Остров
Каждый находит свою нишу. Смотрю новости в ленте и едва заметно улыбаюсь - каждый нашел из тех, за кем подсматриваю.
Может, и я найду; как с обувью - рано или поздно попадется такая пара, что не давит, и при этом новая, еще не стоптанная. Хотя пока что мой девиз - "оба хуже, но хоть что-то". Уже не 20 лет, уже не зажмуриться и не отринуть действительность, уже приходится с открытыми глазами. Хотя, конечно, мало что поменялось - по-прежнему заглядываешь под каждый куст в поисках прорпавших сережек с рубином.
Это меня до сих пор преследует, кстати. Как-то мне бабушка подарила золотые сережки с маленькими рубинами, чтобы я не плакала, когда мне прокалывали уши. И я и вправду не плакала (второй раз не плакала; в первый - плакала, но дырочки заросли, хотя гвоздики с горным хрусталем были красивые), и носила я эти сережки не снимая.А потом как-то была с мамой в детском ясли-саду на выезде, в Вырице: мама была нянечкой, а я - играла в воспитательницу. Возилась с ясельными детками (их глаза были полны тоски и непонимания; они почти все не говорили, но много плакали без мам; мамы, наверное, отдыхали в шезлонгах целый 21 день без своих двухлеток, отходили от неврозов, высыпались и переосмысляли свою жизнь), мы много валялись в траве, и, ествественно, сережки я потеряла на какой-то поляне. Весь остаток лета я бродила по кустам, надо мной давлел камень потерянной драгоценности, я плохо жила с пониманием, что утеряла нечто важное. Сережки я так и не нашла; вероятно, их нашли цыганские дети, в Вырице тогда было много цыган. Или, может, мои рубины так и лежат где-то там в безымянной траве. Бабушки уже нет, серёжки я так и не научилась носить, деньги я так почему-то и не вкладываю в драгоценные камни.
Будучи бесполезным существом с малой степенью осознанности, я сужаю кругозор до малых вещей. Силы вытягиваются тонким потоком, а я так и не нашла ни подходящей обуви, ни украшений с красными камнями, ни компаса со сколь-нибудь верными стрелками. Но у других близких-то получается, заначит, и мне еще рано закрывать глаза и окончательно перевоплощаться в просоленную водосроль без корней, хотя так хочется, так хочется зажмуриться, и чтобы морское течение несло куда-то безо всякой цели, без горизонта, без сновидений. И чтобы без людей, без разочарований, что они приносят; без жестов, что так и не совершаются под предлогом повседневного противостояния.
Может, и я найду; как с обувью - рано или поздно попадется такая пара, что не давит, и при этом новая, еще не стоптанная. Хотя пока что мой девиз - "оба хуже, но хоть что-то". Уже не 20 лет, уже не зажмуриться и не отринуть действительность, уже приходится с открытыми глазами. Хотя, конечно, мало что поменялось - по-прежнему заглядываешь под каждый куст в поисках прорпавших сережек с рубином.
Это меня до сих пор преследует, кстати. Как-то мне бабушка подарила золотые сережки с маленькими рубинами, чтобы я не плакала, когда мне прокалывали уши. И я и вправду не плакала (второй раз не плакала; в первый - плакала, но дырочки заросли, хотя гвоздики с горным хрусталем были красивые), и носила я эти сережки не снимая.А потом как-то была с мамой в детском ясли-саду на выезде, в Вырице: мама была нянечкой, а я - играла в воспитательницу. Возилась с ясельными детками (их глаза были полны тоски и непонимания; они почти все не говорили, но много плакали без мам; мамы, наверное, отдыхали в шезлонгах целый 21 день без своих двухлеток, отходили от неврозов, высыпались и переосмысляли свою жизнь), мы много валялись в траве, и, ествественно, сережки я потеряла на какой-то поляне. Весь остаток лета я бродила по кустам, надо мной давлел камень потерянной драгоценности, я плохо жила с пониманием, что утеряла нечто важное. Сережки я так и не нашла; вероятно, их нашли цыганские дети, в Вырице тогда было много цыган. Или, может, мои рубины так и лежат где-то там в безымянной траве. Бабушки уже нет, серёжки я так и не научилась носить, деньги я так почему-то и не вкладываю в драгоценные камни.
Будучи бесполезным существом с малой степенью осознанности, я сужаю кругозор до малых вещей. Силы вытягиваются тонким потоком, а я так и не нашла ни подходящей обуви, ни украшений с красными камнями, ни компаса со сколь-нибудь верными стрелками. Но у других близких-то получается, заначит, и мне еще рано закрывать глаза и окончательно перевоплощаться в просоленную водосроль без корней, хотя так хочется, так хочется зажмуриться, и чтобы морское течение несло куда-то безо всякой цели, без горизонта, без сновидений. И чтобы без людей, без разочарований, что они приносят; без жестов, что так и не совершаются под предлогом повседневного противостояния.