт лег на заданный курс. Теперь беспокоило другое: корабли и транспорт, связанные в одну «цепочку», потеряли свободу маневра и стали прекрасной целью для подводных лодок.
(Последовательность вариантов буксировки «Марины Расковой» эсминцами «Гремящий» и «Громкий»:
1. Сначала буксир был подан с носа эсминца «Гремящий» на корму транспорта. «Марина Раскова» шла своим ходом, а эсминец заносил корму транспорта то вправо, то влево, удерживая его на курсе. Так прошли около сорока миль.
2. Однако транспорт не хотел слушаться нового "руля" и постоянно сбивался с курса. Гурин решил изменить вид буксировки. Буксир передали с кормы эсминца «Гремящий» на нос «Марины Расковой». С большим трудом удалось развернуть транспорт на нужный курс и начать буксировку.
3. Но и при этом варианте идти прямо транспорт упорно не хотел, рыскал то в одну, то в другую сторону и тянул за собой корму эсминца. Тогда «Громкий» связался буксиром с кормой транспорта и таким образом послужил ему рулем. Скорость движения после этого увеличилась. Имея такой "руль", как корабль, транспорт лег на заданный курс. )
Но делать было нечего. Это был единственный способ, позволявший уверенно буксировать транспорт на огромной волне. Машинам «Гремящего» приходилось теперь обеспечивать ход трех кораблей. По оборотам винтов эсминцу полагалось бы двигаться со скоростью 12 узлов, на самом же деле он еле-еле «выжимал» два - три узла.
Люди измучились. Уже два дня экипажи не получали горячей пищи: в условиях страшной качки приготовить ее было невозможно. Каким-то чудом удалось сменить вахту в машинных и котельных отделениях, дав возможность отдохнуть вконец обессилевшим машинистам.
Но караван ждали новые испытания. До базы оставалась еще добрая сотня миль, а топливо на «Гремящем» подходило к концу. Нефтяные насосы вместо мазута все чаще захватывали воздух, и тогда в котлах гасли форсунки. Чтобы избежать этого, все топливо собрали в две цистерны, а остальные заполнили забортной водой, рассчитывая этим уменьшить качку корабля.
Внезапно эсминец «Громкий» отдал буксирные концы и стремительно, насколько позволяла волна, пошел в сторону, часто скрываясь за гребнями волн. Над морем загремели взрывы глубинных бомб. Оказывается, экипаж вторично обнаружил в такой круговерти перископ фашистской подводной лодки, выходившей в атаку на транспорт.
«Громкий» пробомбил район обнаружения глубинными бомбами и не только не дал противнику возможности выпустить торпеды, но и вынудил его отказаться от преследования конвоя. Отбомбившись, эсминец снова занял свое место в походном ордере. Правда, еще несколько раз он отрывался от конвоя и охотился за другими гитлеровскими субмаринами.
Это была та самая «волчья стая», о которой предупреждал командующий флотом перед выходом в море. Значит, противник знал о конвое и поджидал его.
(На мостике эсминца «Гремящий». Командир корабля Николаев (у пеленгатора), связист Кривощеков и сигнальщик.) На четвертые сутки караван все-таки настолько продвинулся вперед, что простым глазом стали видны низкие берега Новой Земли. Ветер постепенно стих. Волны тоже стали меньше под защитой берега и уже не перекатывались через корабль.
На пятые сутки похода (вместо 50 - 60 часов в нормальных условиях) эсминцы и спасенный ими транспорт втянулись в узкие ворота бухты Белушьей. Путь закончен!
Задание командования было выполнено. Корабли стояли на рейде, и казалось, что они отдыхают после тяжелой работы. Эсминцы выдержали такую нагрузку, о которой, может, и не думали даже их создатели. На кораблях шел пир. Впервые за четверо суток была приготовлена горячая пища. Командиры приказали выдать положенную по нормам водку. Офицеры обедали вместе с матросами. Вспоминали трудности похода, восхищались героизмом тех, кто в шторм работал на верхней палубе, заводя буксирные концы.
Наутро корабли вышли в обратный путь. Нужно было торопиться: в базе их ожидало новое боевое задание.
(Эсминцы «Гремящий», «Громкий» и крейсер «Мурманск») Через полтора суток эсминцы «Гремящий» и «Громкий» прибыли в Архангельск. В Соломбале первым встретил корабли командующий флотом адмирал Головко. Он поздравил команды с успехом и поблагодарил за образцовое выполнение сложнейшей задачи.
A 9 ноября в штабе Северного флота было получено сообщение о том, что пароход «Марина Раскова», сдав по назначению груз в Белушьей губе, благополучно возвратился в Архангельск.
источник записи