Чеслав Милош о богословской системе Эммануила Сведенборга
В петербургском издательстве Ивана Лимбаха готовится к выходу книга: Милош Чеслав. Земля Ульро / Пер. с польск. Н. Кузнецова; Послесл. Кшиштофа Чижевского. - СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2018. - 472 с. ISBN 978-5-89059-343-6.
Книга выйдет в ноябре, купить ее можно будет здесь: http://limbakh.ru/index.php?id=10
Интеллектуальная исповедь и вершина эссеистики Чеслава Милоша (1911-2004). Тема «Земли Ульро» - кризис воображения современного человека и цивилизации. В поисках выхода из кризиса Милош обращается к творчеству таких мыслителей, поэтов и мистиков, как Сведенборг, Уильям Блейк, Гёте, Мицкевич, Достоевский, Гомбрович, Симона Вейль и Оскар Милош.
Чеслав Милош, фото: AKG Images / East News
С разрешения издательства Ивана Лимбаха публикую фрагмент из книги.
27
Сведенборг-богослов полагал, что предсказания Апокалипсиса сбудутся в его столетии, ибо от христианской Церкви осталась лишь «мерзость запустения». Упадок религии, заключающийся в том, что уста произносят слова, в которые не верит сердце, по его мнению, стал следствием принятия двух догматов. Догмат о Пресвятой Троице, принятый на Никейском соборе в 325 году в поисках защиты от ереси Ария, стал головоломкой, которую ум решает, вводя трех богов вместо одного. В результате христианство практически стало политеизмом, хотя прошли века, прежде чем обнаружились все последствия этого события. Хотя Сведенборг был рационалистом, однако он вовсе не считал, что правы ариане, для которых Христос был лишь человеком. Напротив, нет другого Бога, кроме Богочеловека, Творца неба и земли, рожденного от Девы, умершего и воскресшего.
Иными словами, Христос - не consubstantialis (слово, которое на соборе подсказал император Константин) Отцу, ибо Он сам есть Отец. Творца вселенной характеризует Богочеловечество. Великая тайна, явленная Сведенборгу, такова: наш Отец Небесный - человек. Именно поэтому небеса имеют форму человека. Другой пагубный догмат касается Искупления - акта, которым Сын должен был вымолить у Отца прощение человеческих грехов. Христос получил от Марии всю полноту человеческой природы, то есть грешную природу, а Его жизнь заключалась в преодолении все новых искушений, благодаря чему человеческая природа была обожена. Здесь Сведенборг противостоит и католикам, для которых человеческая природа Христа безгрешна, и лютеранам, которые проповедуют, что человек спасается не делами, но верой и может быть спасен, ибо кровь Христова вменится ему. Итак, ошибка двух догматов состоит, видимо, в том, что они препятствуют сугубо антропоцентрическому пониманию Богочеловечества (Богочеловека и обожения человеческой природы).
Человеческая воля полностью свободна, но человек безусловно зол и сам по себе может творить лишь зло. Все добро, которое он совершает, есть следствие божественного influx (Сведенборг не использует слово «благодать»), которое он может принять или отвергнуть. И космология, и этика Сведенборга зиждутся на двух с о о т в е т с т в и я х: Огонь равняется Любви, Свет равняется Правде - Бог Христос есть Троица в том смысле, что в Нем соотнесенные друг с другом Огонь и Свет выражаются в действии. Человек спасается, если признает, что сам по себе не способен к любви и истине, и обрекает себя на погибель, если приписывает эту способность своему proprium.
Очень любопытна у Сведенборга пессимистическая оценка человеческой природы в сочетании с защитой свободной воли. Будучи сыном восемнадцатого века, он отрицает сковывающие волю последствия первородного греха. Согласно его аллегорическому толкованию Книги Бытия, Адам и Ева означают вовсе не наших прародителей (первобытный человек жил в зверином состоянии), но первую Церковь (или, иными словами, первую цивилизацию). Таких Церквей было четыре, а сведения об этом сохранились как в библейском пророчестве Даниила, так и в греческих преданиях о золотом, серебряном, медном и железном веках.
У каждой Церкви было свое Откровение - Бог являлся в своей человеческой форме, как «ангел Иеговы», голос, огненная фигура. Падение первой цивилизации, когда человек приписал себе способность творить добро, разорвало союз человека с Богом. Так закончился золотой век, что означало первую победу Ада и обрушило на людей потоп. У следующей цивилизации (или Церкви) тоже было свое Откровение, упоминания о котором сохранились в Библии (в Книге Яшар). Третья Церковь была израильской. Беззакония рода человеческого продолжали расти, и Ад сделался столь сильным, что стал угрожать Небесам. Как я уже сказал, потусторонний мир Сведенборга - это деятельность, движение в аналогичном пространстве. Следует заметить, что Бог никого не обрекает на ад.
Каждый пребывает в таком обществе и среди таких видов, какова его воля - в зависимости от того, что его притягивает. Если осужденные оказываются среди спасенных, то испытывают к ним отвращение и жестоко страдают. (Приблизительно так описывает ад старец Зосима в «Братьях Карамазовых», а знание учения Сведенборга сквозит в его словах: «На земле же воистину мы как бы блуждаем, и не было бы драгоценного Христова образа пред нами, то погибли бы мы и заблудились совсем, как род человеческий пред потопом. Многое на земле от нас скрыто, но взамен того даровано нам тайное сокровенное ощущение живой связи нашей с миром иным, с миром горним и высшим, да и корни наших мыслей и чувств не здесь, а в мирах иных».)
Согласно Сведенборгу, горний и высший мир был в такой опасности, что, если бы не пришествие на землю Бога Христа, человечество бы погибло. Из всех планетарных цивилизаций Воплощение совершилось только на Земле, поэтому Земля - избранная планета. Четвертой Церкви, христианской, были обещаны Второе пришествие и события, описанные в пророчестве святого Иоанна Богослова. Спустя века силы Ада вновь умножились, и времена исполнились. Толкуя Апокалипсис чисто аллегорически, Сведенборг утверждал, что Страшный суд свершился в 1757 году. Суд состоялся на небесах, никакого конца Земли и человечества не будет, ибо высший мир не может существовать без человечества - так же, как человечество не может существовать без высшего мира. Второе пришествие тоже произошло, но не буквально, поскольку оно совершилось в трудах Сведенборга, которые стали основой пятой Церкви, Нового Иерусалима.
Итак, Сведенборг полностью исключает из Священного Писания как природные сведения о шести днях сотворения мира, так и «последние вопросы», перенесенные им в чисто духовную сферу. У него нет воскресения тел, за исключением единственного случая - Христа. Но у него невозможно обнаружить и другую крайность - метемпсихоз. В этом отношении у польских романтиков не было оснований ссылаться на него, разве что они его не понимали. Представленное мною в кратком изложении богословие Сведенборга обнаруживает свои еретические черты. Историк религии без труда узнает в нем старые мотивы, многократно повторявшиеся на протяжении веков. Человеческая божественность Творца отсылает нас к гностицизму и манихейству, где появляется образ Предвечного Человека на небесах, зачатого Царем Света, а также к Адаму Кадмону еврейских каббалистов. Четыре эпохи - обращение к распространенному у самых разных народов мифу о рае, причем у Сведенборга прослеживается как бы сплав повторяющихся исторических циклов с ярко выраженным милленаризмом.
Я задаюсь вопросом, зачем излагаю его взгляды и не пустая ли это трата времени. Все-таки богословская система Сведенборга, важная для него самого, не дает представления о причинах, по которым О. В. М. называл его вторым Фаустом, но без личной трагедии. Быть может, я делаю это, чтобы не обходить молчанием наиболее сомнительные идеи, которые, впрочем, не всегда вызывали удивление, если столь многие замечательные люди верили в свое мессианское посланничество. Значение Сведенборга определяется не богословием, но его усилиями по прочтению Писания и созиданию «словесного пространства», как выразился Осип Мандельштам относительно Данте. Хотя труд Сведенборга совершенно не поэтичен по стилю, он, подобно «Божественной комедии», представляет собой крупные соты с медом, слепленные по какой-то внутренней необходимости пчелами воображения. Ибо у человека должно быть жилье, причем ему недостаточно просто крыши над головой в физическом смысле. Его ум нуждается в вертикальных и горизонтальных соотнесениях и ориентирах. Наверное, именно поэтому принято говорить о н а з и д а т е л ь н ы х книгах.
Впрочем, если Страшный суд должен означать проведение в духовном мире четкой, а некогда более размытой черты между спасением и осуждением, то мы не будем спорить с его датированием 1757 годом. Именно тогда начиналась промышленная революция, которая, в свою очередь, шла параллельно с духовным отчуждением. В рамках своей спасательной операции Сведенборг перенимает некоторые взгляды, знакомые нам по другому цивилизационному этапу, не без аналогии с нашим, - по первым векам от Рождества Христова в эллинизированных частях Римской империи. Пожалуй, прав Ганс Йонас в своем труде о гностицизме («The Gnostic Religion», 1958, 1963), когда среди причин появления гностики, то есть спасения благодаря тайному знанию, упоминает дезинтеграцию полиса и хаотическое движение жителей тогдашней мировой державы, а также распад религии и философии, рассматривающей мир как прядок, kosmos.
Иными словами, в те времена появилось новое ощущение чуждости человека и мира. Бог, несущий ответственность за столь неудачный мир, либо не благ, либо не всемогущ. Гностики выбирали благость Бога, который, однако, стал из-за этого Богом Иным, Неизвестным, в то время как ветхозаветный Иегова получил звание низшего демиурга. Довольно рано начинаются поиски завета между человеком и Богом Иным - завета докосмического и направленного против мира, ибо тот во власти Архонта Тьмы. Во втором веке A.D. у гностика Валентина из Александрии появляется идея Предвечного Человека, которую затем, в третьем веке, подхватывает религия Мани. Речь идет ни более ни менее как об очеловечивании самого принципа бытия.
Цитирую: Для гностиков существование докосмического бога «Человека» выражало одну из главных тайн их Знания, и некоторые секты зашли настолько далеко, что называли само высшее божество «Человеком»: «Великая и скрытая тайна, согласно одной ветви валентинианства, то, что имя силы, предначальной, которая превыше всего, - Человек».
Порой в гностической и манихейской спекуляциях Христос - это сам страдающий докосмический Человек. У Сведенборга Он - воплощенный Бог Отец-Человек, хотя у шведского мистика нет склонности к докетизму, то есть Христос у него отнюдь не иллюзорно родился от женщины, жил во плоти, умер и воскрес. Вселенная восемнадцатого века: бесконечное число планет, вращающихся в бесконечном абсолютном пространстве. Об этом легко написать, но давайте попытаемся представить себе это и воздвигнуть в такой бесконечности наш дом. Сведенборг понимал, что единственную защиту можно найти, оставляя центральное место для Божественного Человечества. Но что такое человечество? Разумеется, это ум, то есть происходящее в н у т р и субъекта. Поэтому второй, субъектный мир не только параллелен объектному, но и является его обоснованием и целью.
Это как бы предвестие Гегеля и в то же время заранее подготовленная противогегелевская прививка. Ведь разумный принцип бытия, который у Гегеля обретает самоосознание в человеке, становится основой атеистического прометеизма. Достоевский будет прав, сводя дилемму своего и следующего столетия («Всё в будущем столетии») к выбору между Богочеловеком и человекобогом. Конечно, специалисты в области точных наук могут возразить, как это делает сегодня Жак Моно, что религия и псевдорелигии, такие как гегельянство или марксизм, - это всего лишь пережитки «анимистической традиции» и что «объективная истина» науки одинаково далека от обеих воюющих сторон. Увы, при ближайшем рассмотрении выясняется, что с «научной истиной» далеко не всё в порядке.
Мне постоянно приходится подавлять в себе сомнения относительно пользы того, о чем я здесь пишу, хотя я считаю это частью своего поэтического призвания. Если мне суждено было стать польским поэтом, то я должен писать по-польски и о Сведенборге, правда, не без волнения - а вдруг кому-нибудь придет в голову перевести его на польский язык? Уже по-английски перевод много теряет по сравнению с латинским оригиналом. У польского языка есть многочисленные достоинства, но он не слишком подходит для перевода религиозно-философских текстов, поскольку у него нет для этого соответствующей лексики и ему недостает ритмической стабильности. Быть может, когда-нибудь появится группа пишущих людей, которая поставит перед собой задачу возродить польскую речь, и это возрождение наступит, однако пока что нужно считаться с ее главной слабостью, а именно с ритмической мягкостью, словно теста, в результате чего в переводе могут сохраниться только в высшей степени «твердые» тексты.
Кто знает, не по этой ли причине я до сих пор не упомянул о самой привлекательной для романтиков идее Сведенборга, о великом arcanum брака, в том числе и брака духов, ибо ангелы у него двуполые. Романтическая литература приучила нас понимать этот «союз душ» слишком уж асексуальным образом, в то время как Сведенборг делает упор на очищенную сексуальность. Земной брак - ключевое для христианства с о о т в е т с т в и е небесному браку между Любовью (Amor) и Мудростью (Sapientia), между Богом Христом и Экклесией. Именно поэтому Сведенборг придает столь большое значение моногамному союзу: если он дает духовную и телесную гармонию, то становится земным раем. В то же время посвященное этому сочинение «Delitiae Sapientiae de Amore Conjugali» («Блаженства мудрости супружеской любви») содержит основное учение об особенностях союза Адама и Евы, то есть о духовных различиях между мужчиной и женщиной. К этой теме я еще вернусь, поскольку arcanum брака у Сведенборга - ключ к некоторым произведениям О. В. М.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
Книга выйдет в ноябре, купить ее можно будет здесь: http://limbakh.ru/index.php?id=10
Интеллектуальная исповедь и вершина эссеистики Чеслава Милоша (1911-2004). Тема «Земли Ульро» - кризис воображения современного человека и цивилизации. В поисках выхода из кризиса Милош обращается к творчеству таких мыслителей, поэтов и мистиков, как Сведенборг, Уильям Блейк, Гёте, Мицкевич, Достоевский, Гомбрович, Симона Вейль и Оскар Милош.
Чеслав Милош, фото: AKG Images / East News
С разрешения издательства Ивана Лимбаха публикую фрагмент из книги.
27
Сведенборг-богослов полагал, что предсказания Апокалипсиса сбудутся в его столетии, ибо от христианской Церкви осталась лишь «мерзость запустения». Упадок религии, заключающийся в том, что уста произносят слова, в которые не верит сердце, по его мнению, стал следствием принятия двух догматов. Догмат о Пресвятой Троице, принятый на Никейском соборе в 325 году в поисках защиты от ереси Ария, стал головоломкой, которую ум решает, вводя трех богов вместо одного. В результате христианство практически стало политеизмом, хотя прошли века, прежде чем обнаружились все последствия этого события. Хотя Сведенборг был рационалистом, однако он вовсе не считал, что правы ариане, для которых Христос был лишь человеком. Напротив, нет другого Бога, кроме Богочеловека, Творца неба и земли, рожденного от Девы, умершего и воскресшего.
Иными словами, Христос - не consubstantialis (слово, которое на соборе подсказал император Константин) Отцу, ибо Он сам есть Отец. Творца вселенной характеризует Богочеловечество. Великая тайна, явленная Сведенборгу, такова: наш Отец Небесный - человек. Именно поэтому небеса имеют форму человека. Другой пагубный догмат касается Искупления - акта, которым Сын должен был вымолить у Отца прощение человеческих грехов. Христос получил от Марии всю полноту человеческой природы, то есть грешную природу, а Его жизнь заключалась в преодолении все новых искушений, благодаря чему человеческая природа была обожена. Здесь Сведенборг противостоит и католикам, для которых человеческая природа Христа безгрешна, и лютеранам, которые проповедуют, что человек спасается не делами, но верой и может быть спасен, ибо кровь Христова вменится ему. Итак, ошибка двух догматов состоит, видимо, в том, что они препятствуют сугубо антропоцентрическому пониманию Богочеловечества (Богочеловека и обожения человеческой природы).
Человеческая воля полностью свободна, но человек безусловно зол и сам по себе может творить лишь зло. Все добро, которое он совершает, есть следствие божественного influx (Сведенборг не использует слово «благодать»), которое он может принять или отвергнуть. И космология, и этика Сведенборга зиждутся на двух с о о т в е т с т в и я х: Огонь равняется Любви, Свет равняется Правде - Бог Христос есть Троица в том смысле, что в Нем соотнесенные друг с другом Огонь и Свет выражаются в действии. Человек спасается, если признает, что сам по себе не способен к любви и истине, и обрекает себя на погибель, если приписывает эту способность своему proprium.
Очень любопытна у Сведенборга пессимистическая оценка человеческой природы в сочетании с защитой свободной воли. Будучи сыном восемнадцатого века, он отрицает сковывающие волю последствия первородного греха. Согласно его аллегорическому толкованию Книги Бытия, Адам и Ева означают вовсе не наших прародителей (первобытный человек жил в зверином состоянии), но первую Церковь (или, иными словами, первую цивилизацию). Таких Церквей было четыре, а сведения об этом сохранились как в библейском пророчестве Даниила, так и в греческих преданиях о золотом, серебряном, медном и железном веках.
У каждой Церкви было свое Откровение - Бог являлся в своей человеческой форме, как «ангел Иеговы», голос, огненная фигура. Падение первой цивилизации, когда человек приписал себе способность творить добро, разорвало союз человека с Богом. Так закончился золотой век, что означало первую победу Ада и обрушило на людей потоп. У следующей цивилизации (или Церкви) тоже было свое Откровение, упоминания о котором сохранились в Библии (в Книге Яшар). Третья Церковь была израильской. Беззакония рода человеческого продолжали расти, и Ад сделался столь сильным, что стал угрожать Небесам. Как я уже сказал, потусторонний мир Сведенборга - это деятельность, движение в аналогичном пространстве. Следует заметить, что Бог никого не обрекает на ад.
Каждый пребывает в таком обществе и среди таких видов, какова его воля - в зависимости от того, что его притягивает. Если осужденные оказываются среди спасенных, то испытывают к ним отвращение и жестоко страдают. (Приблизительно так описывает ад старец Зосима в «Братьях Карамазовых», а знание учения Сведенборга сквозит в его словах: «На земле же воистину мы как бы блуждаем, и не было бы драгоценного Христова образа пред нами, то погибли бы мы и заблудились совсем, как род человеческий пред потопом. Многое на земле от нас скрыто, но взамен того даровано нам тайное сокровенное ощущение живой связи нашей с миром иным, с миром горним и высшим, да и корни наших мыслей и чувств не здесь, а в мирах иных».)
Согласно Сведенборгу, горний и высший мир был в такой опасности, что, если бы не пришествие на землю Бога Христа, человечество бы погибло. Из всех планетарных цивилизаций Воплощение совершилось только на Земле, поэтому Земля - избранная планета. Четвертой Церкви, христианской, были обещаны Второе пришествие и события, описанные в пророчестве святого Иоанна Богослова. Спустя века силы Ада вновь умножились, и времена исполнились. Толкуя Апокалипсис чисто аллегорически, Сведенборг утверждал, что Страшный суд свершился в 1757 году. Суд состоялся на небесах, никакого конца Земли и человечества не будет, ибо высший мир не может существовать без человечества - так же, как человечество не может существовать без высшего мира. Второе пришествие тоже произошло, но не буквально, поскольку оно совершилось в трудах Сведенборга, которые стали основой пятой Церкви, Нового Иерусалима.
Итак, Сведенборг полностью исключает из Священного Писания как природные сведения о шести днях сотворения мира, так и «последние вопросы», перенесенные им в чисто духовную сферу. У него нет воскресения тел, за исключением единственного случая - Христа. Но у него невозможно обнаружить и другую крайность - метемпсихоз. В этом отношении у польских романтиков не было оснований ссылаться на него, разве что они его не понимали. Представленное мною в кратком изложении богословие Сведенборга обнаруживает свои еретические черты. Историк религии без труда узнает в нем старые мотивы, многократно повторявшиеся на протяжении веков. Человеческая божественность Творца отсылает нас к гностицизму и манихейству, где появляется образ Предвечного Человека на небесах, зачатого Царем Света, а также к Адаму Кадмону еврейских каббалистов. Четыре эпохи - обращение к распространенному у самых разных народов мифу о рае, причем у Сведенборга прослеживается как бы сплав повторяющихся исторических циклов с ярко выраженным милленаризмом.
Я задаюсь вопросом, зачем излагаю его взгляды и не пустая ли это трата времени. Все-таки богословская система Сведенборга, важная для него самого, не дает представления о причинах, по которым О. В. М. называл его вторым Фаустом, но без личной трагедии. Быть может, я делаю это, чтобы не обходить молчанием наиболее сомнительные идеи, которые, впрочем, не всегда вызывали удивление, если столь многие замечательные люди верили в свое мессианское посланничество. Значение Сведенборга определяется не богословием, но его усилиями по прочтению Писания и созиданию «словесного пространства», как выразился Осип Мандельштам относительно Данте. Хотя труд Сведенборга совершенно не поэтичен по стилю, он, подобно «Божественной комедии», представляет собой крупные соты с медом, слепленные по какой-то внутренней необходимости пчелами воображения. Ибо у человека должно быть жилье, причем ему недостаточно просто крыши над головой в физическом смысле. Его ум нуждается в вертикальных и горизонтальных соотнесениях и ориентирах. Наверное, именно поэтому принято говорить о н а з и д а т е л ь н ы х книгах.
Впрочем, если Страшный суд должен означать проведение в духовном мире четкой, а некогда более размытой черты между спасением и осуждением, то мы не будем спорить с его датированием 1757 годом. Именно тогда начиналась промышленная революция, которая, в свою очередь, шла параллельно с духовным отчуждением. В рамках своей спасательной операции Сведенборг перенимает некоторые взгляды, знакомые нам по другому цивилизационному этапу, не без аналогии с нашим, - по первым векам от Рождества Христова в эллинизированных частях Римской империи. Пожалуй, прав Ганс Йонас в своем труде о гностицизме («The Gnostic Religion», 1958, 1963), когда среди причин появления гностики, то есть спасения благодаря тайному знанию, упоминает дезинтеграцию полиса и хаотическое движение жителей тогдашней мировой державы, а также распад религии и философии, рассматривающей мир как прядок, kosmos.
Иными словами, в те времена появилось новое ощущение чуждости человека и мира. Бог, несущий ответственность за столь неудачный мир, либо не благ, либо не всемогущ. Гностики выбирали благость Бога, который, однако, стал из-за этого Богом Иным, Неизвестным, в то время как ветхозаветный Иегова получил звание низшего демиурга. Довольно рано начинаются поиски завета между человеком и Богом Иным - завета докосмического и направленного против мира, ибо тот во власти Архонта Тьмы. Во втором веке A.D. у гностика Валентина из Александрии появляется идея Предвечного Человека, которую затем, в третьем веке, подхватывает религия Мани. Речь идет ни более ни менее как об очеловечивании самого принципа бытия.
Цитирую: Для гностиков существование докосмического бога «Человека» выражало одну из главных тайн их Знания, и некоторые секты зашли настолько далеко, что называли само высшее божество «Человеком»: «Великая и скрытая тайна, согласно одной ветви валентинианства, то, что имя силы, предначальной, которая превыше всего, - Человек».
Порой в гностической и манихейской спекуляциях Христос - это сам страдающий докосмический Человек. У Сведенборга Он - воплощенный Бог Отец-Человек, хотя у шведского мистика нет склонности к докетизму, то есть Христос у него отнюдь не иллюзорно родился от женщины, жил во плоти, умер и воскрес. Вселенная восемнадцатого века: бесконечное число планет, вращающихся в бесконечном абсолютном пространстве. Об этом легко написать, но давайте попытаемся представить себе это и воздвигнуть в такой бесконечности наш дом. Сведенборг понимал, что единственную защиту можно найти, оставляя центральное место для Божественного Человечества. Но что такое человечество? Разумеется, это ум, то есть происходящее в н у т р и субъекта. Поэтому второй, субъектный мир не только параллелен объектному, но и является его обоснованием и целью.
Это как бы предвестие Гегеля и в то же время заранее подготовленная противогегелевская прививка. Ведь разумный принцип бытия, который у Гегеля обретает самоосознание в человеке, становится основой атеистического прометеизма. Достоевский будет прав, сводя дилемму своего и следующего столетия («Всё в будущем столетии») к выбору между Богочеловеком и человекобогом. Конечно, специалисты в области точных наук могут возразить, как это делает сегодня Жак Моно, что религия и псевдорелигии, такие как гегельянство или марксизм, - это всего лишь пережитки «анимистической традиции» и что «объективная истина» науки одинаково далека от обеих воюющих сторон. Увы, при ближайшем рассмотрении выясняется, что с «научной истиной» далеко не всё в порядке.
Мне постоянно приходится подавлять в себе сомнения относительно пользы того, о чем я здесь пишу, хотя я считаю это частью своего поэтического призвания. Если мне суждено было стать польским поэтом, то я должен писать по-польски и о Сведенборге, правда, не без волнения - а вдруг кому-нибудь придет в голову перевести его на польский язык? Уже по-английски перевод много теряет по сравнению с латинским оригиналом. У польского языка есть многочисленные достоинства, но он не слишком подходит для перевода религиозно-философских текстов, поскольку у него нет для этого соответствующей лексики и ему недостает ритмической стабильности. Быть может, когда-нибудь появится группа пишущих людей, которая поставит перед собой задачу возродить польскую речь, и это возрождение наступит, однако пока что нужно считаться с ее главной слабостью, а именно с ритмической мягкостью, словно теста, в результате чего в переводе могут сохраниться только в высшей степени «твердые» тексты.
Кто знает, не по этой ли причине я до сих пор не упомянул о самой привлекательной для романтиков идее Сведенборга, о великом arcanum брака, в том числе и брака духов, ибо ангелы у него двуполые. Романтическая литература приучила нас понимать этот «союз душ» слишком уж асексуальным образом, в то время как Сведенборг делает упор на очищенную сексуальность. Земной брак - ключевое для христианства с о о т в е т с т в и е небесному браку между Любовью (Amor) и Мудростью (Sapientia), между Богом Христом и Экклесией. Именно поэтому Сведенборг придает столь большое значение моногамному союзу: если он дает духовную и телесную гармонию, то становится земным раем. В то же время посвященное этому сочинение «Delitiae Sapientiae de Amore Conjugali» («Блаженства мудрости супружеской любви») содержит основное учение об особенностях союза Адама и Евы, то есть о духовных различиях между мужчиной и женщиной. К этой теме я еще вернусь, поскольку arcanum брака у Сведенборга - ключ к некоторым произведениям О. В. М.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky