Небо. Самолёт. Озоновая дыра.
Занесло меня как-то в один очень претенциозный и модный отель в Мюнхене. На первый взгляд возникло лёгкое отторжение - удивил старомодный стиль, но не набивший всем оскомину традиционный баварский, а этакий ретро, с бабулиными половичками и мебелью из 60-х или ранних 70-х. «К чему это всё?», подумалось мне тогда, «разве это может кому-то понравиться?». Про модное нынче датское слово «хюгге» тогда ещё слыхом никто не слыхивал, а вот этот дизайнерский отель, судя по всему, публике действительно «зашёл» - почти все комнаты были распроданы, причём примерно половину постояльцев составляли не ностальгирующие по молодости пенсионеры, а люди относительно молодые, которым лет по 30-40. Поосмотревшись и пообвыкшись, я понял, что так притягивало сюда людей разных поколений - не ностальгия, а идеально подобранное дизайнерами сочетание материалов, цветов и фактур. Всё это создавало уют и комфорт, невероятно расслабляя.
В современном кинематографе есть один режиссёр, равных которому при воссоздании именно той эпохи, в стиле которой был оформлен тот отель, нет - это Франсуа Озон. У нас его не жалуют и не прокатывают, потому что он - прожжённый гей и во все свои фильмы вставляет ЛГБТ-тему, однако со вкусом и чувством стиля у него полная гармония. В его фильмах 60-е и 70-е звучат настолько пронзительно и ярко, что невозможно оторваться от экрана. Во многом благодаря ювелирной работе его художников по костюмам и художникам-постановщикам. Яркие краски, верно подобранные предметы интерьера, оформление помещений. Всё те же цвета, фактуры и материалы. Как в том отеле в Мюнхене. Озон - большой любитель римейков старых картин той эпохи, особенно удачны его реплики на Фассбиндера. А ещё он мастерски переносит на экран театральные пьесы. Причём, того же Фассбиндера в том числе. А вот переход кино в театр, то есть перенос успешного фильма на сцену - уже совсем иная история. Мы об этом не так давно говорили - почитать можно здесь.
В Театре на Таганке вновь эксперимент. Но, в отличие от недавних «Чёрной кошки, белого кота», перенесённого на сцену знаменитого фильма Кустурицы, новый спектакль - изначально пьеса. «104 страницы про любовь» Эдварда Радзинского шла в 60-х чуть не на каждой театральной сцене СССР. А когда нашла своё киновоплощение в знаменитом «Ещё раз про любовь» с Дорониной, Лазаревым и Ефремовым - пьеса забылась. Теперь этот сюжет стали воспринимать исключительно как кино. Жутко популярное, хоть и не лучшее за историю советского кинематографа. И вызвавшее уже после СССР римейк с Литвиновой - «Небо. Самолёт. Девушка». На Таганке вернули кино на сцену, вновь сделав его пьесой, причём вновь в оригинальном прочтении.
Когда смотришь этот спектакль - вспоминается Озон и его фильмы. И невольно приходит ассоциация с озоновыми дырами, через которые метафорически в жизни нашей выжигается всё, связанное с душой. Ведь порой большинство из нас интересуют лишь деньги... А остановиться, оглянуться, подумать - куда всё это может привести? Душе ведь деньги не нужны. А через любовь и только через неё как раз душу и можно спасти и защитить. Происходящее на сцене - как раз про любовь. И забываешь на три часа обо всём, и улетаешь куда-то в прошлое - условный салон самолёта на сцене зрителю в помощь. Здесь великолепная работа сценографов и костюмеров - всё по Озону, будто у него подглядели и научились, как работать с хюгге. Потому что одежда, предметы, мебель, даже отделка стен - всё переносит нас в 60-е или ранние 70-е, всё настолько точно и классно подобрано, что аж дух захватывает. И, наблюдая за отличной игрой актёров, осознаёшь, что получаешь от увиденного двойное удовольствие именно потому, что актёры действуют в приложенных фактурах, цветах и материалах.
Отличная находка с Поэтом - в оригинале пьесы это лишь незначительный, второстепенный персонаж. Здесь - главный герой, стержень спектакля, на котором всё и держится. Его реплики не из Радзинского - не знаю, где их набрали, возможно, из других его произведений, возможно, ещё откуда-то (из Библии точно есть), но весь его собранный по крупицам образ, сочетающий черты и Евтушенко, и Вознесенского, и Рождественского, полностью управляет происходящим на сцене. Этакий древнегреческий хор. А его незаменимый саквояж - как рог изобилия. Поэт не выпускает его из рук, и все предметы, которые по ходу пьесы исчезают в нём, потом обязательно появляются обратно и вступают в действие пьесы. Ничего лишнего, всё на своих местах.
Словом, шоу состоялось! И про любовь задумались, и про душу. И остановиться получилось, и отдышаться, и задуматься. И дырку озоновую залатать. Свою личную хотя бы. Благодарю редакцию ЖЖ и администрацию Театра на Таганке за приглашение!
В посте использованы фотографии Юлии Васильевой (с)
(c) petrus_paulus
Поддержать продолжение ведения этого блога очень просто - нужно просто кликнуть ниже, туда, где произрастает синий цветок)).