Марракеш

[littlehirosima]

Это было 8 лет назад.
Марокко была первая страна третьего мира, в которую я попала. И она меня потрясла. От начала до конца.
Потрясла контрастами. Нищетой, восточной красотой и колоритом. Хотя после видела более экзотические и более грязые места, именно Марокко лишило меня невинности в представлении о равенстве в мире. Прокаженные, оголившие свои струпья на улицах, вонь разглагающихся от жары помоек, беднота и грязь, люди кидающие камни в тебя, только от предположения, что ты их фотографируешь. До этого, я ездила лишь по чистенькой и аккуратной Европе, и тогда в Марокко поняла, что Запад мне больше не интересен. С тех пор там и не была.
Про эту страну, на момент поездки, я не знала почти ничего. Кроме того, что там происходили события популярного тогда бразильского сериала "Клон". Ну и конечно, ничего похожего я не увидела.
И там мне, ни смотря ни на что, очень понравилось



Мы прилетели в Марракеш. Прилетели поздно вечером, две дурынды, которые ничего толком не знали об этой мусульманской стране, и поперлись почти полуголые гулять по ночному городу. Самое интересное, что мы почти сразу очутились в эпицентре событий. Точнее никаких таких событий не было. Мы подумали, что в городе какой-то праздник. В темноте бесконечные толпы людей - женщин с детьми, мужчины шли на гул.
- Сегодня какой-то праздник?
Марго спросила по французски какого-то прохожего. Английского здесь никто не знает, так что я осталась не удел.
- Да нет, обычный день.
Обычный будний день, как всегда. Уже ночь, темно, и толпы людей куда-то идут.
И мы слились с ними и пошли. Слились, это я, конечно, круто сказала. На нас вылупились все. Поэтому мы-то, конечно, пытались слиться, но вышло скорее наоборот. Чувствовали себя под рентгеном окружающих взглядов. Не знаю, как сейчас, но тогда в Марокко, хоть было и много туристов в местах скопления людей, в целом, это была страна не богатая на них. Особенно там, где мы были. Меня столько раз хватали за руки и плечи, что я в итоге чуть не расплакалась от своей дурости. Хотелось надеть на себя паранжу до пола.


Летом там очень жарко, даже вечером. Жара стояла такая, что казалось все помойки города разложились и начали вонять. Мы с толпой веселящихся людей шли к центру города. При усилении шума, обнаружили огромную площадь, всю забитую людьми. Джема эль фна - центральная площадь города, это поистине зрелище.
А ночью, так это вообще что-то невероятное. Повсюду жаровни с едой и дым уходящий в небо. Везде что-то готовят. И кучки людей. Группируются по интересам. И шум невероятный. Барабанный бой, вопли, где-то заклинатели змей, где-то зубодёры (сама в шоке!), где-то девушка набрасываются на тебя, хватает руку, что ты ее не успеваешь одернуть, и рисует на ней хной рисунок. А потом вытаскивает из тебя деньги, что ты не успеваешь ничего понять.
Ты идешь в этой вакханалии, и везде еда, свежевыжатые апельсиновые соки, и вдруг ты попадаешь на рынок, забитый цветной одеждой, тысячами пар кожанных сандалий и миллионами украшений. Тебя хватают со всех сторон, тянут, умоляют, впихивают в руки вещи, надевают на голову тряпки, что ты еле успеваешь от них отделаться.
И все время это идиотское чувство, что ты голый не к месту.
На утро, все, конечно, выглядело более по-туристическому.


В Марракеше мы были совсем недолго, но он отложился у нас совершенно особым образом.
Движение там, как и во многих подобных странах, безумное. Т.е. вообще правил нет. Ни люди, ни машины вообще не обращают внимание на светофор. Это просто такой предмет декора, не понятно для кого и для чего поставленный. И везде сумасшедшие байки с женщинами в платках, ослы, повозки, велосипеды...


Придя к центру, Медине - старому городу, обнесенному стеной, мы увидели североафриканский колорит. Пальмы, выжженные пейзажи, и мусульманская архитектура везде.


Мы не будь дурами купили национальные хитоны до пола, и больше не выпендривались. Хотя тоже не сильно помогало. Белые женщины.
Самое интересное, что одеваются местные не совсем, как обычные мусульмане. Т.е. формально, все закрыто, юбка в пол, платок и все как положено. Но все это невероятно яркое и цветастое. Берберы (местное население, жившие здесь до арабского завоевания), коих очень мало осталось, дали все цветное, яркое в одежде и во всем. Это не Иран или Катар, где женщины во всем черном. Нет, здесь буйство цвета и красок. Довольно скудные цвета в пейзаже, с лихвой компенсирутся в одежде, аксесуарах, убранстве и отделке окружающего мира.


Так вот, пошли мы погулять по главной площади города. И загулялись. Прочитали в Лонели Пленет про какие-то дворцы, сады, и решили их найти. Попав в Медину заблудились очень быстро.
Да заблудились так, что вдруг в какой-то момент, осознали, что ушли в какие-то места, где не то, чтобы нет туристов, но вообще более ли менее прилично одетых людей. И вот тут, я очень сильно испугалась. Избалованная Европой девочка, попала в район нищеты.
Вокруг шли почти одни мужчины, и смотрели на нас с явной ненавистью. Никакого любопытсва в их глазах не было. Лишь злость и ненависть. Может я это все придумала, но очень хорошо помню, как мне хотелось просто исчезнуть оттуда. Людей на улицах вокруг становилось все больше и больше. Они подходили к нам все ближе и ближе. Одеты они были очень плохо, зубов у них почти не было, и вонь в округе усилилась невероятно. Я начала нервничать.
На шее у меня висел фотоаппарат, я пыталась им фотографировать. Почти сразу, поняла, что совершаю непоправимую ошибку.
Когда навела камеру на одного старика, он начал орать и махать руками отворачиваясь. Через какое-то время, я поняла, что меня закидают камнями, и просто стала прятать камеру. И если и снимать, то только незаметно нажимая наугад.
Снимать безудержно хотелось, при том, что внутри всё сворачивалось от страха.
Люди на улицах то редели, то какими-то толпами выходили. И мне все плохело и плохело.
Потные руки все чаще сжимали аппарат, то ли от страха, что с ним что-то станет, то ли от маниакального желания все это запечатлеть.


Я чувствовала себя империалистической сволочью, которая вторглась в чужой мир. И как и положенно этой самой сволочи, должна была быть принесенна в жертву.
В голове начали рисоваться картины страшной расправы, в результате которой я буду побита, а наша камера будет валяться на мостовой или продана где-нибудь на черном рынке. Внутри все начало сжиматься, как вдруг...
Меня чуть не стошнило. Нищие, вонь, хватающие тебя за руки продавцы. Это все была такая приятная прилюдия в этой поездке. Хочешь колорита. Получи.
На улице сидел прокаженный. Он сидел на улице, как обычный нищий. Я сразу и не поняла, что с ним, пока чуть не врезавшись в него не увидела его без стеснения оголенные струпья.
Это был апофеоз.
Мы полетели как ядра выпущенные из пушки.
Когда мы выбрались из этого района, и попали в искомые нами дворцы, я не могла понять где я. Хоромы для меня слились в какую-то одну красоту, от которой впечатлений почти не осталось. Хотя понимаю, что зря.
Все мои мысли были с этим прокаженным, и с этим беззубым стариком, который просто завопил, когда я навела на него объектив.


А потом, когда мы выбрались из Медины, мы пошли в сады. Масса туристов ходила между кактусами, фонтанчиками и прочей роскошью королей.
У меня же стояла в глазах лишь ненависть этих людей к нам. Не могу передать этих эмоций. Более того, я их забыла, и пытаюсь воссоздать. Перечитываю слова дневника,  и понимаю, что это невозможно. После этого была и Индия и другие страны. И мои ощущения притупились. Но тогда, тогда - я начала испытывать безмерное чувство вины, за то, что я прилетела к ним на самолете. За то, что я снимала их на камеру. За то, что я не знала что такое проказа. За то, что сытно кушала после этого обед. Думала и думала.
А мимо меня плыли кактусы, похожие на хатифнатов из "Муми-тролей" Туве Янсон.


Продолжение следует