МИЛОСТЫНЯ
К ПРОЕКТУ 146 в Заповеднике Сказок
Резкий звякающий звук заставил разлепить опухшие веки и вывел из привычного оцепенения. Он тупо уставился на пластиковый контейнер, выдвинутый чуть вперед от колеса инвалидной коляски. Монета, упавшая в него, не могла произвести ТАКОЙ звук. Пластик не гремит, как алюминиевая тарелка. И, тем не менее, звук до сих пор отдавался в ушах противным дребезжанием.
Подняв голову, инвалид тяжелым взглядом уперся в спину уходящего человека. Джинсы, футболка, самые обычные кроссовки. Он быстро затерялся в толпе, поднимавшейся вверх из подземного перехода. Ничего странного. Но, вот, его подаяние… Нагнувшись, с неприятным хриплым выдохом он дотянулся и поднял монету. И чуть не выронил - она была нестерпимо горячая. Но уже через мгновенье понял, что это шутки его похмельного воображения. Тяжелая, какая-то неровная, из непонятного синеватого металла, она, как всякий металл, чуть холодила ладонь. Только, что за валюта? В свое время, помотавшись по миру, он держал в руках дензнаки многих стран, но эта была совершенно незнакома. Да и монета ли? Ни букв, ни знакомых цифр на ней не было. С одной стороны вдавленный неровный зигзаг, а с другой несколько округлых пятен из полупрозрачного вещества. Будто вплавили капли чуть мутноватого стекла. А по гурту змеилась простая извилистая линия, словно след веревочки на песке.
Рассматривая монету, он долго крутил ее, перекатывая в дрожащих пальцах. Пока не понял, что металл странной денежки совсем не нагрелся в горячих потных руках и, по-прежнему, чуть холодил кожу, будто только что коснулась руки. От неожиданности он все-таки выронил ее, и алюминиевое дребезжание пластиковой коробочки снова огласило переход. Тревожно оглянувшись вокруг, будто таясь, человек в инвалидном кресле поднял монету и быстро спрятал во внутренний карман.
Сегодня с утра ему не удалось опохмелиться, пришлось выходить «на пост» всухую. Теперь голова гудела и пульсировала тошнотворной болью, тряслись не только руки - все тело дрожало и мелко подергивалось.
Сглотнув тягучую горькую слюну, достал из кармашка коляски бутылку и жадно выпил давно степлившуюся воду. Конечно, она нисколько не утолила жажды. Сейчас бы… Но, сегодня он не заработал даже на единственный глоточек. Толпа равнодушно проплывала мимо, не обращая никакого внимания на человека в инвалидном кресле и его красноречивую коробочку. Он проводил жадным взглядом двух подростков с пивом - нынче он, пожалуй, даже допил бы выброшенную бутылку.
…Как фея-крестная, из жаркого марева появилась Маруся - разбитная тетка, торговавшая подозрительными пирожками и всякой мелочью. Сочувственно глянув на инвалида, она красноречиво кивнула на свою квадратную сумку. Там всегда имелся запас вовсе другого товара. Он развел руками - я сегодня пустой!
- Что, совсем ничего?
- Совершенно. Только вот, хрень какую-то кинули. - Он достал монету и показал, не выпуская из рук. Маруся неожиданно заинтересовалась:
- Ну-ка, дай-ка.
Уже протянув руку, он внезапно отдернул ее и опустил монету в карман:
- Это даже не деньги, просто фигня какая-то.
Взгляд Маруси почему-то заострился странным интересом:
- Ладно, давай твою фигню. Пивка глонешь, освежисся. А я ее внучку подарю.
- Какому внучку, у тебя разве дети есть?
- Не твоего ума дело! - Торговка не на шутку рассердилась, - Ну, что, будешь пиво?
Соблазн был большой, но монетку стало жаль. Он вдруг представил, как вечером, в своей тесной комнатушке он будет крутить прохладный кругляш, рассматривая странные капельки…
- Нет!
Маруся смотрела на него с удивлением. Покрутила головой, почему-то прикрыла глаза, будто прислушиваясь или подсчитывая, и предложила:
- Ладно, давай за чекушку! Чтой-то глянулась мне энта монетка. Внук собирает денежки разные. Порадую мальца.
Дернув кадыком на щетинистой шее, он представил, как водка (пусть даже теплая!), неспешно течет по горлу, как исчезает сухость во рту и противная дрожь во всем теле. Проходит тупая боль и даже в глазах проясняется… Да за это…
Не вынимая руки из кармана, он сжал монету в кулаке и неожиданно даже для себя произнес:
- Нет!
На лице Маруси появилась какая-то детская обида:
- Да ты что? Я ведь от чистого сердца. Мне эта… и даром не нать! Хотела тебе… Эх! - развернувшись на каблуках, она тяжело потопала в дальний конец перехода. Колесики сумки скрипели и подпрыгивали.
…До самого вечера он просидел в своей коляске впустую. Порой казалось, что его просто никто не видит. Никогда раньше у него не было такого неудачного дня. Ни одной монетки (кроме той, странной) не стукнуло в его коробочке. Несколько раз вдали появлялась Маруся. Она как-то выжидающе поглядывала на него, но близко не подходила. Этот соблазн был просто невыносим. Ведь стоило только махнуть рукой…
Домой пришлось возвращаться в темноте. Нет, обычно он «сдавал пост» раньше, но сегодня под самый вечер его все же разморило, проснулся уже в сумерках. С усилием прокручивая колеса, поднялся из перехода и покатил к родимой хате. С тоской прикидывая, что осталось вчера в холодильнике. Расчеты были неутешительны.
Новенький пандус, недавно приделанный к старому зданию бывшей общаги, смотрелся нелепо и чужеродно. Долгих два года он писал во всякие инстанции, зато теперь мог добраться до собственной двери без посторонней помощи. А там, за хлипкой деревянной дверкой, его нора, убежище, схрон…
Привычно протянув руку, он попытался вставить ключ. И не нашел скважины. Тусклая коридорная лампочка давала достаточно света, чтобы убедиться, что ее в самом деле нет. Более того, не было и ручки, новенькой, блестящей, которую он самолично поставил всего три недели тому. Самое странное, что всего этого не просто не было. Их здесь НЕ БЫЛО НИКОГДА! Дверь, родная, знакомая до мельчайшей царапины, не имела и следов ни от ручка, ни от замка. Перед ним возвышалась гладкая, без единой дырочки, поверхность, покрашенная привычной коричневой краской. А вот нацарапанный смайлик, мерзко улыбчивый, с матерной подписью, остался. Где и раньше, рядом с ручкой. Вернее, с местом от ручки.
Растеряно оглянувшись, он увидел грязный коридор и двери других квартир, тоже гладкие и пустые, без ручек, замков и дверных глазков. Т-а-ак.. Похоже, у кого-то серьезные проблемы с психикой… Хотя, кажется, сошедшие с ума никогда не признают собственного безумия.
Эта веселая мысль неожиданно прервалась: на двери засветился небольшой тускло-синий кружок. Как раз на высоте вытянутой руки сидящего человека. И он был похож… Не раздумывая, инвалид вынул из кармана странную монету. Она больше не была прохладной. Ощутимо теплая, почти горячая, эта непонятная штучка едва заметно пульсировала и зигзаг слабо светился. Как во сне, человек в инвалидном кресле приложил ее к синему кружку. Вплавленные капельки вспыхнули, и дверь исчезла. Ее просто не стало, но за ней открылась вовсе не его квартира с покосившейся вешалкой и вытертым ковриком у входа. Дверной проем заполнял туман все того же синеватого цвета. Почему-то он ни секунды не колебался. Даже мысли не мелькнуло - повернуть и сбежать. Только где-то за надбровными дугами, в том месте, где недавно пульсировала тошнотворная боль, светлым прохладным лучиком прошла мысль: все равно!
Откуда-то он твердо знал, что коляска, так необходимая ему последние три года, останется здесь. Придется исхитриться, чтобы без ног, давно оставленных в чужой стране, преодолеть эти несколько метров неизвестности. И плевать, что будет дальше!
Прищурив глаза, Вадим напряг свои тренированные руки, оттолкнулся от поручней коляски и бросил неполное тело в странный дверной проем…
…И уверенно встал на обе ноги, щурясь от яркого солнца и оглядывая просторную зеленую долину и деревянные домики на берегу реки…