Николай Гринцер: "Михаил Гаспаров в глазах интеллигенции был олицетворением «чистой науки»"
Филолог, член-корреспондент РАН Николай Гринцер об академике Михаиле Леоновиче Гаспарове (1935-2005) в интервью порталу "Горький": "Гаспаров - фигура знаковая и индивидуально, и, я бы сказал, коллективно. Он был представителем великого поколения, которое ознаменовало поразительную роль гуманитарного знания во второй половине ХХ века. Михаил Леонович относился к младшим представителям этого поколения, в числе старших были Елеазар Моисеевич Мелетинский, Владимир Николаевич Топоров, Вячеслав Всеволодович Иванов, мой отец. Это настоящие «титаны мысли», создавшие, без иронии, русское гуманитарное Возрождение.
Конец прошлого века - совершенно уникальный период, когда светочи гуманитарной науки были одновременно и «властителями дум» более широкого круга людей. Начиная с 1960-х годов люди, занимавшиеся гуманитаристикой, стали оказывать влияние на общественный климат в целом. Это был период, когда лекции Сергея Сергеевича Аверинцева собирали огромные залы и когда книги того же Мелетинского покупали люди, не имевшие никакого понятия о поэтике мифа или сравнительной фольклористике. Отчасти это объяснялось тем, что занятие гуманитарными науками воспринималось как некоторая форма глубокой фронды.
Надо сказать, с одной стороны, Михаил Леонович всегда стоял немного в стороне от подобных тенденций - во многом демонстративно, поскольку он вообще, на мой взгляд, был человеком, сознательно создававшим свой образ. Показательна его дружба и, я бы даже сказал, глубокая духовная связь с Сергеем Сергеевичем Аверинцевым. Аверинцев был в известном смысле символом общественной значимости гуманитарной науки. Неслучайно именно его упомянул Вознесенский, когда писал, что «есть в Рихтере и Аверинцеве земских врачей черты», и неслучайно он потом стал делегатом Съезда народных депутатов СССР. Михаил Леонович, наоборот, был воплощением идей «настоящей науки», так сказать, ученым, занимающимся своим делом, не вмешивающимся в политику. Он долго культивировал образ «человека в футляре», которым на самом деле совершенно не являлся. На всех заседаниях Гаспаров сидел в стороне и, условно говоря, считал размеры стихов. Так и возник его типичный образ - сидящего с ручкой и всегда пишущего что-то на листочках или в книжках.
С другой стороны, когда советская эпоха кончилась и оказалось, что общественный пафос филологии и истории сошел на нет, удивительным образом именно Михаил Леонович понес гуманитарное знание в массы. Феномен Гаспарова заключается как раз в том, что этот человек, всегда державшийся особняком, вдруг стал автором бестселлеров: «Записей и выписок» и «Занимательной Греции». «Записи и выписки» стали одновременно фактом науки - они же все об истории гуманитаристики и истории самого себя - и фактом литературы. Что касается «Занимательной Греции», то я неоднократно писал (в том числе в предисловии к первому тому нового собрания сочинений) и говорил, вызывая некоторое недоумение своих коллег по цеху, что это просто лучшая из всех книг, написанных Гаспаровым об античности - а об античности он написал очень много. Она открыла Грецию и вообще античную культуру огромному количеству людей, причем не только детям, которым она вроде как адресована, - на самом деле она рассчитана на куда большую аудиторию.
Поэтому фигура Гаспарова уникальна. В глазах интеллигенции он был олицетворением «чистой науки», но никому не удалось с большей убедительностью продемонстрировать, что эта наука может и должна быть интересной".
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
Конец прошлого века - совершенно уникальный период, когда светочи гуманитарной науки были одновременно и «властителями дум» более широкого круга людей. Начиная с 1960-х годов люди, занимавшиеся гуманитаристикой, стали оказывать влияние на общественный климат в целом. Это был период, когда лекции Сергея Сергеевича Аверинцева собирали огромные залы и когда книги того же Мелетинского покупали люди, не имевшие никакого понятия о поэтике мифа или сравнительной фольклористике. Отчасти это объяснялось тем, что занятие гуманитарными науками воспринималось как некоторая форма глубокой фронды.
Надо сказать, с одной стороны, Михаил Леонович всегда стоял немного в стороне от подобных тенденций - во многом демонстративно, поскольку он вообще, на мой взгляд, был человеком, сознательно создававшим свой образ. Показательна его дружба и, я бы даже сказал, глубокая духовная связь с Сергеем Сергеевичем Аверинцевым. Аверинцев был в известном смысле символом общественной значимости гуманитарной науки. Неслучайно именно его упомянул Вознесенский, когда писал, что «есть в Рихтере и Аверинцеве земских врачей черты», и неслучайно он потом стал делегатом Съезда народных депутатов СССР. Михаил Леонович, наоборот, был воплощением идей «настоящей науки», так сказать, ученым, занимающимся своим делом, не вмешивающимся в политику. Он долго культивировал образ «человека в футляре», которым на самом деле совершенно не являлся. На всех заседаниях Гаспаров сидел в стороне и, условно говоря, считал размеры стихов. Так и возник его типичный образ - сидящего с ручкой и всегда пишущего что-то на листочках или в книжках.
С другой стороны, когда советская эпоха кончилась и оказалось, что общественный пафос филологии и истории сошел на нет, удивительным образом именно Михаил Леонович понес гуманитарное знание в массы. Феномен Гаспарова заключается как раз в том, что этот человек, всегда державшийся особняком, вдруг стал автором бестселлеров: «Записей и выписок» и «Занимательной Греции». «Записи и выписки» стали одновременно фактом науки - они же все об истории гуманитаристики и истории самого себя - и фактом литературы. Что касается «Занимательной Греции», то я неоднократно писал (в том числе в предисловии к первому тому нового собрания сочинений) и говорил, вызывая некоторое недоумение своих коллег по цеху, что это просто лучшая из всех книг, написанных Гаспаровым об античности - а об античности он написал очень много. Она открыла Грецию и вообще античную культуру огромному количеству людей, причем не только детям, которым она вроде как адресована, - на самом деле она рассчитана на куда большую аудиторию.
Поэтому фигура Гаспарова уникальна. В глазах интеллигенции он был олицетворением «чистой науки», но никому не удалось с большей убедительностью продемонстрировать, что эта наука может и должна быть интересной".
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky