Антоний Сурожский: "Не является ли такой-то вестником от Бога?"
Из беседы митрополита Антония Сурожского на тему «Христианство или "церковничество" 1990 года»: «В заключение хочу прочитать вам отрывок из книги "The Different Drum" Скотта Пека, американского психолога. Он начинает свою книгу с легенды о монастыре, который пришел в упадок: "Когда-то он представлял большой монашеский орден, но вследствие антимонашеских преследований в ХVII и ХVIII вв. и развития секуляризма в ХIХ в. все его отделения исчезли, и он настолько уменьшился, что в главной обители осталось всего пять монахов: настоятель и еще четверо; всем было за семьдесят лет, орден явно угасал.
В густом лесу, окружавшем монастырь, была хижина, где иногда уединялся раввин из близлежащего городка. Старые монахи, после многих лет молитвенной созерцательной жизни, обладали повышенной чуткостью и всегда знали, что раввин в своем „скиту“. „Раввин в лесу... раввин снова в лесу“, - переговаривались они шепотом. Аббата мучило неизбежное угасание ордена, и как-то при очередном пребывании раввина в лесу ему пришло в голову посетить раввина и спросить, нет ли случайно у того совета, как спасти монастырь. Раввин принял аббата в своей хижине, но когда тот объяснил цель своего визита, раввин мог только выразить ему соболезнование. „О, мне это известно! - воскликнул он. - Дух оставил людей, у меня в городе то же самое. Почти никто не приходит в синагогу..."
Старый аббат и раввин посетовали вместе, потом почитали отрывки из Торы и спокойно поговорили о глубоких вещах. Настало время аббату уходить. Они обнялись. „Как прекрасно, что мы встретились после стольких лет, - сказал аббат. - Но цель моего посещения так и не достигнута. Ты ничего не можешь мне сказать, у тебя нет никакого совета, который помог бы мне спасти мой вымирающий орден?" - „Увы, нет, - ответил раввин. - Ничего не могу посоветовать. Одно могу сказать: один из вас - Мессия“.
Когда аббат вернулся в монастырь, его сподвижники окружили его с вопросом: „Ну, и что же сказал раввин?“ - „Он ничем не смог помочь, - ответил аббат, - мы поплакали вместе и почитали Тору. Единственно, когда я уже уходил, он сказал нечто загадочное: что один из нас - Мессия. Не знаю, что он имел в виду...“ В последующие дни, и недели, и месяцы старые монахи размышляли над этими словами и гадали, есть ли в словах раввина какой-то смысл.
„Один из нас - Мессия? Неужели он действительно имел в виду кого-то из нас, монахов в нашем монастыре? Если так - то кого? Как думаешь, он имел в виду аббата? Да! Если уж кого, то именно отца настоятеля! Он руководит уже не одним поколением монахов... С другой стороны, может быть, он имел в виду брата Томаса. Да, конечно, он святой. Всем известно, что брат Томас просветленный человек... Он же не мог иметь в виду брата Элреда - он часто раздражается. Но хотя брат Элред жало в плоть многим, если подумать, он почти всегда прав. Часто - совершенно прав!
Может быть, раввин имел в виду его?.. Но уж никак не брата Филиппа - Филипп такая мямля! Пустое место! Но у него прямо-таки таинственный дар всегда оказываться там, где он нужен! Он как будто чудом оказывается рядом с тобой; может быть, Мессия - Филипп? Разумеется, раввин не мог иметь в виду меня, я просто самый обычный человек! Но предположим так, предположим, что Мессия я; о Боже, только не я! Не может быть, что я таков перед Тобой... Или может?.." Так размышляя и вдумываясь, монахи стали относиться один к другому с необычайным почтением на тот случай, что один из них может оказаться Мессией; а на случай, если любой из них может оказаться Мессией, они и к себе стали относиться с чрезвычайным уважением.
Поскольку лес, в котором находился монастырь, был очень живописный, случалось, что монастырь иногда посещали люди: устраивали пикник на его лужайке, бродили по его дорожкам, изредка даже заходили в ветхую часовню предаться богомыслию. И бессознательно они чувствовали атмосферу исключительного благоговения, которая окружала теперь пятерых монахов; она как будто исходила от них и пронизывала самый воздух того места. В этом было что-то странно привлекательное, притягивающее! Сами не зная почему, люди стали чаще бывать в монастыре, не только с пикником и ради отдыха, но - чтобы помолиться!
Они стали приводить друзей посмотреть это странное место, те, в свою очередь, приводили своих друзей... Некоторые молодые посетители стали чаще заговаривать с монахами; через какое-то время один из них попросил разрешения присоединиться к ним, потом еще один и еще... Всего через несколько лет монастырь снова стал процветающим орденом и, благодаря раввину, полным жизни центром света и духовности в округе».
На этом чтении я закончу свою беседу и оставлю вас продумать его смысл. Если бы мы могли хоть на сколько-то иметь такое отношение друг к другу, если бы мы стали задаваться вопросом: «Не является ли такой-то вестником от Бога? Вдруг он (или она) - тот (та), кто открывает мне Бога и человека?» - мы, может быть, начали бы создавать христианскую общину».
Из книги: Антоний, митрополит Сурожский. Христианство или «церковничество» / Пер. с англ. Е.Л. Майданович. - М.: Никея, 2021. - 192 с. - (Неопалимая купина. Богословское наследие XX века).
Вы можете подписаться на мой телеграм-канал: https://t.me/podosokorsky
В густом лесу, окружавшем монастырь, была хижина, где иногда уединялся раввин из близлежащего городка. Старые монахи, после многих лет молитвенной созерцательной жизни, обладали повышенной чуткостью и всегда знали, что раввин в своем „скиту“. „Раввин в лесу... раввин снова в лесу“, - переговаривались они шепотом. Аббата мучило неизбежное угасание ордена, и как-то при очередном пребывании раввина в лесу ему пришло в голову посетить раввина и спросить, нет ли случайно у того совета, как спасти монастырь. Раввин принял аббата в своей хижине, но когда тот объяснил цель своего визита, раввин мог только выразить ему соболезнование. „О, мне это известно! - воскликнул он. - Дух оставил людей, у меня в городе то же самое. Почти никто не приходит в синагогу..."
Старый аббат и раввин посетовали вместе, потом почитали отрывки из Торы и спокойно поговорили о глубоких вещах. Настало время аббату уходить. Они обнялись. „Как прекрасно, что мы встретились после стольких лет, - сказал аббат. - Но цель моего посещения так и не достигнута. Ты ничего не можешь мне сказать, у тебя нет никакого совета, который помог бы мне спасти мой вымирающий орден?" - „Увы, нет, - ответил раввин. - Ничего не могу посоветовать. Одно могу сказать: один из вас - Мессия“.
Когда аббат вернулся в монастырь, его сподвижники окружили его с вопросом: „Ну, и что же сказал раввин?“ - „Он ничем не смог помочь, - ответил аббат, - мы поплакали вместе и почитали Тору. Единственно, когда я уже уходил, он сказал нечто загадочное: что один из нас - Мессия. Не знаю, что он имел в виду...“ В последующие дни, и недели, и месяцы старые монахи размышляли над этими словами и гадали, есть ли в словах раввина какой-то смысл.
„Один из нас - Мессия? Неужели он действительно имел в виду кого-то из нас, монахов в нашем монастыре? Если так - то кого? Как думаешь, он имел в виду аббата? Да! Если уж кого, то именно отца настоятеля! Он руководит уже не одним поколением монахов... С другой стороны, может быть, он имел в виду брата Томаса. Да, конечно, он святой. Всем известно, что брат Томас просветленный человек... Он же не мог иметь в виду брата Элреда - он часто раздражается. Но хотя брат Элред жало в плоть многим, если подумать, он почти всегда прав. Часто - совершенно прав!
Может быть, раввин имел в виду его?.. Но уж никак не брата Филиппа - Филипп такая мямля! Пустое место! Но у него прямо-таки таинственный дар всегда оказываться там, где он нужен! Он как будто чудом оказывается рядом с тобой; может быть, Мессия - Филипп? Разумеется, раввин не мог иметь в виду меня, я просто самый обычный человек! Но предположим так, предположим, что Мессия я; о Боже, только не я! Не может быть, что я таков перед Тобой... Или может?.." Так размышляя и вдумываясь, монахи стали относиться один к другому с необычайным почтением на тот случай, что один из них может оказаться Мессией; а на случай, если любой из них может оказаться Мессией, они и к себе стали относиться с чрезвычайным уважением.
Поскольку лес, в котором находился монастырь, был очень живописный, случалось, что монастырь иногда посещали люди: устраивали пикник на его лужайке, бродили по его дорожкам, изредка даже заходили в ветхую часовню предаться богомыслию. И бессознательно они чувствовали атмосферу исключительного благоговения, которая окружала теперь пятерых монахов; она как будто исходила от них и пронизывала самый воздух того места. В этом было что-то странно привлекательное, притягивающее! Сами не зная почему, люди стали чаще бывать в монастыре, не только с пикником и ради отдыха, но - чтобы помолиться!
Они стали приводить друзей посмотреть это странное место, те, в свою очередь, приводили своих друзей... Некоторые молодые посетители стали чаще заговаривать с монахами; через какое-то время один из них попросил разрешения присоединиться к ним, потом еще один и еще... Всего через несколько лет монастырь снова стал процветающим орденом и, благодаря раввину, полным жизни центром света и духовности в округе».
На этом чтении я закончу свою беседу и оставлю вас продумать его смысл. Если бы мы могли хоть на сколько-то иметь такое отношение друг к другу, если бы мы стали задаваться вопросом: «Не является ли такой-то вестником от Бога? Вдруг он (или она) - тот (та), кто открывает мне Бога и человека?» - мы, может быть, начали бы создавать христианскую общину».
Из книги: Антоний, митрополит Сурожский. Христианство или «церковничество» / Пер. с англ. Е.Л. Майданович. - М.: Никея, 2021. - 192 с. - (Неопалимая купина. Богословское наследие XX века).
Вы можете подписаться на мой телеграм-канал: https://t.me/podosokorsky