Сладкие мгновения честной жизни
Время подводить итоги. Хэшмоб ЖЖ #любимыйфильм подошёл к концу, и это последний пост, который я пишу для него. Хотя мог бы писать ещё бесконечно)) Так получилось, что постов этих у меня родилось двадцать, несмотря на количество моих любимых фильмов, которое гораздо больше, чем двадцать - их не пятьдесят даже и не сто... Потому что мир кино безграничен и удивителен.
Завершить эту серию воспоминаний о картинах разных режиссёров из разных эпох и стран я решил почти тем, с чего начал. Первый фильм, о котором я рассказал месяц назад - «Легенда о святом пропойце» с непередаваемо талантливым Рутгером Хауэром в главной роли. Вот им же, Рутгером нашим Хауэром, я хочу и закончить. И, если упомянутый мною философский фильм был снят, когда актёр находился в зените славы, сегодня я не могу не рассказать о картине, сделанной в самом начале его карьеры. Он называется «Турецкие сладости».
"Турецкие сладости", Нидерланды, 1973, режиссёр Пауль Верхувен, автор сценария Герард Сутеман, композитор Рогир ван Оттерло
Это второй фильм для режиссёра Пауля Верхувена, которого после начала успешной работы в Голливуде переделали в Пола Верховена, и третий для Рутгера Хауэра. Верхувен не был кинематографистом, учившись на математика, однако попал на кинокурсы и выбраться не смог. Как пелось в старом советском мультфильме, «кто в этот мир попал - навеки счастлив стал». И Верхувен, судя по всему, действительно был счастлив. Работая изначально в документальном кино по контракту с нидерландской армией, потом он попал на телевидение, где стал делать игровые короткометражки и познакомился с Хауэром. Они подружились, и начинающий актёр стал фирменным брэндом для начинающего режиссёра - они сделали сериал «Флорис» о рыцарском средневековье, а потом принялись за полный метр. И «Турецкие сладости» стали их первой совместной работой для большого экрана. После них им предстояло снять вместе ещё четыре фильма. Но мы сегодня о самом первом.
Этот фильм первый во всём - и в их творческом союзе, и в их киножизни, и в том духе, который здесь царит. Только после «Турецких сладостей» о Хауэре заговорили как об актёре, а о Верхувене как о режиссёре. И это не благодаря скандальной известности фильма, а благодаря именно той энергетике, которую оба выдали на экране. Безудержной энергетике молодости и страсти жить.
Название переводилось в разных странах по-разному. На русском бытовали версии «Турецкие наслаждения», «Турецкие забавы» и даже «Восточные наслаждения». Однако наиболее верен вариант «Турецкие сладости», поскольку именно их коробку дарит в конце герой Хауэра своей любимой. Потом ещё был вариант перевода «Рахат-лукум», но это уже как-то совсем узко - название ведь обыгрывало не только коробку десерта в финале, но всё то, что происходило до неё. А это именно то, что создало фильму скандальную репутацию.
Это история двух молодых людей, познакомившихся невзначай - Она подобрала Его на дороге как случайного попутчика. Между ними вспыхивает страсть, и всё, что начинает происходить дальше - настоящий гимн молодости и свободе, наслаждению любимым человеком и жизни, раскрашенной во все оттенки и переливы цветов радуги. В мире теперь существуют только они двое, и им совершенно наплевать на всю остальная планету. Причём с высокой колокольни. Они дурачатся, хулиганят, ласкают друг друга всюду, шокируя окружающих, безудержно занимаются сексом, летят навстречу ветру, оставляя позади весь этот мир, сотканный из условностей и правил. Для них отныне никаких правил не существует, есть только они двое, и пусть весь мир подождёт. Они живут честно и не врут самим себе. Не знаю как, но начинающий режиссёр смог совершенно волшебно поймать эту эмоцию, когда ты влюблён и тебе пофиг на всех - перед глазами только объект вожделения, ради которого хочется жить и которому хочется дарить всего себя без остатка. Наверное, Верхувен, будучи тогда сам молодым человеком, прекрасно ощущал это и смог передать эту энергию Хауэру и Моник ван де Вен, исполнительнице главной женской роли, которые зажгли в кадре и сделали всю картину.
Фильм изобилует сценами секса, испражнений и прочей физиологии, а также большим количеством обнажёнки. Наверное, в 1973 году это и смотрелось вызывающе, но в наше время обилием голых писек на экране уже никого не удивишь. Я уже писал о кино на грани и о том, что порой режиссёру, чтобы донести до зрителя ту мысль, которую он хочет раскрыть, необходимы пограничные, скандальные с общественной точки зрения художественные приёмы. Когда тема рассматривается сквозь призму пограничных изобразительных методов, то есть визуализация порока происходит через объектив камеры, это вызывает у зрителя и отторжение, и жуткий интерес. Одновременно. Потому что всё низменное, животное, скрытое - всё то, что мы привыкли засовывать себе на задворки гипофиза, достаётся режиссёром наружу и демонстрируется нам. При этом режиссёр не ставит самоцелью демонстрацию гениталий с их использованием по прямому назначению, скатываясь в полную порнографию, а хочет через них донеси до нас определённую мысль, чтобы побудить нас самих задуматься над многими вещами.
«Турецкие сладости» - очень яркий тому пример. Весь тот порок, который мы видим на экране, является пороком лишь в глазах ханжеского общества. А на деле это и не порок вовсе, а юная безалаберность и наслаждение жизнью. Я уверен, если бы у каждого, посмотревшего этот фильм, была бы возможность хотя бы несколько дней прожить так, как проживают их герои Хауэра и ван де Вен, он неумолимо бы согласился, наплевав на все условности, навязываемые лживым обществом и гнилой моралью. И такая история не может закончиться хорошо - любовь и молодость разбиваются о рифы повседневности. А рахат-лукум - это лишь символ былой страсти, способный напомнить умирающей от рака девушке о безумно счастливо прожитых вместе с любимым днях.
Я очень люблю кино и жизнь. Чего и вам желаю!
(c) petrus_paulus