История 8
Никого не было уже почти месяц. И как раз в это дурацкое время года, которое так любят поэты и сумасшедшие.
Нет, мне нравится дождь, нравится сидеть у огня и пытаться различить его треск в заоконном стоне ветра, криках разбивающихся капель, реве грома, етэце. И облака в начале осени здесь прекрасные.
Но мне до смерти хочется с кем-нибудь поговорить. Неважно с кем, неважно о чем - меня гложут сотни, тысячи тем.
Хочется поведать о затонувшем красном кораблике, который я мог - должен был! - спасти. Хочется поспорить, когда и кому можно открываться. Подоказывать, что самое главное - это красота, а не ум или доброта. Порассуждать, во что и ради чего можно вкладывать душу. Побравировать циничностью и повспоминать что-нибудь трогательное.
Можно, конечно, написать на бумажку придуманные диалоги, в стиле Платона, но это совсем глупо. Глупее только запихать исписанный листок в бутылку и выкинуть в окно, вдруг да чья-нибудь сеть выловит.
Наверное, скоро я не выдержу и что-то в этом роде сделаю. А пока гашу свет и иду спать.
Нет, мне нравится дождь, нравится сидеть у огня и пытаться различить его треск в заоконном стоне ветра, криках разбивающихся капель, реве грома, етэце. И облака в начале осени здесь прекрасные.
Но мне до смерти хочется с кем-нибудь поговорить. Неважно с кем, неважно о чем - меня гложут сотни, тысячи тем.
Хочется поведать о затонувшем красном кораблике, который я мог - должен был! - спасти. Хочется поспорить, когда и кому можно открываться. Подоказывать, что самое главное - это красота, а не ум или доброта. Порассуждать, во что и ради чего можно вкладывать душу. Побравировать циничностью и повспоминать что-нибудь трогательное.
Можно, конечно, написать на бумажку придуманные диалоги, в стиле Платона, но это совсем глупо. Глупее только запихать исписанный листок в бутылку и выкинуть в окно, вдруг да чья-нибудь сеть выловит.
Наверное, скоро я не выдержу и что-то в этом роде сделаю. А пока гашу свет и иду спать.