Ефим Курганов. "Случай с А.Н. Островским"
Ефим Курганов - доцент русской литературы Хельсинкского университета. Автор книг: “Литературный анекдот пушкинской эпохи” (Хельсинки , 1995), “Анекдот как жанр” (СПб., 1997), “Опояз и Арзамас” (СПб., 1998), “Сравнительные жизнеописания. Попытка истории русской литературы” (2 тома; Таллин, 1999), “Василий Розанов и евреи” (СПб., 2000),и “Лолита и Ада” (СПб., 2001), “Похвальное слово анекдоту” (СПб., 2001), “Роман Достоевского “Идиот”. Опыт прочтения” (СПб., 2001), “Анекдот-символ-миф” (СПб., 2002), ""Русский Мюнхгаузен": Реконструкция одной книги, которая была в свое время создана, но так и не была записана" (М., 2017), "Анекдот и литературно-придворный быт (на материале русской жизни пушкинского времени)" (М., 2018) и др.
СЛУЧАЙ С А.Н. ОСТРОВСКИМ
Человек раз и навсегда отравлен субъективизмом - в той или иной степени. Абсолютно адекватное восприятие реальности, кажется, просто невозможно. Мы или спорим с нею, или поправляем ее, или отрицаем и заменяем своею, более удобной для нас. Но это все общие места. А вот конкретная ситуация. Профессор университета Лозанны Л.Г. оппонировал в Сорбонне на две диссертации. Одна была посвящена анекдоту. Профессор в анекдоте мало что смыслил, и эта научная тема была для него совершенно не интересна, и он был милостив, благодушен, в подробности не вдавался, работу явно переоценил и поставил очень высокий балл. Вторая диссертация была посвящена фантастической литературе эпохи романтизма. Русский романтизм профессор знал не очень, но зато фантастика была его научным коньком. И что же? На сей раз он был излишне строг и не справедлив. Балл поставил незаслуженно низкий - тема все же была своя, родная.
Или другой случай. Одна знакомая моя не раз защищала одного нашего коллегу (проф. И.П.С.) от моих постоянных нападок, она утверждала, что он великолепный, чуть ли не великий ученый. Но вот ученый выпустил книгу по теме, весьма близкой этой моей знакомой: материал был ей досконально известен. И что же? Благодушие моей знакомой вдруг как рукой сняло. Она не отрицала заслуг профессора, но на книгу его вдруг стала яростно нападать. Думаю, с легкостью можно найти еще аналогичные примеры. Тут нащупывается некая психологическая модель: далекое, чужое и не очень понятное запросто хвалим, даже восторгаемся, а близкое, родное, понятное (но у других) принимаем в штыки и даже яростью ниспровергаем.
И такая модель поведения, полагаю, может проявляться не только в наше время, но и в совсем другие эпохи. Во всяком случае мне удалось эту модель обнаружить в одном прелюбопытнейшем анекдоте, связанном с личностью великого драматурга Александра Николаевича Островского. И одна маленькая справка. В анекдоте этом фигурирует еще одна личность - это артист и писатель Василий Николаевич Андреев-Бурлак (1843-1888), создатель московского Пушкинского театра (1880) и основатель Товарищества артистов Пушкинского театра (1883).
Итак, анекдот о драматурге Островском:
«Актеру Василию Николаевичу Андрееву-Бурлаку однажды Островский делал выговор за одну актрису, дочь известного литератора П., служившую под режиссерством и распорядительством Бурлака в частном пушкинском театре. Следует заметить, что эта барышня не обладала ни красотой, ни дарованием и, к довершению всего, была лишена ясного произношения.
- Как вам не стыдно, Василий Николаевич, обижать талантливую и милую девицу, да еще к тому дочь известного и уважаемого литератора. - сказал недовольным тоном Островский. - Мне родитель ее на вас жаловался, и это меня сильно тронуло. Вы буквально ничего не даете ей играть.
- Право, я в этом так мало виноват, - начал защищаться Андреев-Бурлак. - В новых пьесах она не появляется по желанию авторов, которые ни за что не хотят назначить ей роли, благодаря ее недостаткам, а старые пьесы, в которых она могла бы играть, не дают сборов, да и времени нет для репетирования их.
- Что за вздор. У нее нет никаких недостатков.
- А некрасивая наружность? А картавость?
- Все-таки если бы вы захотели, то могли бы из уважения к ее отцу дать ей возможность хоть изредка фигурировать на сцене. Кроме того, по-моему она не без дарования и даже с огоньком, да и собою премиленькая...
Затем разговор перешел на другие вопросы. Перед самым уходом Бурлака Островский спросил:
- Ну, что новенького в театре?
- Да вот намереваемся поставить вашу драму «Бесприданница». Не угодно ли будет пожаловать к нам на репетицию и на представления?
- С удовольствием. Мне, признаться, давно хотелось, чтобы вы поставили ее у себя. А кто будет играть Ларису? На нее нужна хорошая исполнительница, это сложная роль.
- Да вот кстати: можно будет поручить ее дочери П.
Островский, позабыв недавние свои упреки Бурлаку, вдруг нервно стал пожимать плечами и сердито воскликнул:
- Да что это вдруг с вами сделалось? С ума сошли, что ли? Как же можно такую ответственную роль поручать П-й? Она хоть и дочь уважаемого литератора, но физиономия-то ее какова? Да еще и картавая... Если вы действительно нам намерены отдать ей Ларису, то я не только не приеду, но убедительно прошу вас и вовсе не ставить моей драмы»
(М.В. Шевляков. Исторические лица в анекдотах. СПб., 1900, с. 213-214).
Кстати, ключом к этому анекдоту вполне могла бы служить русская пословица «своя рубаха ближе к телу». Впрочем, по происхождению своему она вовсе и не русская, взята из талмуда, в котором она звучит чуть иначе: своя ШЕЛКОВАЯ рубаха ближе к телу. А Лариса из «Бесприданницы» была для автора именно такой шелковой рубахой.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
СЛУЧАЙ С А.Н. ОСТРОВСКИМ
Человек раз и навсегда отравлен субъективизмом - в той или иной степени. Абсолютно адекватное восприятие реальности, кажется, просто невозможно. Мы или спорим с нею, или поправляем ее, или отрицаем и заменяем своею, более удобной для нас. Но это все общие места. А вот конкретная ситуация. Профессор университета Лозанны Л.Г. оппонировал в Сорбонне на две диссертации. Одна была посвящена анекдоту. Профессор в анекдоте мало что смыслил, и эта научная тема была для него совершенно не интересна, и он был милостив, благодушен, в подробности не вдавался, работу явно переоценил и поставил очень высокий балл. Вторая диссертация была посвящена фантастической литературе эпохи романтизма. Русский романтизм профессор знал не очень, но зато фантастика была его научным коньком. И что же? На сей раз он был излишне строг и не справедлив. Балл поставил незаслуженно низкий - тема все же была своя, родная.
Или другой случай. Одна знакомая моя не раз защищала одного нашего коллегу (проф. И.П.С.) от моих постоянных нападок, она утверждала, что он великолепный, чуть ли не великий ученый. Но вот ученый выпустил книгу по теме, весьма близкой этой моей знакомой: материал был ей досконально известен. И что же? Благодушие моей знакомой вдруг как рукой сняло. Она не отрицала заслуг профессора, но на книгу его вдруг стала яростно нападать. Думаю, с легкостью можно найти еще аналогичные примеры. Тут нащупывается некая психологическая модель: далекое, чужое и не очень понятное запросто хвалим, даже восторгаемся, а близкое, родное, понятное (но у других) принимаем в штыки и даже яростью ниспровергаем.
И такая модель поведения, полагаю, может проявляться не только в наше время, но и в совсем другие эпохи. Во всяком случае мне удалось эту модель обнаружить в одном прелюбопытнейшем анекдоте, связанном с личностью великого драматурга Александра Николаевича Островского. И одна маленькая справка. В анекдоте этом фигурирует еще одна личность - это артист и писатель Василий Николаевич Андреев-Бурлак (1843-1888), создатель московского Пушкинского театра (1880) и основатель Товарищества артистов Пушкинского театра (1883).
Итак, анекдот о драматурге Островском:
«Актеру Василию Николаевичу Андрееву-Бурлаку однажды Островский делал выговор за одну актрису, дочь известного литератора П., служившую под режиссерством и распорядительством Бурлака в частном пушкинском театре. Следует заметить, что эта барышня не обладала ни красотой, ни дарованием и, к довершению всего, была лишена ясного произношения.
- Как вам не стыдно, Василий Николаевич, обижать талантливую и милую девицу, да еще к тому дочь известного и уважаемого литератора. - сказал недовольным тоном Островский. - Мне родитель ее на вас жаловался, и это меня сильно тронуло. Вы буквально ничего не даете ей играть.
- Право, я в этом так мало виноват, - начал защищаться Андреев-Бурлак. - В новых пьесах она не появляется по желанию авторов, которые ни за что не хотят назначить ей роли, благодаря ее недостаткам, а старые пьесы, в которых она могла бы играть, не дают сборов, да и времени нет для репетирования их.
- Что за вздор. У нее нет никаких недостатков.
- А некрасивая наружность? А картавость?
- Все-таки если бы вы захотели, то могли бы из уважения к ее отцу дать ей возможность хоть изредка фигурировать на сцене. Кроме того, по-моему она не без дарования и даже с огоньком, да и собою премиленькая...
Затем разговор перешел на другие вопросы. Перед самым уходом Бурлака Островский спросил:
- Ну, что новенького в театре?
- Да вот намереваемся поставить вашу драму «Бесприданница». Не угодно ли будет пожаловать к нам на репетицию и на представления?
- С удовольствием. Мне, признаться, давно хотелось, чтобы вы поставили ее у себя. А кто будет играть Ларису? На нее нужна хорошая исполнительница, это сложная роль.
- Да вот кстати: можно будет поручить ее дочери П.
Островский, позабыв недавние свои упреки Бурлаку, вдруг нервно стал пожимать плечами и сердито воскликнул:
- Да что это вдруг с вами сделалось? С ума сошли, что ли? Как же можно такую ответственную роль поручать П-й? Она хоть и дочь уважаемого литератора, но физиономия-то ее какова? Да еще и картавая... Если вы действительно нам намерены отдать ей Ларису, то я не только не приеду, но убедительно прошу вас и вовсе не ставить моей драмы»
(М.В. Шевляков. Исторические лица в анекдотах. СПб., 1900, с. 213-214).
Кстати, ключом к этому анекдоту вполне могла бы служить русская пословица «своя рубаха ближе к телу». Впрочем, по происхождению своему она вовсе и не русская, взята из талмуда, в котором она звучит чуть иначе: своя ШЕЛКОВАЯ рубаха ближе к телу. А Лариса из «Бесприданницы» была для автора именно такой шелковой рубахой.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky