"КУПЛЮ НОУТБУК"
Есть такое понятие в литературоведении - «голос автора». Вот вы начинаете читать текст, и тут же сталкиваетесь с неким «автором», от лица которого, иногда явно, «с ударением», подчеркиванием «говорения», ведется повествование. Иногда этого не видно, текст будто «сам собой говорит». Эдаким невидимым автором: «Солнце зашло», - к примеру.
Вроде бы, где здесь позиция этого самого скрытого автора? - ан нет! - вот он здесь, голубчик, ведь кто-то ведь в тот самый момент не просто посмотрел в сторону заходящего солнца, увидел, что оно садится, но и зафиксировал это. А мы потом прочитали именно то, что «солнце село». А ведь он мог зафиксировать и что-то другое в тот же самый момент. Например, «птицы умолкли». Или - «подул ветерок». Или еще сложнее: «Набежавший ветерок пробежал по высохшее траве, так что она заволновалась, затрепетала, по ней пробежал какой-то невнятный шум, так что Андрею показалось, что с ним кто-то заговорил»… Уже мистика, слом позиции среднего горожанина, для которого отдых на природе - это или катание на катамаране-«банане» на юге, или просто труд «на фазенде», словом, в любом тексте присутствуем и мы, те, которые его читают.
Кстати, Вы, надеюсь, заметили, что первоначальное предложение «Солнце зашло» было прочитано нами как «Солнце село»? Нет?
Ведь мы тоже в любом попадающемся тексте читаем «свой текст». И если мы не можем его найти, то прочитать какой-то «другой текст» для нас становится почти невыполнимой задачей…
Возьмем, к примеру, журнал «Дружба народов» (№12 за 2008 год). Откроем номер на странице… десять, и начнем читать:
«- Бочкарёв! - рявкнул незнакомый человек из двери ближнего здания, - Кому тормозим? Бегом сюда!
Тот миг, когда Фима бросился к позвавшему его человеку, надолго стал для него самым сладким, самым интимным воспоминанием. Здесь - понял - ему дадут всё: цель для жизни и порядок для души.
- Вперед, боец, грудиной на амбразуру!».
Нет, для того, чтобы понять, что для этого мальчика «цель жизни», давайте, прочитаем еще, чуть выше:
«Долго не искал. Вспомнил мелькавшие в телевизоре репортажи о стяжниках, сходил в библиотечный Интернет-зал, посмотрел сайт. Дохнуло чистотой и силой. Православное дело впервые предстало перед ним во всем своем неоспоримом великолепии. Не искать, поскуливая, своего уголка - с куском мутного обывательского солнца, с куском обывательской правды, трусливой и затхлой, - а жить во всю ширь, чтобы место твоё было - вся страна, которая с твоей помощью наполнится солнцем настоящего, немеркнущим, и настоящей всепобеждающей правдой…».
Вот теперь понятно.
Будете читать дальше?
«А зачем?».
«Как - зачем!?».
Ну, допустим, сидите вы сейчас рядом, или через ряд, с таким мальчиком, одетым в полуказачью униформу, в стоптанные кроссовки, на Сретенских чтениях в стольном граде Ростове-на-Дону (не названо, кстати, присутствующем и в тексте «Домик в Армагеддоне»!). И эти самые «стяжники» стоят сейчас прямо перед вами, загораживая от вас президиум, где под табличками вольготно расположились отцы церкви, вернее, епархиарное начальство, и прибывший из первопрестольной чин в длинной накидке (наверное, тоже означающей то-то и то: ведь вся одежда священничества буквально пронизана символами, но для того, чтобы их правильно прочитать, надо очень много знать... а на коленях у вас для этого дается целая папка всяких разных текстов!).
Итак, толпящиеся стеной в проходе зала стяжники загораживают от вас самый главный «текст» - президиум, поэтому у вас остается возможность углубиться в понимание того, что же за текст разворачивается вокруг вас теперь. Т.е. «Куда же вы, собственно говоря, попали?! Или - «Что это за сказка?», - как любил говорить персонаж одного из старых советских мультиков.
Поэтому, и листаем попавшийся журнал из папки.
«Ишь-ты, да еще с гибким замком!».
Ну, «стяжкников» мы с вами уже успели улицезреть. И не на сайте, а вот прямо здесь, в зале бывшего института инженеров железнодорожного транспорта, теперь как-то называющийся по другому, но в Ростове его кличут по-прежнему - «РИИЖТ», как и другой - «РИНХ».
«Стяжники в жизни» так себе - много прыщеватых, согнутых, даже растерянных в таком высоком собрании. А, впрочем, это совсем не «стяжники» из текста Дениса Гуцко, а какие-то учащиеся колледжей, просто - «с казачьим уклоном», логика небогатых (или не так успешных! по ростовским меркам) родителей: «Хоть плохонькая, да форма! Коллектив! Порядок будет. Чем так шататься, не зная где…».
Кстати, здесь же, в огромном ротондообразном (со стороны площади! где на троллейбусном столбе висел, и бросавшийся в глаза «жирным» текст: «Куплю ноутбук») круглом зале, много по-разному одетых и девочек, стреляющих своими настырными глазенками по сторонам. «Провинция, попавшая на учебу в стольный град» - это понятно. - Потом их ждет или отъезд на благую родину, в развалившийся колхоз, или маленький городок где-то в глуши, или… надо попытаться куда-то успеть заскочить. Этот извечный текст «Москвы слезам не верит», буквально читался во многих глазах.
«Так, ладно, не будем бередить женского лиха, продолжим чтение текста про настоящих стяжников-мужчин».
«Тихомиров запустил руку в ящик стола, вынул и уложил поверх договора цепочку с армейским жетоном: на одной стороне выгравированное церковнославянским шрифтом «Владычный Стяг», на другом - личный номер…».
Но тут полный лысоватый мужчина, в хорошем пиджаке, сидевший рядом с «настоящим полковником», попытался отодвинуть строй, мешающий нам наслаждаться видом выступающего с очередным приветствием оратора: «Ребята, позовите своего командира, пусть он вам даст команду!! Вы же мешаете смотреть!!».
Подростки начали оборачиваться, затем немного отодвинулись в сторону. Но так как их нагнали сюда в очень большом количестве, так что все проходы в нашем амфитеатре были забиты их шеренгами, то и просвет, созданный ими был настолько мал, да и постепенно, по мере уставания, они снова придвигались к спасительному барьеру, на который они положили свои подаренные организаторами чтений папки-пакеты, так что, когда новый оратор забрался на трибуну, его снова не стало видно за спинами все сильнее и сильнее устающих подростков.
«Интересно, а как же они стоят на службе? Ведь скоро пост, а там службы по несколько часов будут…» - но наши размышления были напрочь отброшены чьим-то зычным голосом, доносившимся из-за их голов, который - голос, не головы! - во всю громил какой-то непонятный этим головам «плюрализм». «Местный, очевидно, «ростовский богóслов», одним словом» - и мелькнувший на миг в просвете колыхнувшихся тел, облик довольно плотного мужчины, что-то (или кого-то?) «по-хрущевски» лихо, «с кулачком», отчитывающего с трибуны, подтвердил этот вывод.
А! Это уже из другого текста этого же журнала, закрывшегося на самом интересном месте: «В 1963 году Хрущев, кажется, догадался, что его стиль руководства не уживается с пирамидой, а для реформирования этой пирамиды у него не хватало ни личной популярности, ни народного доверия, ни, увы, интеллектуального ресурса. Он решил имитировать сталинский стиль - но если Сталин в роли арт-критика или лингвистического теоретика был страшен, Хрущев, орущий с трибуны, сделался смешон».
Ребята, стоявшие до того довольно плотно, чуть ли не строем, теперь переговаривались, сгибались в своих остепенённых формой туловищах.
«Обычные мальчишки, обычная жидкая провинциальная каша! Я сам когда-то был таким» - только успел подумать, как на трибуну взошел носитель черной «пелеринки» (или, как там бишь, её звать?).
Открыл свой ноутбук…
Порядком уже уставший к этому моменту зал замер.
«Ноутбук - это круто!» - так и читалось уважение в их сразу напрягшихся от интереса и внимания к хозяину дорогой игрушки спинах. И, может быть, глазах, не знаю, к этому времени, я уже снял свои очки, так как текст про Д. Быкова про Булата Окуджаву гораздо больше заинтересовал меня, чем все выступающие вместе взятые.
Дело в том, что тут были интересные переклички с автором «Лавры» (Е. Чижова, см. журнал «Знамя» за 2003 год, шорт-лист Букеровской премии…). Ленинград, начало семидесятых, владыка Никодим, вызывавший очень неоднозначное отношение к своим попыткам сблизиться с католической церковью. «И умерший, кстати, в Риме, на инаугурации Папы римского», - многозначительно шшшептались потом по приходам воцерковленные прихожанки. - «И поделом ему! Нечего было…».
А тогда, в начале «нулевых», приход младопитерских в Москву, сбывшиеся чаяния, надежды, верования, что уж теперь-то пришел настоящий государственнический человек! «Владимир - Красное Солнышко!».
И тот самый текст.
Теперь вот мы сидим по уши во - всё-таки! - настигшем и нас кризисе. И ждем нового слова. С любой высокой трибуны. Которое может что-то изменить.
Ибо суд нам еще предстоит.
КАИН И АВЕЛЬ
«Слово «завет», по-древнееврейски «берит», происходит от глагола «бара» - резать, и в то же время, возможно, связан с глаголом «бери» - брать, избирать… Вся последующая Священная история - это история исключений и различения… Второй грех, описываемый в Библии, и первый за пределами Эдема, - убийство старшим братом младшего. За что Каин убил Авеля? За то, что Бог не принял дары Каина (Быт. 4,5). Но почему в глазах Бога дары братьев оказались различны? Почему жертву Авеля, второго сына Адама и Евы, была принята Богом, а жертва Каина, первенца, отвергнута?... Почему эта тема так важна для понимания всего замысла Библии? Потому, что отношения «нового Завета» к «Ветхому завету» будут строиться именно по этому принципу. Израиль - первенец Божий. Но однажды это право особой, исключительной близости к Богу перейдет на новый народ, на народ христиан. И чтобы Израилю было легче понять духовный смысл происшедшей трагедии, в его святые книги Промыслом Божьим были включены рассказы о переходе Божиих благословений, о переходе прав первородства» (А. Кураев, «Взрослым о детской вере»).
На мосту через речку Темерник остановился.
Заходящее солнце освещало фасад Северного жилого массива, изогнутого вдоль реки. Построенного как раз при уважаемом первом секретаре обкома партии: «Третьего дня похоронили Ивана Афанасьевича Бондаренко», - почти как из того самого текста про Окуджаву… Когда он умер, в 1996 году, день тот запомнился вот почему - почему-то решил написал стих-эпитафию, и напечатать в газете «Демвыбора России», где тогда поступила работать одна моя знакомая. Но как-то у неё на новом месте не получилось. А еще раньше, где-то в середине восьмидесятых, были вычеркнуты из моей статьи по брейк-дансу почему-то запомнившиеся (мне!) строки о «ветре» в только что построенном Северном жилом массиве, «который пророчит бурю»… Статью напечатали под вывеской - «письма читателей» в областной «молодежке», но само пророчество тогда было как-то не в тему. Просто не тот жанр. Не молодежный. Не вошло в строку.
Вот и актриса Екатерина Гусева с огромного плаката перед мостом, очевидно, тоже считала, что «Бригада» - это «хорошее начало дня» (артистической карьеры). «Выйти замуж за олигарха… Да еще если по любви!», - еще совсем недавно было самой звездной мечтой, на которую решались очень и очень немногие девчата из провинции. Почти как та смелая, которая написала жирным объявление на столбе…
«Еще до захода дойду».
Брат живет почти у северного кладбища, так что идти предстояло «в горку».
Еще раз взглянул на уходящее на западе солнце, вздохнул - шел-то пешком с самого РИИЖТа! - и… пошел. Отойти после кашеобразного заседания. И заодно - упорядочить накопившиеся впечатления. И разочарования.
В портфеле через плечо - новогодние подарки, вернее, итоги семейного розыгрыша по итогам года: «Кто лучше прожил год?». Как-то на прошлый новый год (2007/2008, последний как оказалось теперь, «докризисный»!), когда приехавшие из Москвы на новогодние каникулы братья-сестры-внуки-правнуки начали говорить о своих обновках и приобретениях, а традиционного Деда Мороза почему-то уже не было, получилось начать розыгрыш «Тарелочки с Голубой Каёмочкой» (ТГК, tag(анрогские)_Keys).
Первый приз получил я сам… Второй - мама, старейшая сейчас в роду, третий - жена двоюродного брата. Но самый главный приз - тарелочка на предстоящий год! - досталась племяннице(!). И вот сейчас у меня в портфеле итоги очередного, - уже кризисного! никто не приехал из Москвы… - розыгрыша.
Почти все главные призы из нашего колена перешли в колено маминого двоюродного брата, только один приз остался в нашем - маленький полудрагоценный камень, который мне сейчас предстояло вручить/подарить в доме у старшего брата…
Интересно, останется ли этот розыгрыш «в веках», или также быстро сойдет на нет?
Вспомнилась цитата из того самого итогового журнала «Дружба народов: «Ислам здесь также не укоренен в ментальности и не отождествляется с национальной идентичностью столько глубоко, как у узбеков и таджиков. Он большей частью сводится к обрядовым и ритуальным функциям в строго определенных ситуациях, которые случаются в жизни человека не так уж часто (рождение, свадьбы, смерть, похороны…), и осознается именно как религия обрядов и ритуалов».
Пока нет важного события, нет ритуала.
Например, нужен ли это ритуал пешего перехода моста?
Зачем?
«Авель принес жертву по выбору, а Каин без выбора; Авель избрал и принес первородных и туки, Каин же принес или колосья, или вместе и колосья и плоды…» (Ibid.).
Получается, сам виноват! «Обленился, зажирел, Бога перестал уважать должным образом», - сказал бы тот самый богóслов с трибуны. Но тогда как же быть со священномученическим Иовом, который и за детьми весьма блюдил, и сам был весьма богобоязненным человек, а вот, - наш-тебе! - проказу заработал, да еще без времени окончания «наказания», не принятия Богом его жертв - даже сестру Моисея Мариам и ту наказали только семью днями проказы за то, что она (с братом Аароном, но вдохновительницей, скорее всего была именно она!) посчитала себя равной ему: «Ну и что, что ты первый разговаривал с Господом (Иеговой, Сущим)! мы теперь, после получения законов, тоже можем их соблюдать!! И не понятно еще, кто из нас сможет их лучше исполнять!!».
И Ответ: «Семь дней проказы».
А что же - Иов? И туки, и первородных, да еще с запасом за детей, которые могли во время застолий похулить (невзначай!) Бога.
И всё это, идя по мосту…
Значит, можно просто так обойти на светофоре идущих передо мной девчонок. В коротких, - не по февралю! - юбчонках и красных высоких сапогах со стразами.
Вроде бы, где здесь позиция этого самого скрытого автора? - ан нет! - вот он здесь, голубчик, ведь кто-то ведь в тот самый момент не просто посмотрел в сторону заходящего солнца, увидел, что оно садится, но и зафиксировал это. А мы потом прочитали именно то, что «солнце село». А ведь он мог зафиксировать и что-то другое в тот же самый момент. Например, «птицы умолкли». Или - «подул ветерок». Или еще сложнее: «Набежавший ветерок пробежал по высохшее траве, так что она заволновалась, затрепетала, по ней пробежал какой-то невнятный шум, так что Андрею показалось, что с ним кто-то заговорил»… Уже мистика, слом позиции среднего горожанина, для которого отдых на природе - это или катание на катамаране-«банане» на юге, или просто труд «на фазенде», словом, в любом тексте присутствуем и мы, те, которые его читают.
Кстати, Вы, надеюсь, заметили, что первоначальное предложение «Солнце зашло» было прочитано нами как «Солнце село»? Нет?
Ведь мы тоже в любом попадающемся тексте читаем «свой текст». И если мы не можем его найти, то прочитать какой-то «другой текст» для нас становится почти невыполнимой задачей…
Возьмем, к примеру, журнал «Дружба народов» (№12 за 2008 год). Откроем номер на странице… десять, и начнем читать:
«- Бочкарёв! - рявкнул незнакомый человек из двери ближнего здания, - Кому тормозим? Бегом сюда!
Тот миг, когда Фима бросился к позвавшему его человеку, надолго стал для него самым сладким, самым интимным воспоминанием. Здесь - понял - ему дадут всё: цель для жизни и порядок для души.
- Вперед, боец, грудиной на амбразуру!».
Нет, для того, чтобы понять, что для этого мальчика «цель жизни», давайте, прочитаем еще, чуть выше:
«Долго не искал. Вспомнил мелькавшие в телевизоре репортажи о стяжниках, сходил в библиотечный Интернет-зал, посмотрел сайт. Дохнуло чистотой и силой. Православное дело впервые предстало перед ним во всем своем неоспоримом великолепии. Не искать, поскуливая, своего уголка - с куском мутного обывательского солнца, с куском обывательской правды, трусливой и затхлой, - а жить во всю ширь, чтобы место твоё было - вся страна, которая с твоей помощью наполнится солнцем настоящего, немеркнущим, и настоящей всепобеждающей правдой…».
Вот теперь понятно.
Будете читать дальше?
«А зачем?».
«Как - зачем!?».
Ну, допустим, сидите вы сейчас рядом, или через ряд, с таким мальчиком, одетым в полуказачью униформу, в стоптанные кроссовки, на Сретенских чтениях в стольном граде Ростове-на-Дону (не названо, кстати, присутствующем и в тексте «Домик в Армагеддоне»!). И эти самые «стяжники» стоят сейчас прямо перед вами, загораживая от вас президиум, где под табличками вольготно расположились отцы церкви, вернее, епархиарное начальство, и прибывший из первопрестольной чин в длинной накидке (наверное, тоже означающей то-то и то: ведь вся одежда священничества буквально пронизана символами, но для того, чтобы их правильно прочитать, надо очень много знать... а на коленях у вас для этого дается целая папка всяких разных текстов!).
Итак, толпящиеся стеной в проходе зала стяжники загораживают от вас самый главный «текст» - президиум, поэтому у вас остается возможность углубиться в понимание того, что же за текст разворачивается вокруг вас теперь. Т.е. «Куда же вы, собственно говоря, попали?! Или - «Что это за сказка?», - как любил говорить персонаж одного из старых советских мультиков.
Поэтому, и листаем попавшийся журнал из папки.
«Ишь-ты, да еще с гибким замком!».
Ну, «стяжкников» мы с вами уже успели улицезреть. И не на сайте, а вот прямо здесь, в зале бывшего института инженеров железнодорожного транспорта, теперь как-то называющийся по другому, но в Ростове его кличут по-прежнему - «РИИЖТ», как и другой - «РИНХ».
«Стяжники в жизни» так себе - много прыщеватых, согнутых, даже растерянных в таком высоком собрании. А, впрочем, это совсем не «стяжники» из текста Дениса Гуцко, а какие-то учащиеся колледжей, просто - «с казачьим уклоном», логика небогатых (или не так успешных! по ростовским меркам) родителей: «Хоть плохонькая, да форма! Коллектив! Порядок будет. Чем так шататься, не зная где…».
Кстати, здесь же, в огромном ротондообразном (со стороны площади! где на троллейбусном столбе висел, и бросавшийся в глаза «жирным» текст: «Куплю ноутбук») круглом зале, много по-разному одетых и девочек, стреляющих своими настырными глазенками по сторонам. «Провинция, попавшая на учебу в стольный град» - это понятно. - Потом их ждет или отъезд на благую родину, в развалившийся колхоз, или маленький городок где-то в глуши, или… надо попытаться куда-то успеть заскочить. Этот извечный текст «Москвы слезам не верит», буквально читался во многих глазах.
«Так, ладно, не будем бередить женского лиха, продолжим чтение текста про настоящих стяжников-мужчин».
«Тихомиров запустил руку в ящик стола, вынул и уложил поверх договора цепочку с армейским жетоном: на одной стороне выгравированное церковнославянским шрифтом «Владычный Стяг», на другом - личный номер…».
Но тут полный лысоватый мужчина, в хорошем пиджаке, сидевший рядом с «настоящим полковником», попытался отодвинуть строй, мешающий нам наслаждаться видом выступающего с очередным приветствием оратора: «Ребята, позовите своего командира, пусть он вам даст команду!! Вы же мешаете смотреть!!».
Подростки начали оборачиваться, затем немного отодвинулись в сторону. Но так как их нагнали сюда в очень большом количестве, так что все проходы в нашем амфитеатре были забиты их шеренгами, то и просвет, созданный ими был настолько мал, да и постепенно, по мере уставания, они снова придвигались к спасительному барьеру, на который они положили свои подаренные организаторами чтений папки-пакеты, так что, когда новый оратор забрался на трибуну, его снова не стало видно за спинами все сильнее и сильнее устающих подростков.
«Интересно, а как же они стоят на службе? Ведь скоро пост, а там службы по несколько часов будут…» - но наши размышления были напрочь отброшены чьим-то зычным голосом, доносившимся из-за их голов, который - голос, не головы! - во всю громил какой-то непонятный этим головам «плюрализм». «Местный, очевидно, «ростовский богóслов», одним словом» - и мелькнувший на миг в просвете колыхнувшихся тел, облик довольно плотного мужчины, что-то (или кого-то?) «по-хрущевски» лихо, «с кулачком», отчитывающего с трибуны, подтвердил этот вывод.
А! Это уже из другого текста этого же журнала, закрывшегося на самом интересном месте: «В 1963 году Хрущев, кажется, догадался, что его стиль руководства не уживается с пирамидой, а для реформирования этой пирамиды у него не хватало ни личной популярности, ни народного доверия, ни, увы, интеллектуального ресурса. Он решил имитировать сталинский стиль - но если Сталин в роли арт-критика или лингвистического теоретика был страшен, Хрущев, орущий с трибуны, сделался смешон».
Ребята, стоявшие до того довольно плотно, чуть ли не строем, теперь переговаривались, сгибались в своих остепенённых формой туловищах.
«Обычные мальчишки, обычная жидкая провинциальная каша! Я сам когда-то был таким» - только успел подумать, как на трибуну взошел носитель черной «пелеринки» (или, как там бишь, её звать?).
Открыл свой ноутбук…
Порядком уже уставший к этому моменту зал замер.
«Ноутбук - это круто!» - так и читалось уважение в их сразу напрягшихся от интереса и внимания к хозяину дорогой игрушки спинах. И, может быть, глазах, не знаю, к этому времени, я уже снял свои очки, так как текст про Д. Быкова про Булата Окуджаву гораздо больше заинтересовал меня, чем все выступающие вместе взятые.
Дело в том, что тут были интересные переклички с автором «Лавры» (Е. Чижова, см. журнал «Знамя» за 2003 год, шорт-лист Букеровской премии…). Ленинград, начало семидесятых, владыка Никодим, вызывавший очень неоднозначное отношение к своим попыткам сблизиться с католической церковью. «И умерший, кстати, в Риме, на инаугурации Папы римского», - многозначительно шшшептались потом по приходам воцерковленные прихожанки. - «И поделом ему! Нечего было…».
А тогда, в начале «нулевых», приход младопитерских в Москву, сбывшиеся чаяния, надежды, верования, что уж теперь-то пришел настоящий государственнический человек! «Владимир - Красное Солнышко!».
И тот самый текст.
Теперь вот мы сидим по уши во - всё-таки! - настигшем и нас кризисе. И ждем нового слова. С любой высокой трибуны. Которое может что-то изменить.
Ибо суд нам еще предстоит.
КАИН И АВЕЛЬ
«Слово «завет», по-древнееврейски «берит», происходит от глагола «бара» - резать, и в то же время, возможно, связан с глаголом «бери» - брать, избирать… Вся последующая Священная история - это история исключений и различения… Второй грех, описываемый в Библии, и первый за пределами Эдема, - убийство старшим братом младшего. За что Каин убил Авеля? За то, что Бог не принял дары Каина (Быт. 4,5). Но почему в глазах Бога дары братьев оказались различны? Почему жертву Авеля, второго сына Адама и Евы, была принята Богом, а жертва Каина, первенца, отвергнута?... Почему эта тема так важна для понимания всего замысла Библии? Потому, что отношения «нового Завета» к «Ветхому завету» будут строиться именно по этому принципу. Израиль - первенец Божий. Но однажды это право особой, исключительной близости к Богу перейдет на новый народ, на народ христиан. И чтобы Израилю было легче понять духовный смысл происшедшей трагедии, в его святые книги Промыслом Божьим были включены рассказы о переходе Божиих благословений, о переходе прав первородства» (А. Кураев, «Взрослым о детской вере»).
На мосту через речку Темерник остановился.
Заходящее солнце освещало фасад Северного жилого массива, изогнутого вдоль реки. Построенного как раз при уважаемом первом секретаре обкома партии: «Третьего дня похоронили Ивана Афанасьевича Бондаренко», - почти как из того самого текста про Окуджаву… Когда он умер, в 1996 году, день тот запомнился вот почему - почему-то решил написал стих-эпитафию, и напечатать в газете «Демвыбора России», где тогда поступила работать одна моя знакомая. Но как-то у неё на новом месте не получилось. А еще раньше, где-то в середине восьмидесятых, были вычеркнуты из моей статьи по брейк-дансу почему-то запомнившиеся (мне!) строки о «ветре» в только что построенном Северном жилом массиве, «который пророчит бурю»… Статью напечатали под вывеской - «письма читателей» в областной «молодежке», но само пророчество тогда было как-то не в тему. Просто не тот жанр. Не молодежный. Не вошло в строку.
Вот и актриса Екатерина Гусева с огромного плаката перед мостом, очевидно, тоже считала, что «Бригада» - это «хорошее начало дня» (артистической карьеры). «Выйти замуж за олигарха… Да еще если по любви!», - еще совсем недавно было самой звездной мечтой, на которую решались очень и очень немногие девчата из провинции. Почти как та смелая, которая написала жирным объявление на столбе…
«Еще до захода дойду».
Брат живет почти у северного кладбища, так что идти предстояло «в горку».
Еще раз взглянул на уходящее на западе солнце, вздохнул - шел-то пешком с самого РИИЖТа! - и… пошел. Отойти после кашеобразного заседания. И заодно - упорядочить накопившиеся впечатления. И разочарования.
В портфеле через плечо - новогодние подарки, вернее, итоги семейного розыгрыша по итогам года: «Кто лучше прожил год?». Как-то на прошлый новый год (2007/2008, последний как оказалось теперь, «докризисный»!), когда приехавшие из Москвы на новогодние каникулы братья-сестры-внуки-правнуки начали говорить о своих обновках и приобретениях, а традиционного Деда Мороза почему-то уже не было, получилось начать розыгрыш «Тарелочки с Голубой Каёмочкой» (ТГК, tag(анрогские)_Keys).
Первый приз получил я сам… Второй - мама, старейшая сейчас в роду, третий - жена двоюродного брата. Но самый главный приз - тарелочка на предстоящий год! - досталась племяннице(!). И вот сейчас у меня в портфеле итоги очередного, - уже кризисного! никто не приехал из Москвы… - розыгрыша.
Почти все главные призы из нашего колена перешли в колено маминого двоюродного брата, только один приз остался в нашем - маленький полудрагоценный камень, который мне сейчас предстояло вручить/подарить в доме у старшего брата…
Интересно, останется ли этот розыгрыш «в веках», или также быстро сойдет на нет?
Вспомнилась цитата из того самого итогового журнала «Дружба народов: «Ислам здесь также не укоренен в ментальности и не отождествляется с национальной идентичностью столько глубоко, как у узбеков и таджиков. Он большей частью сводится к обрядовым и ритуальным функциям в строго определенных ситуациях, которые случаются в жизни человека не так уж часто (рождение, свадьбы, смерть, похороны…), и осознается именно как религия обрядов и ритуалов».
Пока нет важного события, нет ритуала.
Например, нужен ли это ритуал пешего перехода моста?
Зачем?
«Авель принес жертву по выбору, а Каин без выбора; Авель избрал и принес первородных и туки, Каин же принес или колосья, или вместе и колосья и плоды…» (Ibid.).
Получается, сам виноват! «Обленился, зажирел, Бога перестал уважать должным образом», - сказал бы тот самый богóслов с трибуны. Но тогда как же быть со священномученическим Иовом, который и за детьми весьма блюдил, и сам был весьма богобоязненным человек, а вот, - наш-тебе! - проказу заработал, да еще без времени окончания «наказания», не принятия Богом его жертв - даже сестру Моисея Мариам и ту наказали только семью днями проказы за то, что она (с братом Аароном, но вдохновительницей, скорее всего была именно она!) посчитала себя равной ему: «Ну и что, что ты первый разговаривал с Господом (Иеговой, Сущим)! мы теперь, после получения законов, тоже можем их соблюдать!! И не понятно еще, кто из нас сможет их лучше исполнять!!».
И Ответ: «Семь дней проказы».
А что же - Иов? И туки, и первородных, да еще с запасом за детей, которые могли во время застолий похулить (невзначай!) Бога.
И всё это, идя по мосту…
Значит, можно просто так обойти на светофоре идущих передо мной девчонок. В коротких, - не по февралю! - юбчонках и красных высоких сапогах со стразами.