Александр Галушкин. Неудавшийся диалог (Из истории взаимоотношений формальной школы и власти)
Александр Юрьевич Галушкин (1960-2014) - российский историк литературы и литературовед, заведующий отделом «Литературное наследство» Института мировой литературы имени А.М. Горького Российской академии наук (ИМЛИ) в 2009-2014 годах. Печатался с 1976 года. Его научные проекты неоднократно поддерживались российскими и зарубежными фондами (РГНФ, Институт «Открытое общество»-Фонд Сороса, Stifterverband der Deutschen Wissenschaft и другие). Участвовал в конференциях и выступал с лекциями в университетах и колледжах Великобритании, Германии, России, США, Швейцарии; проводил архивные исследования в Великобритании, Германии, Нидерландах, США, Франции. Ниже размещена его публикация из книги: Шестые Тыняновские чтения. Тезисы докладов и материалы для обсуждения / Отв. ред. М.О. Чудакова. - Рига; М., 1992.
В.Б. Шкловский и А.Ю. Галушкин в Переделкино. 1984 г. Фото И.А. Пальмина
НЕУДАВШИЙСЯ ДИАЛОГ
(Из истории взаимоотношений формальной школы и власти)
До июня 1923 г., когда в "Правде“ появилась статья Л.Д. Троцкого "Формальная школа поэзии и марксизм“, формалисты, кажется, не привлекали особого внимания со стороны власти: сравнительно высокими тиражами выходили их книги, печатались статьи, был зарегистрирован и функционировал ОПОЯЗ. Статья Троцкого изменила это положение и вывела обсуждение научных вопросов на уровень общественно-литературный. Статья в 1923-1926 гг. неоднократно перепечатывалась и стала хрестоматийной [1]; конечно, она многое определила в восприятии формализма советской литературной и научной общественностью. От лица формалистов Троцкому вызвались отвечать (очевидно, независимо друг от друга) Эйхенбаум и Шкловский (статья Эйхенбаума датирована 17 сентября 1923 г. [2]; тогда же, очевидно, начал в Берлине свой "Ответ Льву Давидовичу Троцкому" и Шкловский [3]. Однако "ответ“ Шкловского остался неопубликованным, а статья Эйхенбаума - появилась почти год спустя после публикации Троцкого. Предпринятое - очевидно, по инициативе Шкловского [4] - коллективное выступление формалистов со статьями о языке и стиле Ленина [5] имело одной из целей, как нам кажется, разрядить ситуацию. И, как видно из публикуемого ниже письма, реакция на это выступление была положительной.
В.Б. ШКЛОВСКИЙ - Ю.Н. ТЫНЯНОВУ И Б.М. ЭЙХЕНБАУМУ [6]
<22 октября 1924 г.>
Дорогие друзья. Говорю с вами голосом, охрипшим от молчания [7]. Не знаю, с чего начать. Я купил себе квартиру на Арбате, что должно мне дать комнату для работы. Будем верить. Но ведь вас младенцем не удивишь [8]. Но для друзей будет койка для ночлега. Теперь о формальном методе.
1) Внешняя история. Бухарин имел на похоронах Брюсова разговор с Абр. Эфросом. Сей недостоверный жид передавал, что разговор шел о форм, методе. Бухарин говорил: мы (марк<систы>) или они (форм <алисты> ) представляем сейчас Россию. Эфрос предложил тут же синтез.
2) Каменев говорил с Маяковским о наших ленинских статьях и выражал удивление, каким образом Эйхенбаум и Тынянов, не зная Ленина, так поняли его личность. Он говорил, что все написанное изумительно совпадает с живым Лениным. Эго приятно вне всяких соображений. Мы правы. Наш путь, а не путь биографии и марксизма, ведет к формуле. Кроме того, вероятно, можно будет издать сборник с пред <исловием> Каменева. Итак, Опояз занимает по мандату, нами подписанному, много времени и пространства. И все было бы хорошо. И Бориса все знают, и Юрий популярен в рабочих массах, и Томашевский вызывает всеуважение.
Но я не работаю, и книга моя "Современная русская проза" [10] ползет в разные стороны. Я обвиняю Москву [11]. Но, друзья, нигде наша не пропадала. Предлагаю план книги. Название "Письма о темных людях", или "Ленинградские письма", или еще что-нибудь. Содержание: теоретическая переписка Опояза по текущим вопросам. Мы пишем цепью друг другу и соборно. Письма кроют современников и являются журналом. Все формы допустимы. Сюда же задания, и прогнозы, и самые широкие вопросы. Нам ведь не важен Лермонтов [12], а важна наука о искусстве. Как Вам нравится?
Участвующих, значит, человек 6. Книгу нужно сделать в 6 недель, что ли. И всадим академический быт, и быт вообще, наших жен и проч. проч. Издателя найдем. Я продал все, что написал, и еще что-то. (Кстати, написал роман) [13]. Скоро приеду в Москву [14]. Нужно скорее написать в Прагу к Роману о книге. Разного лоскут<а> не помешает. Пришьем Брика. Пит <е> р пишет ему укоризненное письмо, а он должен ответить. Статью о сюжете не знаю как писать [15]. Право слово, лучше, если Жирмунский. Я ведь себя не изучал. Целую всех. Вас всех. Приеду плакать у Вас на груди. Пишите теоретические письма [16]. Мы отвечаем за свое время.
Виктор.
Возникшее у Шкловского чувство упрочившегося социального статуса ОПОЯЗа было, как показало время, необоснованным. Уже в конце 1924 г. вышел номер "Печати и революции“ с критическими статьями о формализме А.В. Луначарского, П.И. Лебедева-Полянского, П.С. Когана и др. А в марте 1925 г. в Москве на диспуте "Выяснение восприятия искусства и его воздействия в творческом процессе революции“ с докладом о формальной школе выступил Н.И. Бухарин, на сочувственное мнение которого ссылался Шкловский в приведенном выше письме. Критическое выступление Бухарина, опубликованное немногим позднее [17], вызвало новую волну статей о формальной школе. Во второй половине 20-х гг. вопрос о соотношении марксистского и формального методов в литературоведении становится в критике о формальной школе одним из главных.
Генеральная чистка литературы и литературной науки в 1929- 1930 гг. (”дело Пильняка и Замятина“, "дискуссия“ о Переверзеве и его школе, о "Перевале“ и др.) не оставила надежд на планировавшееся в первой половине 1929 г. организационное возрождение ОПОЯЗа [18] и продолжение нормальной научной работы. Статья, писавшаяся Шкловским в ответ на тезисы Тынянова - Якобсона и определявшая направление будущей работы формалистов [19], была приспособлена (автором? редакцией "Литературной газеты“?) к новым требованиям и получила название "Памятник научной ошибке“.
Публикуемое ниже письмо Шкловского члену ЦК, заведующему отделом агитации и пропаганды А.И. Стецкому могло появиться только в новой общественно-литературной обстановке - после апрельского постановления ЦК. Роспуск РАППа ("избавление от раппства“, как назвал его в письме к Шкловскому Эйхенбаум), начало работы Оргкомитета ССП, прорыв в печать Мандельштама и др. - эти и другие факты свидетельствовали о потеплении, либерализации литературной политики ("беспрецедентной по быстроте и интенсивности“ в истории советской литературы - по наблюдению Л.С. Флейшмана [20]). В этой обстановке и была предпринята Шкловским попытка реабилитации формализма перед партийными верхами.
В.Б. ШКЛОВСКИЙ - А.И. СТЕЦКОМУ [21]
< 3 июля 1932 г. >
Уважаемый тов. Стецкий. Пишет Вам Виктор Шкловский. Вы меня, вероятно, знаете. К сожелению, Вы не знаете моей последней книги по истории русского литературного языка [22], мне было негде ее печатать кусками. Знание ее было бы необходимо, потому что было бы ясно, что я не стою на своих старых позициях, так как они меня как исследователя не удовлетворяют. Пишу я о судьбах теории литературы, об истории литературы и о людях. Была группа формалистов, группа с очень большими ошибками и, как мне кажется, с достижениями технологического характера. Работы наши имели свою историю. Мы двигались. Путь от "Поэтики“ [23] к работе Юрия Тынянова "Архаисты и новаторы“, моей книге "Матерьял и стиль “Войны и мира" [24] показывает, что мы не схоласты и не приспособленцы. Приблизительно в 27-28 году работы наши, которые хорошо известны на Западе, прекратились.
Сейчас по теории <и> истории литературы работаю я, но принужден работать главным образом в кино, а не по своей специальности. Юрий Тынянов окончательно ушел в беллетристику. Виктор Жирмунский, человек с очень большим именем, огромной эрудицией, преподает немецкий язык. Борис Томашевский, один из лучших русских текстологов, автор целого ряда теоретических книг, исследователь русского стиха, преподает сейчас высшую математику в одном из ВУЗ’ов. Борис Казанский, знаток античной литературы, человек, написавший любопытную работу о связи ораторских приемов Ленина с Цицероном, которого Ленин изучал [25], Борис Казанский сейчас научный секретарь Оптического Института. Роман Якобсон живет за границей с советским паспортом, знаменит, выступает на конгрессах в Женеве, сейчас поехал в Голландию, занимается он социологией языка, у нас не печатается. Евгений Поливанов, человек с большими ошибками, но в то же время один из образованнейших людей мира, знающий 36 языков, создатель целых отделов японской грамматики, доказавший сродство японского языка с полинезейским, он, после неудачной полемики с Марром, живет где-то в Самарканде, ведет полезное дело создания грамматики узбекского языка, это тоже не дело его масштаба.
Осип Брик, автор напечатанной работы о звуковых повторах и не напечатанно <й> работы о ритме и синтаксисе [26], работает в кино, а сейчас написал оперу. Сергей Бернштейн, автор исследования о стихе, работает довольно далеко от своей специальности - в радио. Не буду перечислять всех, занятия остальных - переводы, корректуры... Лев Якубинский, человек больших способностей, войдя в группу Марра, из нас первый подошел к марксизму, но ему помешало то, что подход его, так мне кажется, не был подходом ученого, н <у> жно расти в сторону марксизма, а не идти в сторону марксизма. Марксистское языкознания как системы, которую нужно принять, нет. Но об этом я надеюсь с Вами разговаривать лично. Пока знаю одно - прошло десять лет и у Якубинского нет книги. И вот существует новая русская литература. Кто о ней напишет. Где методы анализировать новое. Кадры людей разогнаны. Причем это не было решением, не было постановлением. Люди лишены возможности расти, люди лишены времени думать.
Ко мне приезжают люди из Оксфорда, пишут из Японии о наших новых работах, я ничего не могу сказать. Работ просто нет. Качество появляющихся работ по языкознанию, качество историко-литературных работ, количество знаний, которые в них вложены, чрезвычайно низко. О себе я слышу только, что я формалист, а какой я формалист, и что это значит, и что значат мои последние работы, я не знаю. Я хотел прочесть свою последнюю работу в ленинградском Институте языка [27], мне ответили, чтоб я сперва бы сдал свои тезисы, потом рукопись, а потом пришел бы через полтора месяца. Это очень благоразумно, но немножко испуганно, люди боятся быть виноватыми. Я не утверждаю, что мои прежние работы правильны, более того, я знаю, что мы в них органически дошли до той линии, за которой мы должны были бы <пере> смотреть все свои утверждения. Но я утверждаю, что этот пересмотр мы должны были сделать с новыми своими товарищами и сделать сами.
Мне очень хотелось бы увидеть Вас, чтобы поговорить о теории литературы, показать Вам книги, если они Вам неизвестны, рассказать о судьбе моих товарищей, рассказать, что их как научных работников уже скоро не будет. Вы не знаете Виктора Максимовича Жирмунского. Это был крепкий человек, а сейчас этот человек пьет. Потому что просто жить не стоит.
Мой телефон: 4-21-90.
Мой адрес: угол I-го Лазаревского и Александровского пер., д.8/45, кв. 4.
3/VII - 32 г.
Виктор Шкловский.
Нам не известно, состоялась ли встреча Шкловского и Стецкого. Очевидно, “прямого” ответа на письмо Шкловского не последовало. Но “ответ” был дан полгода спустя - когда в феврале 1933 г. на страницах советской печати развернулась кампания по борьбе с формализмом. Нам же приходилось - по необходимости кратко - писать об этой кампании [28] и ее связи с политическими реалиями начала 1933 г. (новые установки, сформулированные на январском пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), приход к власти Гитлера, придавший новые аспекты дискуссии о “западничестве” в советской литературе и др.). Добавим только, что ее начало, внешне связанное с публикацией статьи Шкловского “Юго-Запад”, могло быть инспирировано и некоторыми другими его полемическими выступлениями 1932 - начала 1933 гг. Так, 17 августа 1932 г. он выступает в “Литературной газете” с критикой романа В.П. Катаева “Время, вперед!”, 30 ноября в газете “Кино” - фильмов “Встречный” и “Иван”, в конце 1932 г. - резко оценивает “Скутаревского” Л.М. Леонова (см.: Литературная газета. 1933. 11 января), 16 января 1933 г. в газете “Кино” - фильм “26 комиссаров”.
Оценки Шкловского этих произведений разительно разошлись с мнением официальной критики и вызвали широкий резонанс. Явное оживление критической деятельности Шкловского (особенно в сравнении с периодом 1930-1931 гг.) не осталось, по-видимому, незамеченным и могло в сознании руководства ассоциироваться с “оживлением формализма” (“формализм поднимает голову” и т.п.). Как мы уже отмечали в указ, комментарии, организатором “дискуссии”, очевидно, был И.М. Гронский, стоявший тогда во главе Оргкомитета ССП. Последствия “дискуссии” о формализме были разрушительны не только для формальной школы. Любой сравнительно информированный историк советского театра, кино, изобразительного искусства, музыки назовет этот год решающем в своей области; многочисленные погромные статьи и книги, “чистки” в литературно-художественных организациях и пр. непосредственно предварили небезызвестную “дискуссию” о “формализме” и “натурализме”, разразившуюся три года спустя.
Казалось, с формализмом после 1933 г. покончено, и письмо Шкловского Стецкому следовало бы расценить как последнюю неудачную попытку формалистов “легализоваться” в качестве научного направления. Однако нам известна по меньшей мере еще одна. 17 ноября 1934 г. на квартире Г.М. Кржижановского состоялась встреча формалистов (Эйхенбаум, Жирмунский, Томашевский) с Л.Б. Каменевым. 20 ноября Эйхенбаум писал о ней Шкловскому: “Было очень замечательное заседание у Каменева, на котором он, от имени Горького, предложил собравшимся "формалистам“ составить популярную хрестоматию образцов "художественных приемов“ (так и было сказано) с формальными комментариями. Мы хором отказались, заявив, что это будет халтура, а предложили начать заново научную разработку формальных проблем. Каменев был очень удивлен таким поворотом" [29]. Намечавшийся диалог формальной школы с властью не удался, - как, впрочем, не удавался он и все предыдущие 10 с лишним лет, и последняя “реплика” повисла в воздухе [30].
____________________
Примечания
1. Укажем только некоторые переиздания статьи Троцкого. После публикации 23 июня в “Правде” статья была перепечатана в “Жизни искусства” (1923. № 30,31); дважды переиздана в составе книги Троцкого “Литература и революция” (М., 1923; М., 1924); входила в антологии и хрестоматии: Современная русская критика. Л., 1925; Литература и общественность. Иваново-Вознесенск, 1925; Искусство и литература в марксистском освещении. М., 1925; Вопросы искусства в свете марксизма. Харьков, 1925; Марксистская хрестоматия по литературе. Л., 1925. См. также: Т. Троцкий о формальном методе // Литературный еженедельник. 1923. № 34; Сотрудник. Формальный метод и марксизм // Родной язык в школе. 1923. № 4.
2. ЦГАЛИ, ф.1527, оп.1, ед. хр.ЗЗ; ЭОЛ, с.510. С некоторыми изменениями статья была опубликована в “Печати и революции”, 1924, № 5. См. также статью Эйхенбаума “В ожидании литературы” ( Русский современник. 1924. № 1). Взглядам Троцкого на формализм и полемике с ним Эйхенбаума посвящена специальная работа: Barjamoviê М. Trockij og den mssiske formalisme // Arbejdspapirer. Slavisk institut. Ârhus Universitet. 1978/1979. № 13/14.
3. Статья нс сохранилась полностью (первые полторы страницы - ЦГАЛИ, ф.562, оп.1, ед.хр. 72); большая ее часть позднее использована Шкловским в статье “Всеволод Иванов” (см.: Шкловский В. Гамбургский счет: Статьи - воспоминания - эссе (1914-1933). М., 1990. С.278-281).
4. См. записи в дневнике Эйхенбаума февраля-марта 1924 г. (ЭОЛ, с.529).
5. Номер “Лефа” (1924, № 1(5)) со статьями ОПОЯЗа о Ленине был готов уже к концу марта 1924 г. (Там же). См. также некоторые архивные материалы (письмо Брика опоязовцам, пометы на нем Эйхенбаума) к истории написания “ленинских’' статей в сообщении Ю.М. Лотмана “Из истории изучения стиля Ленина” (Уч. зап. ТГУ. 1970. Вып. 251).
6. Письмо печатается по автографу (ЦГАЛИ, ф.1527, оп.1, ед.хр. 1037). Частично цитировано в наших комментариях в “Гамбургском счете” (с.516). Датируется по почтовому штемпелю.
7. Ср. в “Третьей фабрике”: “Говорю голосом, охрипшим от молчания и фельетонов” (М., 1926, с.7).
8. Осенью 1924 г. у Шкловского родился сын Никита.
9. Похороны В.Я. Брюсова состоялись 12 октября 1924 г.
10. Над книгой “О современной русской прозе” Шкловский работал с осени 1922-го по 1926 г.; книга не была завершена. Отдельные главы ее в виде статей печатались в периодике 1924-1926 гг., входили в книги Шкловского “Удачи и поражения Максима Горького” и “Пять человек знакомых” (см. подробнее: Шкловский В. Гамбургский счет. М., 1990. С.508).
11. Ср. в “Третьей фабрике”: “Я, конечно, должен жить в Питере < ...> ” (с.76); “Я живу плохо. <... > В Москве не работаю” (с.93). Осенью 1983 г. Шкловский рассказывал нам: “Когда я решил вернуться в Россию, мне сказали: “Только жить будете в Москве. Вы слишком легко ушли от нас из Петрограда“ (имелся в виду побег Шкловского из Петрограда в Финляндию от грозившего ему ареста в марте 1922 г.).
12. Намек на книгу Эйхенбаума “Лермонтов. Опыт историко- литературной оценки“, вышедшую в июле 1924 г.
13. Речь идет о написанном совместно с Вс.В. Ивановым авантюрном романе “Иприт“ (Вып. 1-9. - М., 1925).
14. Описка Шкловского; судя по конверту, письмо было отослано им из Москвы в Ленинград.
15. Для какого издания предназначалась статья Шкловского о сюжете, не установлено.
16. Изложенный в письме замысел, как известно, не реализовался. Только Шкловским весной 1925 г. был написан цикл “Письма Виктора Шкловского в ОПОЯЗ“ (впервые опубликован: Гамбургский счет, с.302-308). ”Письма“ эти были, очевидно, разосланы опоязовцам (см. письмо Эйхенбаума Шкловскому от 25-29 июня 1925 г .// Вопросы литературы. 1984. № 12. С.188-189; ВТЧ, с.125). См. также письмо Томашевского Шкловскому от 12 апреля 1925 г. (Slavica Hierosolymitana. 1978. Vol. III). Очевидно, от этого нереализовавшегося (или, точнее, реализовавшегося только частично) замысла отпочковался замысел "Третьей фабрики“: из "Писем Виктора Шкловского в ОПОЯЗ“ в “Третью фабрик/* вошли с некоторыми изменениями "письма“ к Тынянову, Эйхенбауму, Якубинскому, см. также главку "Роману Якобсону...“, написанную в форме письма, "скрыто-эпистолярные" обращения к Брику, Кульбину и др., рассыпанные по тексту.
17. О формальном методе в искусстве / / Красная новь. 1925. 3.
18. См. ПИЛК, C. 331-534.
19. Первый вариант статьи - ЦГАЛИ, ф.562, оп.1, ед. хр. 86.
20. Флейшман Л. Борис Пастернак в тридцатые годы. Иерусалим, 1984. С. 92.
21. Письмо печатается по машинописной копии (ЦГАЛИ, ф.562, оп.1, ед.хр. 484). Цитировано в нашем комментарии в ’Тамбургском счете“ (с.536).
22. Речь идет о книге ”Чулков и Левшин“, вышедшей в 1933 г. По устному свидетельству нам Н.И. Харджиева, Шкловский предполагал, чтобы предисловие к ней написал Л.Б. Каменев.
23. Имеется в виду сборник ”Поэтика“ (Пг., 1919).
24. Точное название: ”Матерьял и стиль в романе Льва Толстого “Война и мир” (М., 1928).
25. Статья Б.В. Казанского “Речь Ленина” в указанном номере “Л ефа” за 1924 г. О статье см. отзыв в “Воспоминаниях” о Ленине Н.К. Крупской, изданных вскоре после выхода журнала (М., 1925, с.34).
26. Статья “Звуковые повторы” напечатана во втором выпуске “Сборников по теории поэтического языка” (1917), отрывки из незавершенного исследования “Ритм и синтаксис” - в “Новом Лефе”, 1927, № 3-4, 6.
27. Речь идет о ленинградском Институте языка и мышления АН СССР.
28. См. наш комментарий в “Гамбургском счете” (с.538-540).
29. ЦГАЛИ, ф.562, оп.1, ед.хр. 781. См. также запись в дневнике К.И. Чуковского, приведенную в комментариях в ПИЛК (с.536; ошибочно датировано 1935 г.).
30. Мы не касались в нашем сообщении вопроса о взаимоотношении марксизма и формального метода, марксистской критики формализма, освещенного в многочисленных западных работах о русской формальной школе. Из них укажем подготовленную X. Гюнтером книгу (Marxismus und Formalismus. München, 1973) и исследование Т. Беннета (Bennet T. Marxism and formalism. N.-Y., 1985).
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
В.Б. Шкловский и А.Ю. Галушкин в Переделкино. 1984 г. Фото И.А. Пальмина
НЕУДАВШИЙСЯ ДИАЛОГ
(Из истории взаимоотношений формальной школы и власти)
До июня 1923 г., когда в "Правде“ появилась статья Л.Д. Троцкого "Формальная школа поэзии и марксизм“, формалисты, кажется, не привлекали особого внимания со стороны власти: сравнительно высокими тиражами выходили их книги, печатались статьи, был зарегистрирован и функционировал ОПОЯЗ. Статья Троцкого изменила это положение и вывела обсуждение научных вопросов на уровень общественно-литературный. Статья в 1923-1926 гг. неоднократно перепечатывалась и стала хрестоматийной [1]; конечно, она многое определила в восприятии формализма советской литературной и научной общественностью. От лица формалистов Троцкому вызвались отвечать (очевидно, независимо друг от друга) Эйхенбаум и Шкловский (статья Эйхенбаума датирована 17 сентября 1923 г. [2]; тогда же, очевидно, начал в Берлине свой "Ответ Льву Давидовичу Троцкому" и Шкловский [3]. Однако "ответ“ Шкловского остался неопубликованным, а статья Эйхенбаума - появилась почти год спустя после публикации Троцкого. Предпринятое - очевидно, по инициативе Шкловского [4] - коллективное выступление формалистов со статьями о языке и стиле Ленина [5] имело одной из целей, как нам кажется, разрядить ситуацию. И, как видно из публикуемого ниже письма, реакция на это выступление была положительной.
В.Б. ШКЛОВСКИЙ - Ю.Н. ТЫНЯНОВУ И Б.М. ЭЙХЕНБАУМУ [6]
<22 октября 1924 г.>
Дорогие друзья. Говорю с вами голосом, охрипшим от молчания [7]. Не знаю, с чего начать. Я купил себе квартиру на Арбате, что должно мне дать комнату для работы. Будем верить. Но ведь вас младенцем не удивишь [8]. Но для друзей будет койка для ночлега. Теперь о формальном методе.
1) Внешняя история. Бухарин имел на похоронах Брюсова разговор с Абр. Эфросом. Сей недостоверный жид передавал, что разговор шел о форм, методе. Бухарин говорил: мы (марк<систы>) или они (форм <алисты> ) представляем сейчас Россию. Эфрос предложил тут же синтез.
2) Каменев говорил с Маяковским о наших ленинских статьях и выражал удивление, каким образом Эйхенбаум и Тынянов, не зная Ленина, так поняли его личность. Он говорил, что все написанное изумительно совпадает с живым Лениным. Эго приятно вне всяких соображений. Мы правы. Наш путь, а не путь биографии и марксизма, ведет к формуле. Кроме того, вероятно, можно будет издать сборник с пред <исловием> Каменева. Итак, Опояз занимает по мандату, нами подписанному, много времени и пространства. И все было бы хорошо. И Бориса все знают, и Юрий популярен в рабочих массах, и Томашевский вызывает всеуважение.
Но я не работаю, и книга моя "Современная русская проза" [10] ползет в разные стороны. Я обвиняю Москву [11]. Но, друзья, нигде наша не пропадала. Предлагаю план книги. Название "Письма о темных людях", или "Ленинградские письма", или еще что-нибудь. Содержание: теоретическая переписка Опояза по текущим вопросам. Мы пишем цепью друг другу и соборно. Письма кроют современников и являются журналом. Все формы допустимы. Сюда же задания, и прогнозы, и самые широкие вопросы. Нам ведь не важен Лермонтов [12], а важна наука о искусстве. Как Вам нравится?
Участвующих, значит, человек 6. Книгу нужно сделать в 6 недель, что ли. И всадим академический быт, и быт вообще, наших жен и проч. проч. Издателя найдем. Я продал все, что написал, и еще что-то. (Кстати, написал роман) [13]. Скоро приеду в Москву [14]. Нужно скорее написать в Прагу к Роману о книге. Разного лоскут<а> не помешает. Пришьем Брика. Пит <е> р пишет ему укоризненное письмо, а он должен ответить. Статью о сюжете не знаю как писать [15]. Право слово, лучше, если Жирмунский. Я ведь себя не изучал. Целую всех. Вас всех. Приеду плакать у Вас на груди. Пишите теоретические письма [16]. Мы отвечаем за свое время.
Виктор.
Возникшее у Шкловского чувство упрочившегося социального статуса ОПОЯЗа было, как показало время, необоснованным. Уже в конце 1924 г. вышел номер "Печати и революции“ с критическими статьями о формализме А.В. Луначарского, П.И. Лебедева-Полянского, П.С. Когана и др. А в марте 1925 г. в Москве на диспуте "Выяснение восприятия искусства и его воздействия в творческом процессе революции“ с докладом о формальной школе выступил Н.И. Бухарин, на сочувственное мнение которого ссылался Шкловский в приведенном выше письме. Критическое выступление Бухарина, опубликованное немногим позднее [17], вызвало новую волну статей о формальной школе. Во второй половине 20-х гг. вопрос о соотношении марксистского и формального методов в литературоведении становится в критике о формальной школе одним из главных.
Генеральная чистка литературы и литературной науки в 1929- 1930 гг. (”дело Пильняка и Замятина“, "дискуссия“ о Переверзеве и его школе, о "Перевале“ и др.) не оставила надежд на планировавшееся в первой половине 1929 г. организационное возрождение ОПОЯЗа [18] и продолжение нормальной научной работы. Статья, писавшаяся Шкловским в ответ на тезисы Тынянова - Якобсона и определявшая направление будущей работы формалистов [19], была приспособлена (автором? редакцией "Литературной газеты“?) к новым требованиям и получила название "Памятник научной ошибке“.
Публикуемое ниже письмо Шкловского члену ЦК, заведующему отделом агитации и пропаганды А.И. Стецкому могло появиться только в новой общественно-литературной обстановке - после апрельского постановления ЦК. Роспуск РАППа ("избавление от раппства“, как назвал его в письме к Шкловскому Эйхенбаум), начало работы Оргкомитета ССП, прорыв в печать Мандельштама и др. - эти и другие факты свидетельствовали о потеплении, либерализации литературной политики ("беспрецедентной по быстроте и интенсивности“ в истории советской литературы - по наблюдению Л.С. Флейшмана [20]). В этой обстановке и была предпринята Шкловским попытка реабилитации формализма перед партийными верхами.
В.Б. ШКЛОВСКИЙ - А.И. СТЕЦКОМУ [21]
< 3 июля 1932 г. >
Уважаемый тов. Стецкий. Пишет Вам Виктор Шкловский. Вы меня, вероятно, знаете. К сожелению, Вы не знаете моей последней книги по истории русского литературного языка [22], мне было негде ее печатать кусками. Знание ее было бы необходимо, потому что было бы ясно, что я не стою на своих старых позициях, так как они меня как исследователя не удовлетворяют. Пишу я о судьбах теории литературы, об истории литературы и о людях. Была группа формалистов, группа с очень большими ошибками и, как мне кажется, с достижениями технологического характера. Работы наши имели свою историю. Мы двигались. Путь от "Поэтики“ [23] к работе Юрия Тынянова "Архаисты и новаторы“, моей книге "Матерьял и стиль “Войны и мира" [24] показывает, что мы не схоласты и не приспособленцы. Приблизительно в 27-28 году работы наши, которые хорошо известны на Западе, прекратились.
Сейчас по теории <и> истории литературы работаю я, но принужден работать главным образом в кино, а не по своей специальности. Юрий Тынянов окончательно ушел в беллетристику. Виктор Жирмунский, человек с очень большим именем, огромной эрудицией, преподает немецкий язык. Борис Томашевский, один из лучших русских текстологов, автор целого ряда теоретических книг, исследователь русского стиха, преподает сейчас высшую математику в одном из ВУЗ’ов. Борис Казанский, знаток античной литературы, человек, написавший любопытную работу о связи ораторских приемов Ленина с Цицероном, которого Ленин изучал [25], Борис Казанский сейчас научный секретарь Оптического Института. Роман Якобсон живет за границей с советским паспортом, знаменит, выступает на конгрессах в Женеве, сейчас поехал в Голландию, занимается он социологией языка, у нас не печатается. Евгений Поливанов, человек с большими ошибками, но в то же время один из образованнейших людей мира, знающий 36 языков, создатель целых отделов японской грамматики, доказавший сродство японского языка с полинезейским, он, после неудачной полемики с Марром, живет где-то в Самарканде, ведет полезное дело создания грамматики узбекского языка, это тоже не дело его масштаба.
Осип Брик, автор напечатанной работы о звуковых повторах и не напечатанно <й> работы о ритме и синтаксисе [26], работает в кино, а сейчас написал оперу. Сергей Бернштейн, автор исследования о стихе, работает довольно далеко от своей специальности - в радио. Не буду перечислять всех, занятия остальных - переводы, корректуры... Лев Якубинский, человек больших способностей, войдя в группу Марра, из нас первый подошел к марксизму, но ему помешало то, что подход его, так мне кажется, не был подходом ученого, н <у> жно расти в сторону марксизма, а не идти в сторону марксизма. Марксистское языкознания как системы, которую нужно принять, нет. Но об этом я надеюсь с Вами разговаривать лично. Пока знаю одно - прошло десять лет и у Якубинского нет книги. И вот существует новая русская литература. Кто о ней напишет. Где методы анализировать новое. Кадры людей разогнаны. Причем это не было решением, не было постановлением. Люди лишены возможности расти, люди лишены времени думать.
Ко мне приезжают люди из Оксфорда, пишут из Японии о наших новых работах, я ничего не могу сказать. Работ просто нет. Качество появляющихся работ по языкознанию, качество историко-литературных работ, количество знаний, которые в них вложены, чрезвычайно низко. О себе я слышу только, что я формалист, а какой я формалист, и что это значит, и что значат мои последние работы, я не знаю. Я хотел прочесть свою последнюю работу в ленинградском Институте языка [27], мне ответили, чтоб я сперва бы сдал свои тезисы, потом рукопись, а потом пришел бы через полтора месяца. Это очень благоразумно, но немножко испуганно, люди боятся быть виноватыми. Я не утверждаю, что мои прежние работы правильны, более того, я знаю, что мы в них органически дошли до той линии, за которой мы должны были бы <пере> смотреть все свои утверждения. Но я утверждаю, что этот пересмотр мы должны были сделать с новыми своими товарищами и сделать сами.
Мне очень хотелось бы увидеть Вас, чтобы поговорить о теории литературы, показать Вам книги, если они Вам неизвестны, рассказать о судьбе моих товарищей, рассказать, что их как научных работников уже скоро не будет. Вы не знаете Виктора Максимовича Жирмунского. Это был крепкий человек, а сейчас этот человек пьет. Потому что просто жить не стоит.
Мой телефон: 4-21-90.
Мой адрес: угол I-го Лазаревского и Александровского пер., д.8/45, кв. 4.
3/VII - 32 г.
Виктор Шкловский.
Нам не известно, состоялась ли встреча Шкловского и Стецкого. Очевидно, “прямого” ответа на письмо Шкловского не последовало. Но “ответ” был дан полгода спустя - когда в феврале 1933 г. на страницах советской печати развернулась кампания по борьбе с формализмом. Нам же приходилось - по необходимости кратко - писать об этой кампании [28] и ее связи с политическими реалиями начала 1933 г. (новые установки, сформулированные на январском пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), приход к власти Гитлера, придавший новые аспекты дискуссии о “западничестве” в советской литературе и др.). Добавим только, что ее начало, внешне связанное с публикацией статьи Шкловского “Юго-Запад”, могло быть инспирировано и некоторыми другими его полемическими выступлениями 1932 - начала 1933 гг. Так, 17 августа 1932 г. он выступает в “Литературной газете” с критикой романа В.П. Катаева “Время, вперед!”, 30 ноября в газете “Кино” - фильмов “Встречный” и “Иван”, в конце 1932 г. - резко оценивает “Скутаревского” Л.М. Леонова (см.: Литературная газета. 1933. 11 января), 16 января 1933 г. в газете “Кино” - фильм “26 комиссаров”.
Оценки Шкловского этих произведений разительно разошлись с мнением официальной критики и вызвали широкий резонанс. Явное оживление критической деятельности Шкловского (особенно в сравнении с периодом 1930-1931 гг.) не осталось, по-видимому, незамеченным и могло в сознании руководства ассоциироваться с “оживлением формализма” (“формализм поднимает голову” и т.п.). Как мы уже отмечали в указ, комментарии, организатором “дискуссии”, очевидно, был И.М. Гронский, стоявший тогда во главе Оргкомитета ССП. Последствия “дискуссии” о формализме были разрушительны не только для формальной школы. Любой сравнительно информированный историк советского театра, кино, изобразительного искусства, музыки назовет этот год решающем в своей области; многочисленные погромные статьи и книги, “чистки” в литературно-художественных организациях и пр. непосредственно предварили небезызвестную “дискуссию” о “формализме” и “натурализме”, разразившуюся три года спустя.
Казалось, с формализмом после 1933 г. покончено, и письмо Шкловского Стецкому следовало бы расценить как последнюю неудачную попытку формалистов “легализоваться” в качестве научного направления. Однако нам известна по меньшей мере еще одна. 17 ноября 1934 г. на квартире Г.М. Кржижановского состоялась встреча формалистов (Эйхенбаум, Жирмунский, Томашевский) с Л.Б. Каменевым. 20 ноября Эйхенбаум писал о ней Шкловскому: “Было очень замечательное заседание у Каменева, на котором он, от имени Горького, предложил собравшимся "формалистам“ составить популярную хрестоматию образцов "художественных приемов“ (так и было сказано) с формальными комментариями. Мы хором отказались, заявив, что это будет халтура, а предложили начать заново научную разработку формальных проблем. Каменев был очень удивлен таким поворотом" [29]. Намечавшийся диалог формальной школы с властью не удался, - как, впрочем, не удавался он и все предыдущие 10 с лишним лет, и последняя “реплика” повисла в воздухе [30].
____________________
Примечания
1. Укажем только некоторые переиздания статьи Троцкого. После публикации 23 июня в “Правде” статья была перепечатана в “Жизни искусства” (1923. № 30,31); дважды переиздана в составе книги Троцкого “Литература и революция” (М., 1923; М., 1924); входила в антологии и хрестоматии: Современная русская критика. Л., 1925; Литература и общественность. Иваново-Вознесенск, 1925; Искусство и литература в марксистском освещении. М., 1925; Вопросы искусства в свете марксизма. Харьков, 1925; Марксистская хрестоматия по литературе. Л., 1925. См. также: Т. Троцкий о формальном методе // Литературный еженедельник. 1923. № 34; Сотрудник. Формальный метод и марксизм // Родной язык в школе. 1923. № 4.
2. ЦГАЛИ, ф.1527, оп.1, ед. хр.ЗЗ; ЭОЛ, с.510. С некоторыми изменениями статья была опубликована в “Печати и революции”, 1924, № 5. См. также статью Эйхенбаума “В ожидании литературы” ( Русский современник. 1924. № 1). Взглядам Троцкого на формализм и полемике с ним Эйхенбаума посвящена специальная работа: Barjamoviê М. Trockij og den mssiske formalisme // Arbejdspapirer. Slavisk institut. Ârhus Universitet. 1978/1979. № 13/14.
3. Статья нс сохранилась полностью (первые полторы страницы - ЦГАЛИ, ф.562, оп.1, ед.хр. 72); большая ее часть позднее использована Шкловским в статье “Всеволод Иванов” (см.: Шкловский В. Гамбургский счет: Статьи - воспоминания - эссе (1914-1933). М., 1990. С.278-281).
4. См. записи в дневнике Эйхенбаума февраля-марта 1924 г. (ЭОЛ, с.529).
5. Номер “Лефа” (1924, № 1(5)) со статьями ОПОЯЗа о Ленине был готов уже к концу марта 1924 г. (Там же). См. также некоторые архивные материалы (письмо Брика опоязовцам, пометы на нем Эйхенбаума) к истории написания “ленинских’' статей в сообщении Ю.М. Лотмана “Из истории изучения стиля Ленина” (Уч. зап. ТГУ. 1970. Вып. 251).
6. Письмо печатается по автографу (ЦГАЛИ, ф.1527, оп.1, ед.хр. 1037). Частично цитировано в наших комментариях в “Гамбургском счете” (с.516). Датируется по почтовому штемпелю.
7. Ср. в “Третьей фабрике”: “Говорю голосом, охрипшим от молчания и фельетонов” (М., 1926, с.7).
8. Осенью 1924 г. у Шкловского родился сын Никита.
9. Похороны В.Я. Брюсова состоялись 12 октября 1924 г.
10. Над книгой “О современной русской прозе” Шкловский работал с осени 1922-го по 1926 г.; книга не была завершена. Отдельные главы ее в виде статей печатались в периодике 1924-1926 гг., входили в книги Шкловского “Удачи и поражения Максима Горького” и “Пять человек знакомых” (см. подробнее: Шкловский В. Гамбургский счет. М., 1990. С.508).
11. Ср. в “Третьей фабрике”: “Я, конечно, должен жить в Питере < ...> ” (с.76); “Я живу плохо. <... > В Москве не работаю” (с.93). Осенью 1983 г. Шкловский рассказывал нам: “Когда я решил вернуться в Россию, мне сказали: “Только жить будете в Москве. Вы слишком легко ушли от нас из Петрограда“ (имелся в виду побег Шкловского из Петрограда в Финляндию от грозившего ему ареста в марте 1922 г.).
12. Намек на книгу Эйхенбаума “Лермонтов. Опыт историко- литературной оценки“, вышедшую в июле 1924 г.
13. Речь идет о написанном совместно с Вс.В. Ивановым авантюрном романе “Иприт“ (Вып. 1-9. - М., 1925).
14. Описка Шкловского; судя по конверту, письмо было отослано им из Москвы в Ленинград.
15. Для какого издания предназначалась статья Шкловского о сюжете, не установлено.
16. Изложенный в письме замысел, как известно, не реализовался. Только Шкловским весной 1925 г. был написан цикл “Письма Виктора Шкловского в ОПОЯЗ“ (впервые опубликован: Гамбургский счет, с.302-308). ”Письма“ эти были, очевидно, разосланы опоязовцам (см. письмо Эйхенбаума Шкловскому от 25-29 июня 1925 г .// Вопросы литературы. 1984. № 12. С.188-189; ВТЧ, с.125). См. также письмо Томашевского Шкловскому от 12 апреля 1925 г. (Slavica Hierosolymitana. 1978. Vol. III). Очевидно, от этого нереализовавшегося (или, точнее, реализовавшегося только частично) замысла отпочковался замысел "Третьей фабрики“: из "Писем Виктора Шкловского в ОПОЯЗ“ в “Третью фабрик/* вошли с некоторыми изменениями "письма“ к Тынянову, Эйхенбауму, Якубинскому, см. также главку "Роману Якобсону...“, написанную в форме письма, "скрыто-эпистолярные" обращения к Брику, Кульбину и др., рассыпанные по тексту.
17. О формальном методе в искусстве / / Красная новь. 1925. 3.
18. См. ПИЛК, C. 331-534.
19. Первый вариант статьи - ЦГАЛИ, ф.562, оп.1, ед. хр. 86.
20. Флейшман Л. Борис Пастернак в тридцатые годы. Иерусалим, 1984. С. 92.
21. Письмо печатается по машинописной копии (ЦГАЛИ, ф.562, оп.1, ед.хр. 484). Цитировано в нашем комментарии в ’Тамбургском счете“ (с.536).
22. Речь идет о книге ”Чулков и Левшин“, вышедшей в 1933 г. По устному свидетельству нам Н.И. Харджиева, Шкловский предполагал, чтобы предисловие к ней написал Л.Б. Каменев.
23. Имеется в виду сборник ”Поэтика“ (Пг., 1919).
24. Точное название: ”Матерьял и стиль в романе Льва Толстого “Война и мир” (М., 1928).
25. Статья Б.В. Казанского “Речь Ленина” в указанном номере “Л ефа” за 1924 г. О статье см. отзыв в “Воспоминаниях” о Ленине Н.К. Крупской, изданных вскоре после выхода журнала (М., 1925, с.34).
26. Статья “Звуковые повторы” напечатана во втором выпуске “Сборников по теории поэтического языка” (1917), отрывки из незавершенного исследования “Ритм и синтаксис” - в “Новом Лефе”, 1927, № 3-4, 6.
27. Речь идет о ленинградском Институте языка и мышления АН СССР.
28. См. наш комментарий в “Гамбургском счете” (с.538-540).
29. ЦГАЛИ, ф.562, оп.1, ед.хр. 781. См. также запись в дневнике К.И. Чуковского, приведенную в комментариях в ПИЛК (с.536; ошибочно датировано 1935 г.).
30. Мы не касались в нашем сообщении вопроса о взаимоотношении марксизма и формального метода, марксистской критики формализма, освещенного в многочисленных западных работах о русской формальной школе. Из них укажем подготовленную X. Гюнтером книгу (Marxismus und Formalismus. München, 1973) и исследование Т. Беннета (Bennet T. Marxism and formalism. N.-Y., 1985).
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky