Игра на нервах: впечатления от «Одержимости»
В прокат выходит «Одержимость» - небольшое, но нашумевшее кино о барабанщике и его преподавателе-садисте. Владислав Недогибченко пытается понять, благодаря чему оно стало одной из главных премьер прошлого года.
То, что «Одержимость» (вместе с «Юностью» и «Бёрдмэном») попала в список главных номинантов на «Оскар», среди прочего, означает тот факт, что независимое кино в кои-то веки достучалось до всех. При чем сразу и массово.
Если кратко - это фильм о том, как ты очень сильно хочешь стать великим, стараешься, у тебя ничего не получается, ты снова стараешься, тебе вставляют палки в колеса, а ты все продолжаешь и продолжаешь. В какой-то момент ты оказываешься в той точке пространства и времени, где все остальные уже сдались, а тебя вот-вот увезет карета скорой помощи, потому что слишком уж сильно ты старался. А затем обнаруживаешь себя в одиночестве в тесной квартирке и задумываешься над тем, стоило ли оно того.
Но главное в «Одержимости», конечно же, не это. А то, что страсть здесь бьет ключом на всех уровнях - как в кадре, так и в том, что осталось за его пределами. Сценарист и режиссер Дамьен Шазель задумал картину давно, но не было денег. В 2013-м он снял одноименную короткометражку и показал ее на «Санденсе». Затем он взял там приз, благодаря чему нашел средства и на полный метр. Сегодня он в списке номинантов на «Оскар». Вот вам страсть.
Исполнитель главной роли Майлз Теллер действительно барабанит с детства, как и его персонаж. И поговаривают, что он действительно стирал руки в кровь во время съемок, в то время как Шазель специально не кричал «стоп, снято!» до самого последнего момента. Вот вам другая страсть.
Таких примеров в «Одержимости» очень много. Именно страсть (и прозрачная драматургия) превращают ее из симпатичного фестивального фильма, снятого за 19 дней и 3 миллиона долларов, в одну из главных премьер ушедшего года. «Одержимость» - попытка найти ту самую «тайную комнату», которая открывается лишь тогда, когда ты выходишь на какой-то запредельный уровень самоистязания. Шазель, Теллер и гениальный Дж. К. Симмонс в роли садюги-препода на этот уровень выходят. Ну или, по крайней мере, очень убедительно его изображают.
То, что «Одержимость» (вместе с «Юностью» и «Бёрдмэном») попала в список главных номинантов на «Оскар», среди прочего, означает тот факт, что независимое кино в кои-то веки достучалось до всех. При чем сразу и массово.
Если кратко - это фильм о том, как ты очень сильно хочешь стать великим, стараешься, у тебя ничего не получается, ты снова стараешься, тебе вставляют палки в колеса, а ты все продолжаешь и продолжаешь. В какой-то момент ты оказываешься в той точке пространства и времени, где все остальные уже сдались, а тебя вот-вот увезет карета скорой помощи, потому что слишком уж сильно ты старался. А затем обнаруживаешь себя в одиночестве в тесной квартирке и задумываешься над тем, стоило ли оно того.
Но главное в «Одержимости», конечно же, не это. А то, что страсть здесь бьет ключом на всех уровнях - как в кадре, так и в том, что осталось за его пределами. Сценарист и режиссер Дамьен Шазель задумал картину давно, но не было денег. В 2013-м он снял одноименную короткометражку и показал ее на «Санденсе». Затем он взял там приз, благодаря чему нашел средства и на полный метр. Сегодня он в списке номинантов на «Оскар». Вот вам страсть.
Исполнитель главной роли Майлз Теллер действительно барабанит с детства, как и его персонаж. И поговаривают, что он действительно стирал руки в кровь во время съемок, в то время как Шазель специально не кричал «стоп, снято!» до самого последнего момента. Вот вам другая страсть.
Таких примеров в «Одержимости» очень много. Именно страсть (и прозрачная драматургия) превращают ее из симпатичного фестивального фильма, снятого за 19 дней и 3 миллиона долларов, в одну из главных премьер ушедшего года. «Одержимость» - попытка найти ту самую «тайную комнату», которая открывается лишь тогда, когда ты выходишь на какой-то запредельный уровень самоистязания. Шазель, Теллер и гениальный Дж. К. Симмонс в роли садюги-препода на этот уровень выходят. Ну или, по крайней мере, очень убедительно его изображают.