Новая родина как плацдарм для бизнеса
"Путь беженцев в Германию зачастую слишком тяжек" - первая полоса газеты Райнише Пост от 26.08.2018
«Нет работы», «Нет возможности к самореализации», «Притесняют на родине». Наверное, это три основные причины, которые можно услышать в ответ на вопрос: «А чего ж тебе дома не жилось?». Вопрос о трудовой миграции стоял, стоит и будет стоять не только в России, но и много ещё где. Например, в Германии, где турки смогли превратиться из трудовых мигрантов в первую по численности этническую диаспору в стране после собственно самих немцев.
Ничего удивительного, что многие люди и даже народы снимаются с мест и дружно переселяются в «землю обетованную». Самый яркий пример - создание американской нации. Ирландцы, массово покидавшие родной остров, спасаясь от голода, нищеты и унижений, итальянцы, бежавшие от той же нищеты и безработицы, евреи, искавшие лучшей доли - все они хотели мирно жить и спокойно работать. С Первой Мировой в Америку потянулась почти вся Европа, не желавшая наблюдать за разрушением собственных домов и жизни. То же самое мы получили и сейчас - разрушенные Афганистан и Сирия дали те же мигрантские волны, только вот с трудом у них как-то не очень.
Турки в Германию приехали именно работать, отстраивать страну после военной разрухи. И в Россию таджики с узбеками и молдаванами приехали после 1991 года, чтобы работать, потому что Россия большая, в ней хоть чем-то можно поживиться в отличие от родины. Россия в этом смысле, наверное, самая причудливая страна - в ней многие частью населения воспринимаются как пришлые, хотя по сути таковыми не являются. Чеченцы, например, или дагестанцы - такие же граждане России, как и все остальные, и имеют право жить и работать в той части страны, где решат сами. Хотя их деловое процветание в Москве или любом другом крупном городе страны неизменно вызывает раздражение местных - «понаехали тут». Другое дело армяне, например, или азербайджанцы, или те же узбеки - теперь иностранцы, безусловно. Но не совсем. Не так давно все эти народы жили с нами в одной стране, имеют родственников повсюду, и их переезд после СССР в Россию, жизнь и работа здесь не воспринимаются как нечто необычное. Они давно слились с обществом и не представляют из себя нечто неординарное.
В Европе всё получилось совсем иначе. Глобальной многонациональности в пределах одного государства нигде, кроме Австро-Венгрии, не было, мигрантских волн переселения тоже. Именно поэтому сейчас Европа пережила такой культурный шок от хлынувших к ним ближневосточных постояльцев. А прежде жили чинно-мирно, каждый своим мирком. Но один из немногих народов, которые, будучи неподдельно и страстно патриотичным, тем не менее, искал себе лучшей доли вне пределов любимой родины. Сегодня, продолжая якобитскую тему, речь о шотландцах.
Наверное, трудно найти народ, так страстно любящий и ценящий свой родной край. Но, если край этот, несмотря на умопомрачительную красоту, холоден, гол и почти лишён ресурсов, одной любовью сыт не будешь. Ну, или сопьёшься. Чем, собственно, большинство шотландцев и занималось, достигнув в искусстве выгонки виски необычайных высот. Когда английский король Эдуард Длинноногий начал попытки присоединить Шотландию, он был в ужасе, увидев, в каком состоянии шотландцы выходят на бой. Когда уже в XVII веке после перехода английской короны к шотландцам Стюартам англичане принялись легально подминать Шотландию, они были искренне убеждены, что спасли её население от неминуемой смерти от белой горячки.
Кроме производства самогона шотландцы были спецами ещё в одном деле - в военном. Пахать они не любили, а вот воевать - всегда пожалуйста. Это и стало причиной для военного гастарбайтерства шотландцев в Европе. Служба по контракту - первый вид бизнеса, освоенный шотландцами в континентальной Европе. И главной страной для развёртывания шотландского бизнеса стала Франция.
Но почему Франция? Почему не Англия - это понятно, тут объяснять нечего. Но почему не Италия, например, или не одна из скандинавских стран? Дело в военной истории каждого из этих регионов Европы. Скандинавам никакая наёмная военная сила не требовалась - они сами кого хочешь могли согнуть в бараний рог благодаря военному сословию викингов, на протяжении столетий наводившего страху почти на всю прибрежную Европу. В Италии уже в средневековье сложились частные наёмные армии, формировавшиеся за счёт безземельных или разорившихся мелких дворян. Италии ведь не существовало как единой страны, государств на Апеннинах было много, а земли мало. Вот отцы-дворяне и передавали по наследству имения старшим сыновьям, а остальные (а их имелось ой как много) далеко не все горели желанием идти в монастырь, предпочитая Богу войну. К концу средневековья кондотьеры, профессиональные полководцы, имели каждый по нехилой армии, сформированной из итальянцев и воевавшей за того государя, который больше заплатит. Папы в Риме, наоборот, итальянцев боялись, считая их способными к измене и предпочитая нанимать к себе в гвардию швейцарцев, причём исключительно из немецких кантонов. Безусловно, о боеспособности шотландцев они прекрасно знали, но ведь Люцерн и Базель ближе Эдинбурга…
Во-первых, шотландская королевская династия была как в родстве и с нормандским, и с парижским дворами, так и в отличных отношениях с ними. В XI-XII веках шёл невероятный культурный обмен между обеими странами. Во-вторых, Франция - главный противник Англии на континенте, а, как известно, чтобы стать национальным героем Шотландии, нужно убить как можно больше англичан. Так что дружили они с французами против последних. Ну, и в-третьих, Франция была далека ещё от завершения централизации и не располагала сильной армией, в чём ей как раз шотландцы и помогли. Когда градус взаимной ненависти между Лондоном и Парижем достиг предела, а трон под Капетингами зашатался, началась Столетняя война, когда англичане всеми силами желали овладеть Францией и сделать своего короля королём и на материке. «Пускай английского лишусь я трона, коль не надену Франции корону» - под этим девизом шла на Париж английская армия. Шотландцы же в ответ составили костяк армии французской, став вдобавок ещё и личной гвардией короля Франции. Во время Столетней войны многие шотландские семьи заслужили себе дворянство и наследственные земли во Франции - например, Дугласы, Моррисоны, Гамильтоны или Локхарты. Осев после этого на континенте, многие из них стали на новой родине литераторами, дипломатами, врачами и кардиналами, один шотландец дослужился даже до епископа Орлеанского. Так из военных наёмников многие, решив не возвращаться домой, обрели новый и превратились во вполне мирных и уважаемых людей. Вплоть до того, что к XVIII веку, если французский дворянин не мог точно назвать источник происхождения своего рода, всегда говорил, что его предки из Шотландии. Работало беспроигрышно.
С шотландцами во Францию попало и масонство. Несмотря на то, что в ордене тамплиеров преобладали французы, шотландцы в нём тоже имелись, и тамплиерские идеи в итоге нашли на каменистой почве шотландских нагорий гораздо более лучшую среду для произрастания, откуда спустя столетия вернулись во Францию уже совсем в ином виде. Страны же продолжали дружбу «взасос» против Англии. Чтобы насолить ненавистному врагу, король Шотландии Яков V женился на герцогине Марии де Гиз, представительнице главного претендовавшего на французскую корону семейства. Она стала матерью знаменитой Марии Стюарт. Ту впоследствии выдали за короля Франции Франциска II, но он скончался молодым и бездетным, так что Марии пришлось вернуться на родину и править Шотландией. Так она побывала королевой обеих стран.
Мария Стюарт - портрет работы Ф. Клуэ
Второй вид бизнеса, которым занялись шотландцы во Франции - выгонка самогона. Виски они любили и пить, и делать, так что с удовольствием принялись гнать его на новой родине. Однако продукт этот пришёлся французам не совсем по вкусу, поэтому пришлось придумать, как очищать напиток почти до прозрачности, и родилась одна из разновидностей аквавита - так называемой «живой воды». В XVII веке во Францию хлынул новый поток шотландцев, влекомый туда низложенным королём Яковом II - в Англии случилась Славная революция, и католикам-Стюартам делать там было больше нечего. Поддерживавшие их шотландцы вкупе с ирландцами стали называться якобитами и поселились во Франции. Многие вновь поступили на военную службу к французскому королю, в результате чего тот со временем стал формировать постоянный полк, состоявший исключительно из шотландцев и ирландцев. В 1745 году один этих солдат, вышедший в отставку, поселился в городке Коньяк в приморской Шаранте. Его звали Ричард Хеннесси, а уж какой напиток он придумал там производить - надеюсь, объяснять не надо)).
Наконец, третий вид шотландского бизнеса во Франции - политика. Это стало возможным благодаря полной ассимиляции среди французов приехавших на континент в XVII-XVIII веках якобитов. Три наиболее известных имени - МакДональд, Диллон и МакМагон. Этьен Жак Жозеф МакДональд - один из наиболее знаменитых маршалов Наполеона и политических деятелей своей эпохи. Окончательно разгромившие Наполеона под Ватерлоо союзники возложили на него обязанности по роспуску Великой Армии. Питер Диллон - кавалер ордена Почётного Легиона, мореплаватель и исследователь Азии, вместе с тем выполнявший многие правительственные поручения. Прославился тем, что нашёл остатки погибшей экспедиции Лаперуза и доставил их в Париж. Наконец, Патрис де МакМагон достиг высшей политической власти - он был президентом Третьей Французской Республики в 1873-1879 годах.
Патрис де МакМагон - фото
Трудовая миграция шотландцев, а потом и ирландцев, во Францию была связана сначала с экономическими мотивами, а потом и с религиозно-политическими. В любом случае, к нашему времени это понятие мало чем изменилось. Остаётся лишь вопрос - всегда ли трудовая миграция положительно влияет на культуру той страны, куда мигранты приехали? Относительно шотландцев ответ очевиден - безусловно да. Когда я учил французский, преподаватель дал как-то тему по географии. Предстояло угадать названия стран, написанных по-французски, и произнести их по-русски. Я угадал все, за исключением одной - Экосс. «Ну как же?», удивился преподаватель, «разве ты не знаешь, что такое экосез?». Мне было тогда лет восемнадцать, и слово «экосез» я слышал впервые в жизни. Тогда я узнал от мудрого преподавателя, что экосез - старинный танец, разновидность контрданса, который обожали танцевать в Шотландии на любых праздниках и в любом обществе - от крестьян до аристократов. Он попал во Францию с шотландскими переселенцами, где и получил своё название. Ведь Шотландия по-французски - Ecosse.