Ефим Курганов. "Исторический анекдот как неизвестное свидетельство"
Ефим Курганов - доцент русской литературы Хельсинкского университета. Автор книг: “Литературный анекдот пушкинской эпохи” (Хельсинки , 1995), “Анекдот как жанр” (СПб., 1997), “Опояз и Арзамас” (СПб., 1998), “Сравнительные жизнеописания. Попытка истории русской литературы” (2 тома; Таллин, 1999), “Василий Розанов и евреи” (СПб., 2000),и “Лолита и Ада” (СПб., 2001), “Похвальное слово анекдоту” (СПб., 2001), “Роман Достоевского “Идиот”. Опыт прочтения” (СПб., 2001), “Анекдот-символ-миф” (СПб., 2002), ""Русский Мюнхгаузен": Реконструкция одной книги, которая была в свое время создана, но так и не была записана" (М., 2017), "Анекдот и литературно-придворный быт (на материале русской жизни пушкинского времени)" (М., 2018) и др.
ИСТОРИЧЕСКИЙ АНЕКДОТ КАК НЕИЗВЕСТНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО
«Слово «анекдот» в переводе с древнегреческого, как известно, означает неизвестное, неизданное свидетельство. Это определение отличается чрезвычайной точностью. Оно вобрало в себя и самую чуть, и специфику жанра. Причем, анекдот исторический - это не просто неизвестное и неизданное свидетельство, которое в период своей фиксации просто не может быть изданным. Впоследствии, по прошествии столетий, это уже вполне может стать возможным, но только не в момент живого функционирования реального исторического анекдота. Когда же анекдоты начинают публиковаться в газетах или журналах, то это означает, что публикуется псевдо-анекдот, имитация исторического анекдота, или же налицо серьезный кризис жанра, если не симптом его исчезновения. Подлинный же анекдот просто не подлежит печати, это утаенный эпизод прошлого. С исчезновением же утаенности исчезает и анекдот, становящийся в какой-то момент доступным для всеобщего обозрения.
Таллеман де Рео - ближайший непосредственный предшественник основоположника жанра исторического анекдота Антуана де Варийаса - писал в кратком предисловии к своим «Занимательным историям» (историйкам): «Записывать я намерен все, что мне довелось и доведется впредь узнать приятного и достойного внимания, и собираюсь говорить и о хорошем, и о плохом, не скрывая правды и не прибегая к тому, что можно почерпнуть в опубликованных исторических сочинениях и мемуарах. Поступаю я так с тем большей смелостью, что сии записки, по моему разумению, гласности не подлежат, хотя, пожалуй, от них может быть и некоторая польза» (Жедеон Таллеман де Рео. Занимательные истории. Л., 1974, с. 5).
Итак, «Занимательные истории» Таллемана де Рео по мысли их создателя «гласности не подлежат» и материалам к ним послужили ТОЛЬКО неопубликованные свидетельства: причем, гласности они не подлежат отнюдь не по произволу автора, а потому что это невозможно, немыслимо даже в королевской Франции, хотя, как подчеркнул автор «Занимательных историй», от них может быть некоторая польза; и даже огромная польза, как теперь, по прошествии нескольких столетий, стало уже очевидно. А в России исторические анекдоты стал первым печатать в периодике Н.М. Карамзин, сначала в редактируемом им «Московском журнале», а затем и в «Вестнике Европы» (1802-1804).
Правда, сначала (в «Московском журнале») это были переводы из западно-европейской прессы. В объявлении о выходе «Вестника Европы» Карамзин выделяет анекдот, как полноправный жанр журнала, который будет представлен «извлечением из 12-ти лучших английских, французских и немецких журналов. Литература и Политика составят два главных оплота его. Первая часть украсится всеми цветами новых произведений ума и чувства в Европе. Извлечения из книг, повести, любопытные анекдоты, разные открытия в искусствах и науках входят в план сего издания» («Московские ведомости» за 16 ноября 1801 г., №92).
Явно Карамзин хотел приохотить отечественную публику к культуре анекдота и особенно анекдота исторического. После этапа, когда анекдот был им представлен выдержками из английской, французской и немецкой прессы, наступил новый этап, когда в «Вестнике Европы» (1802-1804) стали появляться и так называемые русские анекдоты. И появляться стали они в ответ на просьбу издателя (Карамзина), «чтобы нам сообщали всякие любопытные известия из разных мест России, анекдоты, патриотические мысли и замечания» (Вестник Европы, 1802, ч. 6, №23, с. 270). Впоследствии требования издателя к публикуемым анекдотам были конкретизированы им: «отечественные анекдоты, изображающие добродетели сограждан, старающихся человеколюбивыми поступками заслужить подражание современников» (Вестник Европы, 1804, ч. 16, с. 48).
Должен заметить, что публикация в «Вестнике Европы» так называемых русских анекдотов, назидательных и патриотичных, никакой угрозы жанру не несла, ибо в действительности это были вовсе не анекдоты. Описание «добродетельных поступков сограждан» - это была подмена реального исторического анекдота, который никак не может быть регламентирован таким односторонним подходом, но уж скорее может явиться скандальным, разрушающим этикетные нормы. Иными словами, в «Вестнике Европы» публиковались некие официозные истории, но никак не исторические анекдоты. Вообще в большинстве случаев исторические анекдоты воссоздают резкие, выразительные штрихи к портретам исторических личностей, или же, говоря словами Варийаса, «откровенные портреты великих особ», а не описания их добродетельных поступков.
Теперь обратимся к нашим дням. Появление в современной прессе исторических анекдотов (скажем, о Ленине, Сталине, Брежневе и т. д.) свидетельствует о кризисе, если не об исчезновении жанра, ибо исторический анекдот есть именно неизданное свидетельство, которое не может быть предано печати именно в силу своего животрепещущего характера, или же в силу того, что оно нарушает некоторые незыблемые табу. Если анекдот теперь можно печатать в периодике, значит, он как жанр меняет свой статус, окостеневает, перестает быть живым и непосредственным.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
ИСТОРИЧЕСКИЙ АНЕКДОТ КАК НЕИЗВЕСТНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО
«Слово «анекдот» в переводе с древнегреческого, как известно, означает неизвестное, неизданное свидетельство. Это определение отличается чрезвычайной точностью. Оно вобрало в себя и самую чуть, и специфику жанра. Причем, анекдот исторический - это не просто неизвестное и неизданное свидетельство, которое в период своей фиксации просто не может быть изданным. Впоследствии, по прошествии столетий, это уже вполне может стать возможным, но только не в момент живого функционирования реального исторического анекдота. Когда же анекдоты начинают публиковаться в газетах или журналах, то это означает, что публикуется псевдо-анекдот, имитация исторического анекдота, или же налицо серьезный кризис жанра, если не симптом его исчезновения. Подлинный же анекдот просто не подлежит печати, это утаенный эпизод прошлого. С исчезновением же утаенности исчезает и анекдот, становящийся в какой-то момент доступным для всеобщего обозрения.
Таллеман де Рео - ближайший непосредственный предшественник основоположника жанра исторического анекдота Антуана де Варийаса - писал в кратком предисловии к своим «Занимательным историям» (историйкам): «Записывать я намерен все, что мне довелось и доведется впредь узнать приятного и достойного внимания, и собираюсь говорить и о хорошем, и о плохом, не скрывая правды и не прибегая к тому, что можно почерпнуть в опубликованных исторических сочинениях и мемуарах. Поступаю я так с тем большей смелостью, что сии записки, по моему разумению, гласности не подлежат, хотя, пожалуй, от них может быть и некоторая польза» (Жедеон Таллеман де Рео. Занимательные истории. Л., 1974, с. 5).
Итак, «Занимательные истории» Таллемана де Рео по мысли их создателя «гласности не подлежат» и материалам к ним послужили ТОЛЬКО неопубликованные свидетельства: причем, гласности они не подлежат отнюдь не по произволу автора, а потому что это невозможно, немыслимо даже в королевской Франции, хотя, как подчеркнул автор «Занимательных историй», от них может быть некоторая польза; и даже огромная польза, как теперь, по прошествии нескольких столетий, стало уже очевидно. А в России исторические анекдоты стал первым печатать в периодике Н.М. Карамзин, сначала в редактируемом им «Московском журнале», а затем и в «Вестнике Европы» (1802-1804).
Правда, сначала (в «Московском журнале») это были переводы из западно-европейской прессы. В объявлении о выходе «Вестника Европы» Карамзин выделяет анекдот, как полноправный жанр журнала, который будет представлен «извлечением из 12-ти лучших английских, французских и немецких журналов. Литература и Политика составят два главных оплота его. Первая часть украсится всеми цветами новых произведений ума и чувства в Европе. Извлечения из книг, повести, любопытные анекдоты, разные открытия в искусствах и науках входят в план сего издания» («Московские ведомости» за 16 ноября 1801 г., №92).
Явно Карамзин хотел приохотить отечественную публику к культуре анекдота и особенно анекдота исторического. После этапа, когда анекдот был им представлен выдержками из английской, французской и немецкой прессы, наступил новый этап, когда в «Вестнике Европы» (1802-1804) стали появляться и так называемые русские анекдоты. И появляться стали они в ответ на просьбу издателя (Карамзина), «чтобы нам сообщали всякие любопытные известия из разных мест России, анекдоты, патриотические мысли и замечания» (Вестник Европы, 1802, ч. 6, №23, с. 270). Впоследствии требования издателя к публикуемым анекдотам были конкретизированы им: «отечественные анекдоты, изображающие добродетели сограждан, старающихся человеколюбивыми поступками заслужить подражание современников» (Вестник Европы, 1804, ч. 16, с. 48).
Должен заметить, что публикация в «Вестнике Европы» так называемых русских анекдотов, назидательных и патриотичных, никакой угрозы жанру не несла, ибо в действительности это были вовсе не анекдоты. Описание «добродетельных поступков сограждан» - это была подмена реального исторического анекдота, который никак не может быть регламентирован таким односторонним подходом, но уж скорее может явиться скандальным, разрушающим этикетные нормы. Иными словами, в «Вестнике Европы» публиковались некие официозные истории, но никак не исторические анекдоты. Вообще в большинстве случаев исторические анекдоты воссоздают резкие, выразительные штрихи к портретам исторических личностей, или же, говоря словами Варийаса, «откровенные портреты великих особ», а не описания их добродетельных поступков.
Теперь обратимся к нашим дням. Появление в современной прессе исторических анекдотов (скажем, о Ленине, Сталине, Брежневе и т. д.) свидетельствует о кризисе, если не об исчезновении жанра, ибо исторический анекдот есть именно неизданное свидетельство, которое не может быть предано печати именно в силу своего животрепещущего характера, или же в силу того, что оно нарушает некоторые незыблемые табу. Если анекдот теперь можно печатать в периодике, значит, он как жанр меняет свой статус, окостеневает, перестает быть живым и непосредственным.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky