"Запад-90" Последние учения Империи глазами лейтенанта (III)
Ночь перед боем.
Комбат, связавшись с кем-то из наших, полковых, сказал, что ночью на полигон выходят танковые и мотострелковые части. Выйдя на «крыльцо» покурить, я и вправду улышал какой-то дальний низкий гул. Наши связные машины, стояли в капонирах и были неплохо замаскированы, особенно П-240, накрытая новенькой ГДР-овской масксетью. Под утро, совершая очередной моцион, я обнаружил танк Т-72 (по-моему), упорно пытающийся покорить бугор, в котором был вырыт наш капонир. Если бы танку это удалось, то он влез бы как раз между «КШМ»-кой комбата и её прицепом, раздавив их к чёртовой матери. В КШМ-ке при этом были люди - комбат и пара спящих солдат.
Я заорал во весь голос, запрыгал и замахал руками. Танк остановился, сначала открылся люка механа, а затем и командирский. Вылезшие, с характерно неславянскими лицами, деликатно поинтресовались, кто я такой, что я хАчу и почИму не даю лУдям ехать. Я со всей обстоятельностью ответил танкистам на все вопросы, а также указал допустимые маршруты следования. Командир танка побубнил что-то в гарнитуру на шее, сказал мне, что «никаких связистов тут нету», но он может сюда и «неэхать». Танк развернулся и убыл. Я подумал, что танк был «потеряшка», дело это житейское и во время маршей совершенно обыденное.
[Spoiler (click to open)]
Обкатка танками.
Дальше события понеслись таким галопом, что чётких связных воспоминаний мне не оставили. Когда рассвело, где-то недалече, километрах в полутора, наверное, нанесли удар штурмовики Су-25 и вертолеты Ми-24. Мишенного поля из-за рельефа местности мы не видели, располагаясь на обратном скате холма, у вершины этого холма, на переднем его скате была расположена «яма». Зрелище массы лупящих реактивными снарядами крылатых машин было очень эффектным. Пожалел тогда, что не было фотоаппарата. Атака наземных целей достаточно «заезжена» по телевизору, видел я такое и в HD с хоршим звуком, но всё равно ТВ «не передает», если есть возможность, обязательно хоть раз взгляните в «в реале». Любуясь «шоу», мы повылазили на крыши машин, сцепки прицепов и другие места, обеспечивающие хороший обзор. Как я уже говорил, когда связь уже прокачена, связистам делать особенно нечего - в аппаратных остались только бойцы, сидящие на коммутаторах.
Эти два обстоятельства нас и спасли, потому, что именно в этот момент наш маленький узел связи был первый раз «атакован» танками. Танков было с батальон примерно, десятка три на «нашем» участке и столько же БМП. Они не то чтобы нас специально расстреливали и таранили, они нас просто не видели в наших капонирах и под масксетями. Боевые машины шли «по-боевому» с задраенными люками, а много ли механы видят в свои «триМплексы».
С этого момента учения превратились для нас в отчаянную попытку спасти свои жизни и технику. Мы посдирали с машин масксети, взгромоздились на самый верх своих аппаратных и на брустверы капониров, махали руками и «сподручными» средствами, привлекая внимания экипажей боевых машин. К счастью техника не преодолевала наш участок на высокой скорости. Не рискуя провалиться в старые капониры, танки и БМП ехали не быстрее 10 километров в час, делая небольшие рывки лишь на полностью просматриваемых участках. Хуже всего пришлось расчёту аппаратной П-240. Она располагалась в капонире, врытом в обратный склон маленького холмика, лежащего на пути танков. Её танки не могли увидеть вообще, при всём желании мехводов. Танк, забравшийся на этот холмик сверзился бы на эту апаратную сверху. В общем, начальник аппаратной, прапорщик N c пистолетом в одной руке и каким-то флагом в другой лично возглавлял её противотанковую оборону.
Небольшая танковая и мотострелковая лавина проехала через нас. Мы уцелели. Связь, вместе с намотанными на гусеницы «присыпанными» кабелями, естественно «кончилась». Зайдя на наши позиции, одна из замыкающих БМП остановилась. Из неё вылез какой-то офицер, выяснилось - посредник на учениях. Наш комбат, «не злым, тихим словом»(С) посвятил коллегу во всю деликатность сложившейся ситуации. Офицер оказался весьма информированным, - опять нам повезло, и поведал следующее.
Согласно плану учений и соответствующей карте**** (была предъявлена) никаких связистов «тут нет», а «расположены» они в аккурат там, где мы были вчера и где выкопана «яма» первой версии.
Мы дружно пожелали окружному начальству всяческих трехэтажных благ. Стало понятно, что наша новая позиция танкистам неизвестна из-за вчерашней идиотской полуночной вводной. А точнее из-за раздолбайства штаба, который об этой вводной не предупредил войска, участвующие в учениях. Затем, мы поинтересовались у направленца, а не спланированы ли на этот «пустырь», к примеру, авиаудары. Офицер с интересом посмотрел на нас и сказал, что об этом ему ничего не известно, зато известно другое.
Оказывается, бронетанковая волна, нас миновавшая, была только первой ласточкой. В ней шли танки и БМП генерал-майора Киньябаева*, который получил «временный успех» на этом направлении. Чуть позже, они будут «опрокинуты» контратакой противника и откатятся назад (догадайтесь с трёх раз через чьи позиции?). И ещё немного позже, через наши позиции проведут контратаку условные враги генерала Киньябаева, и тоже верхом на танках, правда, без БМП по-моему.
Но, и это, (внимание) ещё не всё. Дивизия Киньябаева получит подмогу из сил и средств старшего начальника и опять пойдёт вперёд, уже «подкрепленная». И одержит окончательную перемогу (слово, кстати, вполне себе белорусское, а не то, шо вы могли плохо подумать). Проницательный читатель, наверное, уже понял, что для нас это означало ещё две бонусные «обкатки» танками, а именно - отступление противников генерала и его победное наступление. Итого ПЯТЬ! (Киньябаев туда, Киньябаев обратно, враги сюда, враги обратно, Киньябаев опять сюда).
Мы попросили офицера оповестить «своих» мотострелков и танкистов о сложившейся ситуации, чтобы они были повнимательнее. Он пообещал это сделать, но ничем не мог нам помочь с «супостатами» - с ними у него просто не было связи. Сами мы тоже не могли с ними связаться, ибо частот не знали, да и были бы посланы просто, даже если бы вошли в связь, как провокаторы «противника». За сим посредник и убыл. И «было всё по Слову его». Так мы и бегали по буеракам со своими самодельными транспарантами, по командам комбата «танки справа!», «танки слева!». Ну и в соответствие с древним связистким девизом «провод сжимали зубами и шёл через сердце приказ», то есть раза три «починяли» обрывы «полевки» - телефонных линий связи, соединяющих «яму», и, напрямую, одну из наших станций, стоявших с краю и страдавших от танковых «наездов» меньше всего.
Об обрывах связи нам сообщал лейтеха связист, прикомандированный к «яме» для обслуживания телефонных аппаратов. Он был из нашего полка тоже, но не совсем наш - из другого батальона.
Продолжалось баталия часов шесть. В конце сражения мы были абсолютно оглохшими от холостых выстрелов и рёва танковых моторов, осипшими от собственных воплей и даже слегка грязными, оборванными и закопченными от этого и прыжков туда-обратно по пересеченной местности.
Словом, стали похожими на настоящих фронтовиков. Надо сказать, что мы были и слегка весёлыми, потому, что когда накал боёв немного стихал, мы немножко прикладывались к баклажке, оставленной нераспечатанной со вчерашнего несостоявшегося ужина. Покушать было естественно некогда.
И тут, на наш развороченный узел связи, спустились Боги Войны в лице Командующего Округом, Начальника Штаба и их свит. Они следовали за победной волной киньябаевских танков на своих УАЗиках. Храбро и прямо по полю боя. Помню парочку импозантных и нестарых генералов в модных камуфляжах («лётчицких» по-моему) и свиту полканов, человек в пятнадцать. Машины остановились, командование вышло удивленно озираясь. И тут (вот я восхитился Настоящим Военным) наперерез командующему стремительно метнулся наш комбат, вовремя вылезший из своей «КШМ-ки», где он утолял жажду после боя.
- Товарищ генерал-лейтенант! Вверенный мне узел связи передового пункта управления 5 гвардейской танковой армии, после отражения неоднократных танковых атак противника продолжает обеспечивать связь НП. Среди личного состава потерь нет! Начальник узла связи ППУ, майор Х.!
Командующий со свитой прямо-таки залюбовались на эдакого орла. Вокруг постепенно стала собираться наша «рать», застегивая воротнички и пряча свои «противотанковые флаги». А ведь в свите присутствовала и та сволочь, которая нас так подставила, правда на глаза не лезла, а стреляла глазками из второго ряда. Командующий окинул поле боя и наше воинство взором, построение проводить не стал, а взяв нашего майора за локоток потянул его в сторону, о чём-то расспрашивая. Свита пыталась их преследовать, но генерал, сделал жест рукой, оставляя кавалькаду на месте. Он явно хотел побеседовать** с нашим комбатом тет-а-тет.
И немного Вагнера
Тут бы мне и опустить занавес прямо на дымящееся учебное поле брани, но у этой истории был ещё и пикантный, международный финал.
Я, зная, что огромное количество бездельничающих старших офицеров немедленно найдёт для меня, смерда, и моих воинов какое-нибудь неприятное занятие, тихонько «слился» за спины свиты, и, используя защитные свойства местности, стал перемещаться так, чтобы между мной и вожделенным жилым прицепом не оказалось ни одного погона с двумя просветами. И тут я буквально наткнулся на лейтенанта-связника из «ямы», то есть с НП ПКП***.
Он лежал на спине и плакал, взор его был обращен к небу, руками он придерживал живот. Прямо как, умирающий на поле боя связник, доставлявший срочный пакет (помните «Гусарскую балладу»). Я сначала испугался, вдруг человека ранило в суматохе, а он теперь лежит и умирает никому не нужный. Смех смехом, а холостой выстрел пушки БМП легко может убить, я уж про танковую молчу.
Выяснилось, что лейтенант плачет, потому что не может больше ржать, у него уже истерика даже закончилась. А лежит он здесь, потому, что никому из связистов в районе «ямы» начальству лучше не попадаться. Произошло следующее. Этот лейтеха-связист, долго отиравшийся на НП, познакомился там с лейтенантом-танкистом, тоже отиравшийся там мальчиком на побегушках офицером для поручений. Делать им было практически нечего, командованию они тоже предпочитали глаза не мозолить, поэтому стояли у входа на НП и трепались. Танкист с гордостью поведал нашему лейтехе кое-какие «танковые» замыслы и их драматические детали. Наш лейтенант связист лично увидел их блестящее воплощение, после чего и сбежал «в складку местности».
По коварному замыслу танкистов (по меньшей мере, армейских, а может даже и окружных) апогеем «советской военной угрозы» на НП должен был стать советский основной боевой танк, проезжающий прямо перед НП и стреляющий холостым снарядом поверх голов высоких гостей. Причём, наши военные были предупреждены, а иностранцы, по крайней мере «враждебные» - нет. То есть, сюрприз готовился по-взрослому, с проверкой крепости нервов и сухости штанов. Для придания драматичности звуку выстрела в ствол заряжалась буханка чёрного хлеба (холостой выстрел звучит не так «багато») а для избежания эксцессов, танк комплектовался офицерским экипажем. За рычагами мехвода сидел целый командир танковой роты.
И всё прошло без сучка и задоринки, почти. Дело в том, что прокладывая телефонные линии «ямы», мы вынуждены были их заводить со стороны фронта, иначе высокое начальство запуталось бы в проводах, валяющихся на полу «ямы». И это всегда так делается. Проблема была в том, что обычно провода закапываются на полметра, а мы при повторном развертывании НП этого не сделали, просто не успели. Провода были просто «присыпаны» слоем песка сантиметров в десять, наверное.
Конечно, если бы мы знали про то, что там поедет танк…. но мы не знали.
А теперь представьте себе всё батальное полотно. Тут бы ещё под «Полёт Валькирий», ну да ладно… Из клубов дымзавесы появляется танк, проезжает вдоль НП, поворачивает башню, задирает ствол вверх, стреляет и ползет дальше. На НП воцаряется потрясенное молчание. А следом за танком, как маленькие пароходики, выстраиваясь в караван, с бруствера уезжают все телефонные аппараты ТА-57, провода которых танк наматывает на свою правую гусеницу один за другим.. Слегка позванивая, телефоны вслед за танком растворяются в тумане войны. А вот теперь, с вашего позволения - занавес.
*пробил по Интернету, действительно был такой офицер, в 5-й гвардейской ТА, память меня не подвела, чуть позже Киньябаев стал первым замом командарма, (http://laws.newsby.org/documents/sovetm/pos20/sovmin20083.htm) а на тот момент, видимо командовал танковой дивизией в составе армии.
**Комбат «продешивил» в том разговоре. Он мог бы, наверное, выпросить «полцарства», а он только разжился имуществом связи, взамен погибшего в битве, то есть кабелями, катушками, коммутаторами и всякой прочей дребенью.
*** Вот хоть убей, не помню, как всё-таки правильно, ПКП (передовой командный пункт) или ППУ (передовой пункт управления). По-моему оба термина применялись параллельно, причём второй применительно к узлам связи то есть, к примеру УС(Узел Связи) ППУ.
**** Я в начале написал о том, что карту видел только один раз и то издали. А по ходу повествования у меня карта там, да карта тут... Объясню читателю невоенному. Дело в том, что на полигоне я и вправду много раз видел карту, но карту крупномасштабную, 1:25000. На ней был виден только наш "бугор" и соседние. Никакого представление о том, ГДЕ мы находимся относительно города Минска, скажем, такая карта не даёт.
PS В самый разгар «войны» на наше «поле брани» заявился фотокорреспондент ТАСС и сделал несколько снимков, в том числе и вашего покорного слуги. Очень буду благодарен тому, кто подскажет, как эти снимки найти и заполучить.
С неизменным уважением,
Ваш Photonoid
Комбат, связавшись с кем-то из наших, полковых, сказал, что ночью на полигон выходят танковые и мотострелковые части. Выйдя на «крыльцо» покурить, я и вправду улышал какой-то дальний низкий гул. Наши связные машины, стояли в капонирах и были неплохо замаскированы, особенно П-240, накрытая новенькой ГДР-овской масксетью. Под утро, совершая очередной моцион, я обнаружил танк Т-72 (по-моему), упорно пытающийся покорить бугор, в котором был вырыт наш капонир. Если бы танку это удалось, то он влез бы как раз между «КШМ»-кой комбата и её прицепом, раздавив их к чёртовой матери. В КШМ-ке при этом были люди - комбат и пара спящих солдат.
Я заорал во весь голос, запрыгал и замахал руками. Танк остановился, сначала открылся люка механа, а затем и командирский. Вылезшие, с характерно неславянскими лицами, деликатно поинтресовались, кто я такой, что я хАчу и почИму не даю лУдям ехать. Я со всей обстоятельностью ответил танкистам на все вопросы, а также указал допустимые маршруты следования. Командир танка побубнил что-то в гарнитуру на шее, сказал мне, что «никаких связистов тут нету», но он может сюда и «неэхать». Танк развернулся и убыл. Я подумал, что танк был «потеряшка», дело это житейское и во время маршей совершенно обыденное.
[Spoiler (click to open)]
Обкатка танками.
Дальше события понеслись таким галопом, что чётких связных воспоминаний мне не оставили. Когда рассвело, где-то недалече, километрах в полутора, наверное, нанесли удар штурмовики Су-25 и вертолеты Ми-24. Мишенного поля из-за рельефа местности мы не видели, располагаясь на обратном скате холма, у вершины этого холма, на переднем его скате была расположена «яма». Зрелище массы лупящих реактивными снарядами крылатых машин было очень эффектным. Пожалел тогда, что не было фотоаппарата. Атака наземных целей достаточно «заезжена» по телевизору, видел я такое и в HD с хоршим звуком, но всё равно ТВ «не передает», если есть возможность, обязательно хоть раз взгляните в «в реале». Любуясь «шоу», мы повылазили на крыши машин, сцепки прицепов и другие места, обеспечивающие хороший обзор. Как я уже говорил, когда связь уже прокачена, связистам делать особенно нечего - в аппаратных остались только бойцы, сидящие на коммутаторах.
Эти два обстоятельства нас и спасли, потому, что именно в этот момент наш маленький узел связи был первый раз «атакован» танками. Танков было с батальон примерно, десятка три на «нашем» участке и столько же БМП. Они не то чтобы нас специально расстреливали и таранили, они нас просто не видели в наших капонирах и под масксетями. Боевые машины шли «по-боевому» с задраенными люками, а много ли механы видят в свои «триМплексы».
С этого момента учения превратились для нас в отчаянную попытку спасти свои жизни и технику. Мы посдирали с машин масксети, взгромоздились на самый верх своих аппаратных и на брустверы капониров, махали руками и «сподручными» средствами, привлекая внимания экипажей боевых машин. К счастью техника не преодолевала наш участок на высокой скорости. Не рискуя провалиться в старые капониры, танки и БМП ехали не быстрее 10 километров в час, делая небольшие рывки лишь на полностью просматриваемых участках. Хуже всего пришлось расчёту аппаратной П-240. Она располагалась в капонире, врытом в обратный склон маленького холмика, лежащего на пути танков. Её танки не могли увидеть вообще, при всём желании мехводов. Танк, забравшийся на этот холмик сверзился бы на эту апаратную сверху. В общем, начальник аппаратной, прапорщик N c пистолетом в одной руке и каким-то флагом в другой лично возглавлял её противотанковую оборону.
Небольшая танковая и мотострелковая лавина проехала через нас. Мы уцелели. Связь, вместе с намотанными на гусеницы «присыпанными» кабелями, естественно «кончилась». Зайдя на наши позиции, одна из замыкающих БМП остановилась. Из неё вылез какой-то офицер, выяснилось - посредник на учениях. Наш комбат, «не злым, тихим словом»(С) посвятил коллегу во всю деликатность сложившейся ситуации. Офицер оказался весьма информированным, - опять нам повезло, и поведал следующее.
Согласно плану учений и соответствующей карте**** (была предъявлена) никаких связистов «тут нет», а «расположены» они в аккурат там, где мы были вчера и где выкопана «яма» первой версии.
Мы дружно пожелали окружному начальству всяческих трехэтажных благ. Стало понятно, что наша новая позиция танкистам неизвестна из-за вчерашней идиотской полуночной вводной. А точнее из-за раздолбайства штаба, который об этой вводной не предупредил войска, участвующие в учениях. Затем, мы поинтересовались у направленца, а не спланированы ли на этот «пустырь», к примеру, авиаудары. Офицер с интересом посмотрел на нас и сказал, что об этом ему ничего не известно, зато известно другое.
Оказывается, бронетанковая волна, нас миновавшая, была только первой ласточкой. В ней шли танки и БМП генерал-майора Киньябаева*, который получил «временный успех» на этом направлении. Чуть позже, они будут «опрокинуты» контратакой противника и откатятся назад (догадайтесь с трёх раз через чьи позиции?). И ещё немного позже, через наши позиции проведут контратаку условные враги генерала Киньябаева, и тоже верхом на танках, правда, без БМП по-моему.
Но, и это, (внимание) ещё не всё. Дивизия Киньябаева получит подмогу из сил и средств старшего начальника и опять пойдёт вперёд, уже «подкрепленная». И одержит окончательную перемогу (слово, кстати, вполне себе белорусское, а не то, шо вы могли плохо подумать). Проницательный читатель, наверное, уже понял, что для нас это означало ещё две бонусные «обкатки» танками, а именно - отступление противников генерала и его победное наступление. Итого ПЯТЬ! (Киньябаев туда, Киньябаев обратно, враги сюда, враги обратно, Киньябаев опять сюда).
Мы попросили офицера оповестить «своих» мотострелков и танкистов о сложившейся ситуации, чтобы они были повнимательнее. Он пообещал это сделать, но ничем не мог нам помочь с «супостатами» - с ними у него просто не было связи. Сами мы тоже не могли с ними связаться, ибо частот не знали, да и были бы посланы просто, даже если бы вошли в связь, как провокаторы «противника». За сим посредник и убыл. И «было всё по Слову его». Так мы и бегали по буеракам со своими самодельными транспарантами, по командам комбата «танки справа!», «танки слева!». Ну и в соответствие с древним связистким девизом «провод сжимали зубами и шёл через сердце приказ», то есть раза три «починяли» обрывы «полевки» - телефонных линий связи, соединяющих «яму», и, напрямую, одну из наших станций, стоявших с краю и страдавших от танковых «наездов» меньше всего.
Об обрывах связи нам сообщал лейтеха связист, прикомандированный к «яме» для обслуживания телефонных аппаратов. Он был из нашего полка тоже, но не совсем наш - из другого батальона.
Продолжалось баталия часов шесть. В конце сражения мы были абсолютно оглохшими от холостых выстрелов и рёва танковых моторов, осипшими от собственных воплей и даже слегка грязными, оборванными и закопченными от этого и прыжков туда-обратно по пересеченной местности.
Словом, стали похожими на настоящих фронтовиков. Надо сказать, что мы были и слегка весёлыми, потому, что когда накал боёв немного стихал, мы немножко прикладывались к баклажке, оставленной нераспечатанной со вчерашнего несостоявшегося ужина. Покушать было естественно некогда.
И тут, на наш развороченный узел связи, спустились Боги Войны в лице Командующего Округом, Начальника Штаба и их свит. Они следовали за победной волной киньябаевских танков на своих УАЗиках. Храбро и прямо по полю боя. Помню парочку импозантных и нестарых генералов в модных камуфляжах («лётчицких» по-моему) и свиту полканов, человек в пятнадцать. Машины остановились, командование вышло удивленно озираясь. И тут (вот я восхитился Настоящим Военным) наперерез командующему стремительно метнулся наш комбат, вовремя вылезший из своей «КШМ-ки», где он утолял жажду после боя.
- Товарищ генерал-лейтенант! Вверенный мне узел связи передового пункта управления 5 гвардейской танковой армии, после отражения неоднократных танковых атак противника продолжает обеспечивать связь НП. Среди личного состава потерь нет! Начальник узла связи ППУ, майор Х.!
Командующий со свитой прямо-таки залюбовались на эдакого орла. Вокруг постепенно стала собираться наша «рать», застегивая воротнички и пряча свои «противотанковые флаги». А ведь в свите присутствовала и та сволочь, которая нас так подставила, правда на глаза не лезла, а стреляла глазками из второго ряда. Командующий окинул поле боя и наше воинство взором, построение проводить не стал, а взяв нашего майора за локоток потянул его в сторону, о чём-то расспрашивая. Свита пыталась их преследовать, но генерал, сделал жест рукой, оставляя кавалькаду на месте. Он явно хотел побеседовать** с нашим комбатом тет-а-тет.
И немного Вагнера
Тут бы мне и опустить занавес прямо на дымящееся учебное поле брани, но у этой истории был ещё и пикантный, международный финал.
Я, зная, что огромное количество бездельничающих старших офицеров немедленно найдёт для меня, смерда, и моих воинов какое-нибудь неприятное занятие, тихонько «слился» за спины свиты, и, используя защитные свойства местности, стал перемещаться так, чтобы между мной и вожделенным жилым прицепом не оказалось ни одного погона с двумя просветами. И тут я буквально наткнулся на лейтенанта-связника из «ямы», то есть с НП ПКП***.
Он лежал на спине и плакал, взор его был обращен к небу, руками он придерживал живот. Прямо как, умирающий на поле боя связник, доставлявший срочный пакет (помните «Гусарскую балладу»). Я сначала испугался, вдруг человека ранило в суматохе, а он теперь лежит и умирает никому не нужный. Смех смехом, а холостой выстрел пушки БМП легко может убить, я уж про танковую молчу.
Выяснилось, что лейтенант плачет, потому что не может больше ржать, у него уже истерика даже закончилась. А лежит он здесь, потому, что никому из связистов в районе «ямы» начальству лучше не попадаться. Произошло следующее. Этот лейтеха-связист, долго отиравшийся на НП, познакомился там с лейтенантом-танкистом, тоже отиравшийся там мальчиком на побегушках офицером для поручений. Делать им было практически нечего, командованию они тоже предпочитали глаза не мозолить, поэтому стояли у входа на НП и трепались. Танкист с гордостью поведал нашему лейтехе кое-какие «танковые» замыслы и их драматические детали. Наш лейтенант связист лично увидел их блестящее воплощение, после чего и сбежал «в складку местности».
По коварному замыслу танкистов (по меньшей мере, армейских, а может даже и окружных) апогеем «советской военной угрозы» на НП должен был стать советский основной боевой танк, проезжающий прямо перед НП и стреляющий холостым снарядом поверх голов высоких гостей. Причём, наши военные были предупреждены, а иностранцы, по крайней мере «враждебные» - нет. То есть, сюрприз готовился по-взрослому, с проверкой крепости нервов и сухости штанов. Для придания драматичности звуку выстрела в ствол заряжалась буханка чёрного хлеба (холостой выстрел звучит не так «багато») а для избежания эксцессов, танк комплектовался офицерским экипажем. За рычагами мехвода сидел целый командир танковой роты.
И всё прошло без сучка и задоринки, почти. Дело в том, что прокладывая телефонные линии «ямы», мы вынуждены были их заводить со стороны фронта, иначе высокое начальство запуталось бы в проводах, валяющихся на полу «ямы». И это всегда так делается. Проблема была в том, что обычно провода закапываются на полметра, а мы при повторном развертывании НП этого не сделали, просто не успели. Провода были просто «присыпаны» слоем песка сантиметров в десять, наверное.
Конечно, если бы мы знали про то, что там поедет танк…. но мы не знали.
А теперь представьте себе всё батальное полотно. Тут бы ещё под «Полёт Валькирий», ну да ладно… Из клубов дымзавесы появляется танк, проезжает вдоль НП, поворачивает башню, задирает ствол вверх, стреляет и ползет дальше. На НП воцаряется потрясенное молчание. А следом за танком, как маленькие пароходики, выстраиваясь в караван, с бруствера уезжают все телефонные аппараты ТА-57, провода которых танк наматывает на свою правую гусеницу один за другим.. Слегка позванивая, телефоны вслед за танком растворяются в тумане войны. А вот теперь, с вашего позволения - занавес.
*пробил по Интернету, действительно был такой офицер, в 5-й гвардейской ТА, память меня не подвела, чуть позже Киньябаев стал первым замом командарма, (http://laws.newsby.org/documents/sovetm/pos20/sovmin20083.htm) а на тот момент, видимо командовал танковой дивизией в составе армии.
**Комбат «продешивил» в том разговоре. Он мог бы, наверное, выпросить «полцарства», а он только разжился имуществом связи, взамен погибшего в битве, то есть кабелями, катушками, коммутаторами и всякой прочей дребенью.
*** Вот хоть убей, не помню, как всё-таки правильно, ПКП (передовой командный пункт) или ППУ (передовой пункт управления). По-моему оба термина применялись параллельно, причём второй применительно к узлам связи то есть, к примеру УС(Узел Связи) ППУ.
**** Я в начале написал о том, что карту видел только один раз и то издали. А по ходу повествования у меня карта там, да карта тут... Объясню читателю невоенному. Дело в том, что на полигоне я и вправду много раз видел карту, но карту крупномасштабную, 1:25000. На ней был виден только наш "бугор" и соседние. Никакого представление о том, ГДЕ мы находимся относительно города Минска, скажем, такая карта не даёт.
PS В самый разгар «войны» на наше «поле брани» заявился фотокорреспондент ТАСС и сделал несколько снимков, в том числе и вашего покорного слуги. Очень буду благодарен тому, кто подскажет, как эти снимки найти и заполучить.
С неизменным уважением,
Ваш Photonoid