Таня Скарынкина. «Поговорить о "Братьях Карамазовых»
С разрешения издательства "Планж" публикую фрагмент из сборника эссе: Скарынкина Т. Большой Чеслав Милош, маленький Элвис Пресли. Белорусские документальные сказки. - Москва: Издательство ПЛАНЖ, 2020 - 160 с. ISBN 978-5-6040912-4-1.
Купить: https://plandge.ru/shop/bolshoj-cheslav-milosh-malenkij-elvis-presli-tanya-skarynkina/
Сборник эссе, переведённый автором на русский язык, вошёл в короткий список главной белорусской литературной премии им. Ежи Гедройца - издателя, публициста и мемуариста. Благодаря переводческой премии Лондонского ПЕН-клуба книга вышла в Эдинбурге в издательстве Scotland Street Press под названием «A Large Czesław Miłosz With a Dash of Elvis Presley». В оригинале называется «Шмат Чэслава Мілаша, крыху Элвіса Прэслі», что немного отличается по смыслу и от английского названия, и от русскоязычного. Но и сама книга для русского издания была во многом изменена, добавлены новые факты, касающиеся героев историй, ведь она была написана ещё в 2014 году. Книга рассказывает об особенностях повседневной жизни в белорусском райцентре. Жизни, полной совпадений и противоречий. Юмора и грубости. Уважения и подозрительности. Дружбы и смерти. Искренности и фальши. Местечкого языка и моды.
ПОГОВОРИТЬ О «БРАТЬЯХ КАРАМАЗОВЫХ»
Учусь быть последовательной. И вслед за смотренными-пересмотренными американскими «Братьями Карамазовыми» 1958-го года и советскими «Братьями Карамазовыми» 1968-го пытаюсь досмотреть российских «Братьев», относительно недавно снятых. Ровно через 50 лет после американских и через 40, соответственно, после советски. Несложно подсчитать, что в прокат он вышел в 2008 году. Там 12 серий, каждая длится примерно 45 минут, как урок школьный, и я примерной ученицей отсидела две серии. Через полгода терпения хватило уже на 8. Даже с половиной. На середине 9-й я отчётливо поняла:
- Больше не могу!
И захотелось об этом поговорить, проанализировать все три экранизации, подбор актёров, их игру. Биографии, в том числе. Вышла из дома. Да всё о «Братьях» думаю. О российских. Ну, как это получается, что кино по невероятно увлекательной книге такое невыносимо скучное? Герои невыразительные. Видно, что актёры стараются, и всё зря. Одного старания мало. Разве что младший сутулый Алёша ничего себе. Искренний, ясноглазый. Самый младший и самый талантливый. Да отец, Сергей Колтаков, по-моему, лучший из отцов Карамазовых. Из тех, кого довелось видеть, по крайней мере. Колтаков - он вообще не может плохо играть.
Но главные в истории ведь не Лёша, и не Фёдор Павлович, а Митя (главный герой постперестроечного «Бумера» артист Горобченко), который мешал восприятию действия, стоило ему появиться на экране. Сперва ещё ничего, изредка возникал. Но с течением сериала его становилось всё больше. Мити-Бумера этого. И от серии к серии играл он только хуже. Какой-то завитой манекен-размазня. Наблюдала я за ним со всем возможным желанием если не полюбить, то хотя бы свыкнуться с мыслью, что его никем не заменят. Но с другой стороны, в «Санта Барбаре» исполнителей. И нормально. Но это был не тот случай. Классический текст - его как жвачку не растянешь на семь лет. Именно столько шла «Санта-Барбара». Даже странно, что некоторые актёры сыграли до конца свои роли, но вернёмся к Мите-Бумеру. Порою я даже пыталась ему сочувствовать. Но одно только читалось в рыбьих глазах старшего Карамазовского сына: поскорее бы съёмки закончились, и на боковую. Даже, когда его в Мокром арестовывали, то на Грушу свою любимую и не глянул на прощанье. Или это оператор не туда камеру направлял? Но зритель чем виноват?
Вот американский Митя (Юл Бриннер) прямо горел от безысходной страсти в тех же обстоятельствах, а советский Митя (Михаил Ульянов) даже плакал в этой сцене последней третьей серии, снятой им вместе с Кириллом Лавровым (Иваном Карамазовым) после внезапной смерти режиссёра Ивана Пырьева. А Митя-Бумер только виновато заглядывал в лицо следователю, словно нашкодивший пёс. И зачем его так смешно завили? Как приказчика, ей богу. И вот я вся, наполненная мыслями через край, иду по городу, а навстречу приятель Витя, отдалённо напоминающий американского Митю, и, судя по всему, не сильно торопится. Вот думаю, повезло, свободный необходимый собеседник. И сразу в лоб:
- Как ты относишься к «Братьям Карамазовым»?
- Близнецам?
- Тройняшкам.
- Занудство. Так и не дочитал.
- А кино?
- Советское с Ульяновым?
- Например.
- Так и не досмотрел.
Захожу к подруге.
- Как тебе «Братья Карамазовы»?
- Толстого?
- ?
- Ой, с «Хождением по мукам» перепутала. Читала когда-то в универе. Будь у меня свободное время, с каким удовольствием на диване с толстенным романом повалялась бы. С теми же «Братьями». Во время учёбы, по принуждению читая, разве вникнешь.
Тёте отношу лекарства.
- Садзіся, паеш. Капусняк (польский суп из квашеной капусты, из «кислой» у нас ещё говорят) будзеш ці фасолевы суп?
- Квашеную не люблю, лучше фасолевый.
Едим. И я, чтобы тётю опередить с вечными жизненными темами о ценах, о закатках, о рецептах всякой там еды и так далее, спрашиваю, как бы в шутку:
- Тётя, вы читали «Братьев Карамазовых»?
Тётя, не поднимая головы от тарелки:
- Чытала даўно. Не помню зусім (совсем),пра што там.
- А кино смотрели с Ульяновым?
- Глядзела ў кінатэатры, але я больш індыйскае любіла.
И дальше свою бытовую линию гнёт:
- Што на абед сёння рабіла (делала)?
- Ничего.
- Як нічога? - смеётся недоверчиво, потому что у тёти наготовлено всегда. Мне с собой в тот день котлет дала, голубцов и пирог с маком.
- Ну, пельмени купила.
Опять не о чем говорить. Судорожно вспоминаю, что давно хотела расспросить про Изу, - нашу общую знакомую давнюю. Тётя Иза женщина необычная была. Надеюсь, что и есть. Только давно из города уехала. Весёлая, щедрая, влюбчивая, отчаянная и хохотушка. Широкий, одним словом, человек. Как Митя Карамазов, неистовая. По детству помню, какие роскошные книги подарочные в суперобложках мне покупала.
- Яна ж вялікая (большая) начальніца была! - делится тётя.
- Я не знала.
- Усё магла дастаць, - оживилась тётя, - мая младшая захацела такія абіякі, як у саседзяў дочкі. Я адразу тэлефаную да Ізы. Кажу, малая плача, так хоча абіякі. І ёй нясуць у кабінет. Ёй усё неслі ў кабінет! «Обияки». Я и забыла это милое слово, что так назывались туфли без задников. Верх кожаный гвоздиками прибит. Помню второе название этой обуви - «сабо». А вот «обияки» вылетели из памяти напрочь. Детством от них повеяло. И даже не своим, а чьим-то зарубежным, наполненным дорогими вещами из ГДР-овских каталогов «Отто», которые ходили по рукам в 80-е зашифрованными посланиями с других планет.
- Что с ней сейчас?
- Забрала мужыка ваеннага з сям’і. І з’ехала адсюль (отсюда).
- В смысле, отбила?
- Так, у падругі. І спілася моцна (сильно).
- Спилась? А военный?
- Разам (вместе) пілі.
- Не представляю.
- Дык начальства ж была, а там і ўзяткі, і мора адзёжы дарагой. Купляла і купляла. У камісіёнку аднясе, як абрыдне, а ёй скора ўсё надаядала. І зноў купляе. Віно лілося ракой. Заходжу раз да яе, на стале белы абрус (скатерть), толькі названіе, што белы, увесь заліты віном і кампотам.
А мне так хотелось с кем-нибудь о «Братьях» поговорить. О том, что американских, режиссёра Ричарда Брукса, я приняла безоговорочно сразу. Даже деревенских баб и мужиков, которые прогуливаются, будто господа и барыни, с лохматыми дворовыми собаками на грубых верёвках по улочкам местечка с дивным названием Ryevsk (Рьевск). Хотя по логике он должен был называться скорее Ньевск от Скотопригоньевск - авторское название места действия. В действительности это переименованная Старая Русса, которую Достоевский описал в романе, и где он провёл самые плодотворные годы перед смертью.
Единственно отец-Карамазов американский не очень понравился. Как-то слишком пережимал, что ли. В советских «Братьях» невыносимо истерично Катя играла. Чисто бешеная кошка. И плевалась, как змея. Груша тоже была на порядок ниже Мити. Мне кажется, что, будучи женой режиссёра Пырьева, актриса Лионелла Скирда и стала Грушей, а может даже ради неё и задумывались «Братья». Кто знает. Ах, вот если б Грушенька да Элизабет Тейлор. Это я выдумываю идеальную личную версию. А отец, например. Ну, не знаю. Танцор балета Михаил Барышников. Так вот он резкой лепкой выразительного лица - вылитый Фёдор Карамазов. А Митя-Ульянов и Митя-Бриннер хороши оба. Пусть оба и остаются. Мить чем больше, тем лучше. Не хватает сегодня Мить, широких людей. Я, например, всего дважды встречала. И оба раза это были женщины.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
Купить: https://plandge.ru/shop/bolshoj-cheslav-milosh-malenkij-elvis-presli-tanya-skarynkina/
Сборник эссе, переведённый автором на русский язык, вошёл в короткий список главной белорусской литературной премии им. Ежи Гедройца - издателя, публициста и мемуариста. Благодаря переводческой премии Лондонского ПЕН-клуба книга вышла в Эдинбурге в издательстве Scotland Street Press под названием «A Large Czesław Miłosz With a Dash of Elvis Presley». В оригинале называется «Шмат Чэслава Мілаша, крыху Элвіса Прэслі», что немного отличается по смыслу и от английского названия, и от русскоязычного. Но и сама книга для русского издания была во многом изменена, добавлены новые факты, касающиеся героев историй, ведь она была написана ещё в 2014 году. Книга рассказывает об особенностях повседневной жизни в белорусском райцентре. Жизни, полной совпадений и противоречий. Юмора и грубости. Уважения и подозрительности. Дружбы и смерти. Искренности и фальши. Местечкого языка и моды.
ПОГОВОРИТЬ О «БРАТЬЯХ КАРАМАЗОВЫХ»
Учусь быть последовательной. И вслед за смотренными-пересмотренными американскими «Братьями Карамазовыми» 1958-го года и советскими «Братьями Карамазовыми» 1968-го пытаюсь досмотреть российских «Братьев», относительно недавно снятых. Ровно через 50 лет после американских и через 40, соответственно, после советски. Несложно подсчитать, что в прокат он вышел в 2008 году. Там 12 серий, каждая длится примерно 45 минут, как урок школьный, и я примерной ученицей отсидела две серии. Через полгода терпения хватило уже на 8. Даже с половиной. На середине 9-й я отчётливо поняла:
- Больше не могу!
И захотелось об этом поговорить, проанализировать все три экранизации, подбор актёров, их игру. Биографии, в том числе. Вышла из дома. Да всё о «Братьях» думаю. О российских. Ну, как это получается, что кино по невероятно увлекательной книге такое невыносимо скучное? Герои невыразительные. Видно, что актёры стараются, и всё зря. Одного старания мало. Разве что младший сутулый Алёша ничего себе. Искренний, ясноглазый. Самый младший и самый талантливый. Да отец, Сергей Колтаков, по-моему, лучший из отцов Карамазовых. Из тех, кого довелось видеть, по крайней мере. Колтаков - он вообще не может плохо играть.
Но главные в истории ведь не Лёша, и не Фёдор Павлович, а Митя (главный герой постперестроечного «Бумера» артист Горобченко), который мешал восприятию действия, стоило ему появиться на экране. Сперва ещё ничего, изредка возникал. Но с течением сериала его становилось всё больше. Мити-Бумера этого. И от серии к серии играл он только хуже. Какой-то завитой манекен-размазня. Наблюдала я за ним со всем возможным желанием если не полюбить, то хотя бы свыкнуться с мыслью, что его никем не заменят. Но с другой стороны, в «Санта Барбаре» исполнителей. И нормально. Но это был не тот случай. Классический текст - его как жвачку не растянешь на семь лет. Именно столько шла «Санта-Барбара». Даже странно, что некоторые актёры сыграли до конца свои роли, но вернёмся к Мите-Бумеру. Порою я даже пыталась ему сочувствовать. Но одно только читалось в рыбьих глазах старшего Карамазовского сына: поскорее бы съёмки закончились, и на боковую. Даже, когда его в Мокром арестовывали, то на Грушу свою любимую и не глянул на прощанье. Или это оператор не туда камеру направлял? Но зритель чем виноват?
Вот американский Митя (Юл Бриннер) прямо горел от безысходной страсти в тех же обстоятельствах, а советский Митя (Михаил Ульянов) даже плакал в этой сцене последней третьей серии, снятой им вместе с Кириллом Лавровым (Иваном Карамазовым) после внезапной смерти режиссёра Ивана Пырьева. А Митя-Бумер только виновато заглядывал в лицо следователю, словно нашкодивший пёс. И зачем его так смешно завили? Как приказчика, ей богу. И вот я вся, наполненная мыслями через край, иду по городу, а навстречу приятель Витя, отдалённо напоминающий американского Митю, и, судя по всему, не сильно торопится. Вот думаю, повезло, свободный необходимый собеседник. И сразу в лоб:
- Как ты относишься к «Братьям Карамазовым»?
- Близнецам?
- Тройняшкам.
- Занудство. Так и не дочитал.
- А кино?
- Советское с Ульяновым?
- Например.
- Так и не досмотрел.
Захожу к подруге.
- Как тебе «Братья Карамазовы»?
- Толстого?
- ?
- Ой, с «Хождением по мукам» перепутала. Читала когда-то в универе. Будь у меня свободное время, с каким удовольствием на диване с толстенным романом повалялась бы. С теми же «Братьями». Во время учёбы, по принуждению читая, разве вникнешь.
Тёте отношу лекарства.
- Садзіся, паеш. Капусняк (польский суп из квашеной капусты, из «кислой» у нас ещё говорят) будзеш ці фасолевы суп?
- Квашеную не люблю, лучше фасолевый.
Едим. И я, чтобы тётю опередить с вечными жизненными темами о ценах, о закатках, о рецептах всякой там еды и так далее, спрашиваю, как бы в шутку:
- Тётя, вы читали «Братьев Карамазовых»?
Тётя, не поднимая головы от тарелки:
- Чытала даўно. Не помню зусім (совсем),пра што там.
- А кино смотрели с Ульяновым?
- Глядзела ў кінатэатры, але я больш індыйскае любіла.
И дальше свою бытовую линию гнёт:
- Што на абед сёння рабіла (делала)?
- Ничего.
- Як нічога? - смеётся недоверчиво, потому что у тёти наготовлено всегда. Мне с собой в тот день котлет дала, голубцов и пирог с маком.
- Ну, пельмени купила.
Опять не о чем говорить. Судорожно вспоминаю, что давно хотела расспросить про Изу, - нашу общую знакомую давнюю. Тётя Иза женщина необычная была. Надеюсь, что и есть. Только давно из города уехала. Весёлая, щедрая, влюбчивая, отчаянная и хохотушка. Широкий, одним словом, человек. Как Митя Карамазов, неистовая. По детству помню, какие роскошные книги подарочные в суперобложках мне покупала.
- Яна ж вялікая (большая) начальніца была! - делится тётя.
- Я не знала.
- Усё магла дастаць, - оживилась тётя, - мая младшая захацела такія абіякі, як у саседзяў дочкі. Я адразу тэлефаную да Ізы. Кажу, малая плача, так хоча абіякі. І ёй нясуць у кабінет. Ёй усё неслі ў кабінет! «Обияки». Я и забыла это милое слово, что так назывались туфли без задников. Верх кожаный гвоздиками прибит. Помню второе название этой обуви - «сабо». А вот «обияки» вылетели из памяти напрочь. Детством от них повеяло. И даже не своим, а чьим-то зарубежным, наполненным дорогими вещами из ГДР-овских каталогов «Отто», которые ходили по рукам в 80-е зашифрованными посланиями с других планет.
- Что с ней сейчас?
- Забрала мужыка ваеннага з сям’і. І з’ехала адсюль (отсюда).
- В смысле, отбила?
- Так, у падругі. І спілася моцна (сильно).
- Спилась? А военный?
- Разам (вместе) пілі.
- Не представляю.
- Дык начальства ж была, а там і ўзяткі, і мора адзёжы дарагой. Купляла і купляла. У камісіёнку аднясе, як абрыдне, а ёй скора ўсё надаядала. І зноў купляе. Віно лілося ракой. Заходжу раз да яе, на стале белы абрус (скатерть), толькі названіе, што белы, увесь заліты віном і кампотам.
А мне так хотелось с кем-нибудь о «Братьях» поговорить. О том, что американских, режиссёра Ричарда Брукса, я приняла безоговорочно сразу. Даже деревенских баб и мужиков, которые прогуливаются, будто господа и барыни, с лохматыми дворовыми собаками на грубых верёвках по улочкам местечка с дивным названием Ryevsk (Рьевск). Хотя по логике он должен был называться скорее Ньевск от Скотопригоньевск - авторское название места действия. В действительности это переименованная Старая Русса, которую Достоевский описал в романе, и где он провёл самые плодотворные годы перед смертью.
Единственно отец-Карамазов американский не очень понравился. Как-то слишком пережимал, что ли. В советских «Братьях» невыносимо истерично Катя играла. Чисто бешеная кошка. И плевалась, как змея. Груша тоже была на порядок ниже Мити. Мне кажется, что, будучи женой режиссёра Пырьева, актриса Лионелла Скирда и стала Грушей, а может даже ради неё и задумывались «Братья». Кто знает. Ах, вот если б Грушенька да Элизабет Тейлор. Это я выдумываю идеальную личную версию. А отец, например. Ну, не знаю. Танцор балета Михаил Барышников. Так вот он резкой лепкой выразительного лица - вылитый Фёдор Карамазов. А Митя-Ульянов и Митя-Бриннер хороши оба. Пусть оба и остаются. Мить чем больше, тем лучше. Не хватает сегодня Мить, широких людей. Я, например, всего дважды встречала. И оба раза это были женщины.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky