Про жлобство
Оригинал взят у dadson в Машина времени
Хипстер не читает газет. Именно это отличает его от жителей той светлой винтажной страны, куда он спешит в своём воображении. Именно поэтому я принимаю любую бесплатную газету, всученную мне в переходе. С газетой я выгляжу солиднее. Сегодня благодаря газете я попал в настоящее историческое прошлое.
В наших краях вовсю идёт подготовка к каким-то очередным местным выборам. Деловые люди всех мастей заняты устройством персонального светлого будущего. Уже второй раз натыкаюсь, например, на стройку коммунизма в отдельно взятых иркутских двориках. Такую стройку вообще довольно легко найти. Как повелось исторически, там шумно и много красного. Я набрёл на неё случайно. У входа во дворик стояла женщина-почтальон. На женщине была причёска делегата ХХ партийного съезда КПСС, и сумка набитая наглядной агитацией. Когда я попытался проскочить мимо, она взглянула на меня тем взглядом, каким, помните? смотрит при первой встрече героиня фильма «Вокзал на двоих» на, соответственно, главного героя. Таким специфическим взглядом вегетарианца на холодец. Прижав меня к стене, она всучила мне наглядную агитацию. Я взял газетки, вошёл во дворик, присел на лавочку, и... И погрузился в то славное историческое прошлое, каким его изображают американские фильмы жанра «клюква».
Над детской площадкой возвышалась солидных размеров аудиосистема, из которой раздавались пушечные залпы торжественного марша «Коммунисты были и остались, Выстоять и выдержать сумев. За посты и льготы не держались, От угроз и травли не сломались. Голосуйте - за КПРФ!» Рядом с динамиком возвышенно реял красный вымпел. Вымпел патриотично опирался на берёзу, под ним растерянно топтались оглушённые дети. В углу детской площадки, вокруг гражданина в демократичных одеждах, сосредоточились люди. Народный сход состоял из восьми трудящихся. Их суммарный возраст мог бы заинтересовать геологов. Лица населения выражали озабоченность судьбами дня завтрашнего (явно излишне оптимистическую для своего возраста), а также гордость оказываемым вниманием. Гражданин в демократичных одеждах рубил ладонью воздух, и налегал на мимику. Даже стоя на расстоянии вытянутой руки, он не мог заглушить рёв колонок, а может, просто не верил в мощности слуховых аппаратов аудитории.
Динамики, тем временем, заикались. Патриотические песни отчего-то внезапно сменялись новейшими композициями в стиле dubstep, тем самым иллюстрируя вероломную сущность буржуазной техники. Грозовые раскаты дабстепа будили сигнализацию машин, разносили в пыль куличи из песка, путали мамашам вязание. Но совершенно не заботили увлечённых беседой с кандидатом бабуль. Говорят, заключенных в Гуантанамо пытали звуком. Наши бабули смеялись бы американцам в лицо. Тем временем, дабстеп сменился хриплым голосом, имитирующим разом весь русский шансон, который исполнил песню в стиле полиметрических стихов Маяковского:
«Проснись, русский народ.
Воспрянь, русский народ!
Ночью по улице страшно пройти -
Чубайс шагает впереди.
Отринем ярмо либерального монстра!»
Смеркалось. Малыши в песочнице молча отбивали такт совочками, пожилой человек на костылях объяснял бабуле слева какую именно страну мы просрали, женщина справа сплёвывала семечки в наглядную агитацию. Гражданин в демократичной одежде раскланялся с возбуждённым электоратом и направился к стоянке. Пискнула сигналка, гражданин дал отмашку снимать красный флаг с берёзы, сел в land cruiser prado, и сверкая литыми дисками умчался в светлое будущее. На торпеде под лобовым стеклом Круизёра я отчётливо разглядел гипсовый бюстик. Интересно, чей? Ленина или Адама Смита?
Хипстер не читает газет. Именно это отличает его от жителей той светлой винтажной страны, куда он спешит в своём воображении. Именно поэтому я принимаю любую бесплатную газету, всученную мне в переходе. С газетой я выгляжу солиднее. Сегодня благодаря газете я попал в настоящее историческое прошлое.
В наших краях вовсю идёт подготовка к каким-то очередным местным выборам. Деловые люди всех мастей заняты устройством персонального светлого будущего. Уже второй раз натыкаюсь, например, на стройку коммунизма в отдельно взятых иркутских двориках. Такую стройку вообще довольно легко найти. Как повелось исторически, там шумно и много красного. Я набрёл на неё случайно. У входа во дворик стояла женщина-почтальон. На женщине была причёска делегата ХХ партийного съезда КПСС, и сумка набитая наглядной агитацией. Когда я попытался проскочить мимо, она взглянула на меня тем взглядом, каким, помните? смотрит при первой встрече героиня фильма «Вокзал на двоих» на, соответственно, главного героя. Таким специфическим взглядом вегетарианца на холодец. Прижав меня к стене, она всучила мне наглядную агитацию. Я взял газетки, вошёл во дворик, присел на лавочку, и... И погрузился в то славное историческое прошлое, каким его изображают американские фильмы жанра «клюква».
Над детской площадкой возвышалась солидных размеров аудиосистема, из которой раздавались пушечные залпы торжественного марша «Коммунисты были и остались, Выстоять и выдержать сумев. За посты и льготы не держались, От угроз и травли не сломались. Голосуйте - за КПРФ!» Рядом с динамиком возвышенно реял красный вымпел. Вымпел патриотично опирался на берёзу, под ним растерянно топтались оглушённые дети. В углу детской площадки, вокруг гражданина в демократичных одеждах, сосредоточились люди. Народный сход состоял из восьми трудящихся. Их суммарный возраст мог бы заинтересовать геологов. Лица населения выражали озабоченность судьбами дня завтрашнего (явно излишне оптимистическую для своего возраста), а также гордость оказываемым вниманием. Гражданин в демократичных одеждах рубил ладонью воздух, и налегал на мимику. Даже стоя на расстоянии вытянутой руки, он не мог заглушить рёв колонок, а может, просто не верил в мощности слуховых аппаратов аудитории.
Динамики, тем временем, заикались. Патриотические песни отчего-то внезапно сменялись новейшими композициями в стиле dubstep, тем самым иллюстрируя вероломную сущность буржуазной техники. Грозовые раскаты дабстепа будили сигнализацию машин, разносили в пыль куличи из песка, путали мамашам вязание. Но совершенно не заботили увлечённых беседой с кандидатом бабуль. Говорят, заключенных в Гуантанамо пытали звуком. Наши бабули смеялись бы американцам в лицо. Тем временем, дабстеп сменился хриплым голосом, имитирующим разом весь русский шансон, который исполнил песню в стиле полиметрических стихов Маяковского:
«Проснись, русский народ.
Воспрянь, русский народ!
Ночью по улице страшно пройти -
Чубайс шагает впереди.
Отринем ярмо либерального монстра!»
Смеркалось. Малыши в песочнице молча отбивали такт совочками, пожилой человек на костылях объяснял бабуле слева какую именно страну мы просрали, женщина справа сплёвывала семечки в наглядную агитацию. Гражданин в демократичной одежде раскланялся с возбуждённым электоратом и направился к стоянке. Пискнула сигналка, гражданин дал отмашку снимать красный флаг с берёзы, сел в land cruiser prado, и сверкая литыми дисками умчался в светлое будущее. На торпеде под лобовым стеклом Круизёра я отчётливо разглядел гипсовый бюстик. Интересно, чей? Ленина или Адама Смита?