Дневниковые записи о разоблачении Сталина и сталинизма, 1956 год. Часть II
Н. Покровская, 2 апреля: «В связи с разоблачением Сталина чувствую смятение. Как если бы я всю жизнь чувствовала себя на твёрдом месте, и вдруг оказалось, что никакого твёрдого места нет и не было, а стояла я всё время на гнилой, готовой каждую минуту упасть доске. Всё то, что в прошедшие 40 лет я старалась оправдать, притянуть к какой-то большой и великой цели, всё это вдруг оказалось лишённым оправдания и просто безобразно голым.
Голод в провинции оказался просто голодом, а осуждённые и расстрелянные нелепыми жертвами. Такими же жертвами оказались и люди, выгнанные из своих отцовских и дедовских домов, высланные неизвестно куда при коллективизации. Сейчас они оказались без клички «кулаков» и «мироедов», а оказались просто русскими крестьянами с их жёнами, детьми, стариками - крестьянами, по чьему-то произволу лишёнными избы, коровы, всего имущества и выгнанными с позорными кличками в вековечную жестокую ссылку.
И вспомнила я «спецпосёлок» в Магнитке. Добрые русские женщины «спецпереселенки», которые с такой охотой нанимались постирать, помыть полы, «в няньки», и их рассказы о том, как в первые годы их ссылки, когда они ещё жили не в построенных для них бараках, а в вырытых ими же землянках, как много умирало детей и стариков, как увозили мёртвых грузовиками.
Ничему нет оправдания. Вся нынешняя жизнь утратила ценность и интерес, и захотелось спрятаться куда-то в далёкую старину, в произведения Толстого, Тургенева. И слово «эксплуатация» вдруг потеряло свою политическую остроту.
Рабочие, живущие в бараках старой России, трактиры, «Мужики» Чехова, «Зло» Подъячева. Нищета, невежественность. И вот Мазутка, где сейчас живёт моя семья. Кругом бараки, построенные когда-то на 10 лет, а стоящие уже 40. Люди, набитые в эти бараки по 6, по 8 человек в одной комнате. И беспробудное пьянство. Пьяные крики, песни, валяющиеся тела мертвецки пьяных. Наш дворник Вася с его издевательски ничтожной пенсией, полученной им за увечье на трубном заводе, которая равна стоимости одного литра водки. Истопник Емельян, бьющий жену. Семья Хныкиных. Семь детей, как горох, все в одной комнатёнке, переделанной из сарая. Это что же? Лучше ли это той «эксплуатации», против которой выступил народ в революции, и чего у нас уже давно быть не должно.
20-е годы 19-го века. Казнь пятерых декабристов, поднявших оружие на царя и на царизм вошла в историю как акт ужасающего злодеяния. А если бы на декабристов да Сталина! Он и судить-то никого не стал бы, передушил бы не пять человек, а пять миллионов, хватая направо и налево без разбора. И никто-то против его власти не выступил, все-то его великим называли, да и пикнуть не смели, а он только из одного предположения, из одного опасения уничтожал сотни тысяч ни в чём не повинных людей. Да ведь не просто уничтожал, а с пытками, с истязаниями.
Романтика советской действительности! Красные знамёна, пионерский горн, костёр, комсомольцы - беспокойные сердца. Двери учебных заведений открыты для всех, Красная площадь, кремлёвские звёзды, «утро красит нежным светом стены древнего Кремля». Первомайские парады, залп «Авроры», честь коммуниста, Зоя Космодемьянская, Александр Матросов, Чапаев.
Да всё и не перечислишь. Столько было святого, дорогого! А ведь ничего этого не было. Всё это был мир иллюзий, какой-то сладкий дым, ласкающий сознание и закрывающий пеленой ужасную действительность. Как тяжело это осознавать!»
Владимир Швец, 6 апреля: «Сегодня было «забавное» политическое собеседование у Бучинского. Он читал нам статью «О культе личности», которая весьма осторожно разоблачает некоторые темные стороны деятельности Сталина. Выявились противоречия и борьба, которая велась и ведется все годы в правительственных кругах. Вчера слушал «Реквием» в Консерватории. Дирижировал Шип. Были ошибки и провалы звучности у голосов.»
C. Дмитриев, 7 апреля: «В «Правде» помещена (в сокращении) статья из китайской газеты «Женьминьжибао» под заголовком «Об историческом опыте диктатуры пролетариата». Статья написана от редакции на основе обсуждения этого вопроса на расширенном заседании политбюро ЦК Компартии Китая. Статья против тех, кто считает, что Сталин целиком и полностью не прав. Сталин был выдающимся марксистом-ленинцем, допустившим серьезные ошибки и не осознавшим их. Сочинения Сталина необходимо изучать, и полезное в них следует принять как важное историческое наследство. Но нельзя подходить к произведениям Сталина догматически.Смысл статьи, видимо, в желании предупредить загибы в отношении Сталина, которые, очевидно (по мнению наших китайских друзей), проявляются или могут быть проявлены со стороны некоторых руководителей КПСС наших дней.Дело, конечно, не в личности Сталина, а в целесообразности и оправданности системы порядков, которая не может ни предупредитьпоявления таких деятелей как Сталин, ни своевременно обезвреживать или устранять их. Сталин мертв уже три года и интерес вызывает чисто историко-теоретический. Но система порядков в партии и государстве, сложившаяся при нем, созданная им же в значительной степени и прославлявшая его же, существует. Система эта сейчас пытается еще укрепиться с помощью внешнего (нередко прямо демагогического) противопоставления себя «культу личности Сталина». Об этой системе думают люди. А чтобы они не думали о системе, их отвлекают мыслями о личности Сталина, заботами о переименовании городов и предприятий, тревогами на тему о том, где лежать останкам Сталина и пр. пустяками. Кто же вслух начинает думать об основах системы, того объявляют «отдельными гнилыми элементами» <...>»
9 апреля: «Сегодня вечером с очень большим опозданием для всех преподавателей и служащих Истфака МГУ будут, кажется, читать доклад Хрущева на закрытом заседании XX съезда КПСС. Собираюсь послушать. Решено, после долгих прений, читать этот доклад всем студентам по курсам. Прения шли в партбюро на тему о том, как читать: по группам (уж очень велика потеря времени) или по курсам (времени нужно значительно меньше, но боязно... а как бы чего не вышло? Вдруг «рувалюцию» студенты делать будут, как пан Кшепшицюльский у Салтыкова изъяснялся).Читали (В.С. Голубцов и Е.Т. Волощук) на Истфаке для всех преподавателей и служащих доклад Хрущева XX съезду «О культе личности и его последствиях» 25.02.1956. Доклад напечатан типографским путем, состоит из 38 стр., сброшюрованных в красной обложке. Надпись на нем гласит: «Секретно. Подлежит возвращению в течение трех месяцев и последующему уничтожению».По сравнению с тем, что не раз уже мне рассказывали о содержании этого доклада, нового я услышал очень мало. Все же впечатление этот доклад оставил несколько странное.1) Он явно рассчитан на эмоциональное воздействие на слушателей и читателей, и едва ли не имеет целью отвлечение их при помощи эмоций от мыслей.2) Вся совокупность фактов доклада прямо-таки приводит слушателей и читателей к мысли о том, что в лице Сталина мы потеряли деятеля, деятельность которого объективно (независимо от его собственных помыслов и представлений) граничила с изменой ленинизму, партии и советскому государству, граничила с грандиозной провокацией и вредительством, если не была просто изменой, провокацией и вредительством в отношении марксизма-ленинизма, партии и советского государства. Если судить по объективному значению фактов доклада, то нет разницы между Берия, Ежовым и Сталиным.Однако вопреки этой мысли в докладе декларируется честность Сталина, преданность его заботам о партии и советском государстве. Декларация, можно думать, нужна лишь для декорума, для соблюдения элементарно приличной мины перед мировым и внутренним общественным мнением. Язык не поворачивается назвать Сталина шпионом, агентом международного империализма и душителем Коммунистической партии и международного рабоче-коммунистического движения. Возможно, что такая декларация позднее уже не будет нужна и, отброшенная, она освободит место для изложения мысли, логически вытекающей из фактов доклада.3) Построение доклада весьма растрепанное. Повторений множество.4) Докладчик внес в доклад уж очень много субъективного <...>5) Доклад не оставляет никакого сомнения в существовании в СССР при Сталине - по крайней мере, примерно в 1930-1953 гг. - самодержавно-полицейского строя, покоящегося на терроре и инквизиции. Но доклад даже не ставит вопроса о социально-экономических основах, о классовой природе этого строя. Что же определило и обеспечило «сосредоточение огромной неограниченной власти в руках одного лица», т. е. Сталина? На это ответа нет. Какова же была роль партии в СССР при этом строе? Вместо анализа этих проблем и попытки разобраться в них подсунуты дурные черты характера И.В. Сталина (грубость, нетерпимость к мнениям других лиц, деспотизм и мнительность). Строй, порядок, система, существовавшие в огромной странепримерно в течение трети века (или четверти), оказывается, должны быть (согласно докладу представителя марксизма-ленинизма второй половины XX в.) объяснены особенностями личности (или элементами психопатологии) одного Сталина. <...>»
10 апреля: «Опубликовано постановление Совета министров СССР об освобождении Лысенко по его просьбе от обязанностей президента Всесоюзной сельхозакадемии. Освобождение это воспринято всеми как конец сталинского режима в естествознании вообще и прежде всего в биологии. Лысенко - деспот и аракчеевец в с[ельском] х[озяйстве] и биологических науках, скрутивший всё и вся подобно покойному Сталину. <...>»
Алоиз Крылов, 22 апреля: «То, что я не имел к Иосифу особого почтения, видно хотя бы их моей записи в день его смерти. Я верю в то, о чем говорят - всё это вяжется с логикой, но я рядовой музыкант и не разбираюсь в политике. Я могу утверждать только одну очевидную истину. Ленин, великий человек, был большим знатоком и любителем искусства. Ленин любил сонаты Бетховена, любил и гордился русским музыкантом Чайковским, ум Ленина включал а себя и горизонт музыки и превыше всего наш Ленин ставил всё же Аппассионату. Иосиф же Сталин, являясь великим вождём, гениальным полководцем, самым большим садоводом, лучшим знатоком языкознания, словом, всюду первым и главным, больше всего любил … свою песенку «Сулико». Очевидно, ему не пришла в голову мысль о том, что гениальной личности следует быть и гениальным музыкантом, и имя его нигде не связано с нашей музыкой. Но он, великий вождь народов, не понимал тех великих идей движения материи, что не подберу слова - изобразил Людвиг Бетховен; великих идей, что дошли до сознания нас, людей, в том числе и Владимира Ленина. Он только понимал родной напев в восемь тактов, и напев этот истолковывался как любимая песня Сталина. Едва ли всесторонне развитый человек, каким бывают гении, смог бы надолго сохранить любовь к простенькой песенке и не шагнуть от неё на шаг.»
Л. Кляцко: «Некоторые выступления на собрании:Володя К.: «Софронов начал свое выступление на заседании кафедры: «Товарищи! XX съезд повел решительную борьбу с культом личности, но это нельзя путать с фигурой преподавателя».Николай Грибачев: «Выходить на эту трибуну стороннему человеку так же страшно, как на арену с молодыми львами. Общее настроение в стране, а особенно у молодежи - весеннее». Дальше он сказал: «Один писатель встретил в вагоне поезда нищего, который говорил: подайте человеку, которого угнетал Сталин. Не надо нам становиться в позицию этого нищего. Не надо критиковать все и вся».Игорь Саркисян (доклад на собрании 14 апреля): «Речь идет о превращении ремесленного училища в факультет журналистики МГУ. Движение на 4-м курсе начато честными людьми, кровно заинтересованными в прогрессе. Комсомольскую организацию нашего курса обвиняют в авангардизме, но если бы деканату был свойственен такой авангардизм, то это была бы просто смелость, новаторство».
Стихи Игоря Дедкова
Страна моя, печаль околиц, плетней нетвердые шаги. Я первый, первый доброволец, бери меня, а не других, когда придет пора сражений в твоей запутанной судьбе. Страна моя, чужие тени еще блуждают по тебе. Не очень этот мир поган. Смирись и подожди. Его осудит барабан, Омоют труп дожди. Не очень этот мир поган. Ты не согласен? Что ж, Пусть революционный барабан Из сердца выбьет дрожь. И знаю я, пробьет тот час, Когда в атаке злой Я грохнусь о землю, мыча Предсмертною тоской. Но не рабом чужих идей, Законов государства - Нет в мире лозунга святей: Свобода, равенство и братство. Ступеньки залатанных крыш, хибары висят над откосами и жмутся друг к другу, боясь, да грядки, обшитые досками, да окон тяжелая грязь. И сверху даже не высчитать, сколько семей и детей. Позвольте, коллеги, выпытать - это - предмет статей? Эти трущобы - позорище, тут не отвертеться. Вас бы запрятать в норищи, да с больным сердцем. Зачем мечтаешь снова, товарищ дорогой? Не выищешь святого на родине святой. Ведь зарево свободы, горящее над землей, по-прежнему народы зовет в последний бой. Зачем мечтаешь снова? Не ново, брат, не ново. Гудки над городом плывут. Кончает смена. Проходная. Зубами белыми сверкая, идут рабочие. Мазут и масло, грязь лежит на лицах. Пролетариату - век трудиться! Зато ему поют хвалу и за углом, и на углу.»
Иван Москвин: «[БЕЗ ДАТЫ. Определить дату можно по времени публикации постановления ЦК о культе личности Сталина].Политическая жизнь нашего народа после смерти Сталина в корне изменилась. Постепенно проясняется, и дышать становится, как будто, легче.В этом году я кончаю свою стройку. Будущее свободно от тяжелого труда, впереди видны контуры облегченной жизни. Но меня до крайности смущает отсутствие продуктов в магазинах. Этот вопрос я задаю смелее, чем мог бы задавать несколько лет тому назад.Сегодня прочитал постановление ЦК КПСС о ликвидации культа личности и его последствий в нашей стране. У меня, как и у сотен других людей, возникает вопрос: почему же этой политической болезни дали возможность так разрастись? Правда, ответ есть, но я скажу - ответ не совсем ясный.»
Ромэн Назиров, 7 августа: «Вторник. Слухи, рассказы, передачи Би-Би-Си. «ОЛЕГ КОШЕВОЙ ПЕРЕЕЗЖАЕТ ИЗ БОННА В ЛОНДОН». Это меня страшно поразило. Неужели это правда? Говорят, что Любовь Шевцова в Париже. Олег Кошевой жив, невозможно поверить. Говорят, их могилы, их тела не найдены в Краснодоне. Считалось, что они расстреляны отдельно от остальных. Теперь они говорят, что Люба и Олег живы, что они были увезены в Германию. Не знаю, что думать, правда или ложь. Ведь у нас говорят, что мать Олега опознала его труп, совершенно седого. Не знаю.Но вот уже совершенно точно, достоверно, говорят многие наши ребята: родители Стаховича собрали документы, неопровержимые свидетельства и добились в Москве, в центре, реабилитации своего сына. Уже год назад на памятнике в Краснодоне высекли в добавление имя Стаховича. ОН НЕ БЫЛ ПРЕДАТЕЛЕМ. Фадеев его оклеветал, вольно или невольно. Он выставил его предателем перед всем миром. Это ещё одна из предположительных причин его самоубийства.Так закачалась и готовится рухнуть ещё одна великая легенда сталинской эпохи. Вот она, красота легенд! Вот она, ложная романтика!Башкирию постигло страшное бедствие: нет чая. Огромные очереди выстроились в магазинах, где хоть немного ещё сохранилось чая. Русские привыкли к чаю, это национальный напиток, но башкиры и татары без чаю не могут жить - я помню в прошлом году в колхозе старуха-хозяйка болела без чаю. В чём же дело? Рабочие Уфимской чаеразвесочной фабрики рассказывают, что все транспорты чая арестованы. Чай-то ведь у нас только грузинский. В чае обнаружен мельчайший стеклянный порошок. Ведётся кропотливая проверка при помощи микроскопов. Акт гигантского вредительства, диверсия в национальном масштабе.Слово СССР теперь расшифровывается так: Смерть Сталина Спасла Россию.Весь мир полон словом Суэц. Би-Би-Си только и кричит: Suez Canal! Гамаль Абдель Насер, национализируя компанию Суэцкого канала, выступил сначала, в упоении успеха, очень гордо и воодушевлённо, но второе его выступление было значительно мягче. Англия, Франция и США выступают против национализации компании. Военные суда западных держав вошли в Средиземное море. Пахнет порохом. Теперь уже никто не делает секрета, что оружие Египет купил не у Чехословакии, а у СССР.В США идёт предвыборная кампания.В Москве, говорят, очень много сталинистов, бонапартистов типа Алика Глезера. Красивая, модная поза - фрондёрское отношение к правительству.Светлана просит правительство выдать труп Сталина для погребения. Никакого Пантеона, конечно, не будет.»
Р. Назиров, 12 августа: «<...>. В последние дни я открыл через форточку Америку: оказывается, сталинистов у нас гораздо больше, чем я предполагал. С антипатией относятся к функционирующему правительству и молодые люди, и люди зрелого возраста. Примеров множество. Обычно это проявляется в нетрезвом виде: «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». В нормальном состоянии говорить боятся, так как не верят в демократизм и смягчение режима, ожидают новой вспышки террористических мер, рассматривают внутренние реформы в МВД, в юстиции и т.д. как временные меры.Однажды ночью я встретил на улице пьяного рабочего, который рассуждал сам с собой и ожесточённо заявлял в пространство: «Мы за Сталина, за Родину ползком доползли до Берлина!» А в эту пятницу, в 11-ом часу вечера, на центральной улице Ленина, около ресторана «Башкирия» стояли четверо пьяных, тоже среднего возраста, и, загораживая тротуар, прислонясь кто к столбу, кто к деревянному забору стройки, пели довольно стройным хором давно забытую песню:
«От края до края, по гордым вершинам, Где горный орёл совершает полёт, О Ста-а-алине-е мудром, родном и любимом, Великую песню слагает народ». Если не ошибаюсь, эту песню написал Лебедев-Кумач. Я помню, как перед самой войной, еще в детском саду, мы разучивали и пели своими тонкими голосами эту знаменитую «Песню о Сталине».
Сейчас она выглядит как манифестация. Авторитет правительства невелик. Во-первых, не стало могущественного средства - страха смерти. Во-вторых, исчез гипноз, обаяние большой личности, какой он всё же несомненно был. В-третьих, нет уже той оглупляющей и лживой пропаганды. В-четвёртых, откровенное выявление и обсуждение недостатков всей нашей системы дало повод для агитации недовольных. В-пятых, авторитет правительства умаляет фатальный вопрос: «А ГДЕ ВЫ БЫЛИ?» В самом деле, пять лет назад члены сегодняшнего правительства молча служили покойному Цезарю и открывали рот только для дифирамбов. После XX съезда партии В-В-С целый день передавала без всяких комментариев два текста: речь Микояна на XIX съезде и речь Микояна на XX съезде. Контраст был поразительный. Хрущёв на XIX съезде тоже кое-что сказал такое, что не вяжется с его прогремевшим специальным докладом. Об этом с презрением говорит широкая публика, и отсвет скептической усмешки освещает суждения от B and K. Мыслящие люди уважают B and K за их активность, но авторы анекдотов высмеивают двух туристов. Необдуманные шутки Хрущёва не способствуют росту его популярности. Право же, когда он только что сменил Маленкова, он был гораздо популярнее. Всем видно, что Хрущёв решает все дела, кто бы их не подписывал. Ворошилов стар, и народ в выпусках кинохроники, где показан Кремль и приёмы послов, смотрит с сожалением, как трясётся седая голова председателя президиума Верховного Совета и как он, надев очки, читает по бумажке речь. Молотов отстранён от руководства внешней политикой, Маленков ведает электростанциями, Каганович ушёл из Комитета по вопросам труда и заработной платы. Шепилов, бывший редактор «Правды», карьера которого не даёт спать иным честолюбивым журналистам, является не более как талантливым исполнителем. Бессменный Зверев - заслуженный бухгалтер нашего большого колхоза. На втором плане теснятся прочие фигуры - министры внутреннего значения. Во всём кабинете более или менее независимым считают Анастаса Ивановича Микояна. Сам глава правительства - Николай Александрович Булганин, с его почтенной наружностью, благородной сединой, грустными глазами и приятной улыбкой усталого, но вежливо терпеливого человека, - не является большим авторитетом в политической, хозяйственной или иной области. Его считают всего лишь ширмой Хрущёва, его спутником, его оруженосцем. В Женеву сначала не хотели ехать совещаться с одним Булганиным, но мы послали внушительное quarto из Булг[анина], Хр[ущёва], Жукова и Молотова. О неразлучности Б и К недавно еще острили так: «На приёме присутствовал Идэн с супругой, Пино с любовницей и Хрущёв с Булганиным». В «Paris match» писали, что во время визита В и К в Англию на улицах появились издевательские надписи: «Welcome Grace and Rainier». Булганин - не герой. Но на всё правительство с избытком хватает кипучей энергии Хрущёва. Никогда нельзя с уверенностью сказать, где он находится. Он переносится из одного конца страны в другой. Правда, он произносит речи, которые кое-кто находит «демагогическими». Многие москвичи недолюбливают Хрущёва. Говорят, что он заискивает перед рабочими. Резонно говорят, что хорошие постановления плохо выполняются, и под восторженный рёв прессы Хрущёв не замечает слабых мест и неудачных результатов. Трудно поверить, что Хрущёв не замечает. Он-то заметит. Его инициатива чувствуется во многом. Частенько его предложения осуществляются плохо и вызывают недовольство массы; магазин без продавцов и столовые без официанток никому что-то особенно не нравятся, но ведь никто не застрахован от ошибок. Сильно повредило престижу Хрущёва «письмо ЦК» - специальный доклад на ХХ съезде, документ потрясающий, но содержащий личные выпады и чересчур живописные, неисторические, несолидные подробности. Главная ошибка Хрущёва в том, что он возлагает на Сталина вину за все ошибки и преступления, совершённые под его властью. Один человек, как бы он ни был велик, не в силах так круто изменить судьбу великой страны. Хрущёв сам впадает в тот культ личности, который он так порицает. В этой связи нельзя не вспомнить «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» и вещие слова Маркса о памфлете Виктора Гюго «Наполеон маленький». Да, прав, пожалуй, Тольятти, что доклад Хрущёва немарксистский. Но мы уже поправились: недавнее постановление ЦК анализирует исторические условия, породившие культ личности. Тем самым мы признаём, что культ личности, сталинизм - явление не случайное. Так оно и есть. Всё же ЦК в целом мыслит правильнее, чем один человек, даже если это Хрущёв. Сталин был не один. Его ошибки, сама их возможность порождены системой. А система меняется пока что очень слабо. Люди, которые возвеличивали Сталина, соучаствовали в терроре 1937-го года, остались попрежнему у власти. Преобладающее настроение массы - недоверие и сомнение. Преобладающее настроение властей - лихорадочная жажда деятельности, перестройки и обновления. Мир занят попрежнему Суэцким каналом. В США закончилась победой рабочих забастовка 650.000 сталелитейщиков. Осенью в СССР приедет Ив Монтан. Почему-то у нас ничего не писали больше о пребывании в Союзе Давида Бурлюка, а он приехал на 2 месяца в конце апреля, если не ошибаюсь. Видимо, наши поссорились с Додиком. Я услышал и узнал новые имена в советской поэзии: Леонид Мартынов, Григорий Поженян и Борис Слуцкий. Надо бы их достать и прочесть. О Слуцком была большая статья Эренбурга в «Литературной газете», где Эренбург цитировал прекрасные отрывки. В «Комсомольской правде» от 11 августа статья о стиле, о стилягах. Руководство бьёт отбой. Великая кампания против стиляг кончилась. Нет, но какой озлобленный народ в Москве! Оттуда приезжают молодые ребята и говорят такие вещи, что наше спокойное уфимское мировоззрение летит кувырком. «Вы тут в пыли живёте, работаете, как скоты, и ни хера не соображаете!» У них такое настроение, что хоть сейчас готовы повесить автомат на шею и идти на баррикады. Готовы глотки рвать. «Кому?» - «В первую очередь демагогам». «Нечего перестраивать, надо ломать». И сыплются злые остроты, анекдоты. Вот образцы. «Одна из довоенные пятилеток. Кружок партучёбы. Лектор читает планы, перечисляет цифры, сколько заводов будет построено и т.д. - У кого есть вопросы? Один еврей поднимает руку: - А масло у нас будет? - Об этом данные не опубликованы. Следующая пятилетка. Тот же партийный кружок и тот же лектор рассказывает о планах и цифрах. - Прошу задавать вопросы? Встает здоровенный русский мужик и спрашивает: - А где тот товарищ, который маслом интересовался?»Другой анекдот.
«1937 год, трое в тюремной камере. - Тебе сколько? - Десять. - За что? - За то, что Радека ругал. А тебе сколько? - Десять. - За что? - За то, что Радека хвалил. Спрашивают третьего: - Вам сколько? - Десять. - А за что? - Я Радек». «Один старый большевик сидит и заполняет анкету. - Чем Вы занимались до 1917 года? - Сидел и дожидался. - Чем Вы занимались после 1917 года? - Дождался и сел. - Были ли отклонения от генеральной линии партии? - Нет (Колебался вместе с линией)». - «Как вы живёте? - Живём, как в Африке: ходим голые, имеем вождя».
Новый вариант старой русской сказки:
«Посадил дед репку. Посадили деда за репку, бабку за деда, внучку за бабку, Жучку за внучку, кошку за Жучку, мышку за кошку. Мышку уже реабилитировали». «Булганин взял костюм своего истопника (или уборщика) и пошёл incognito по Москве. Идёт рабочий с работы. Булганин к нему. - Здравствуй, товарищ. - Здорово. - Пойдём, выпьем. - Что ж, пойдём. Зашли, опрокинули по 100 грамм. Булганин спрашивает: - Как живёшь? Тот посмотрел, оценил костюм и повадку, стал серьёзным: - Живу хорошо, зарабатываю 3.000 в месяц, квартира замечательная - из пяти комнат, все дети учатся только на пятёрки, жена не нарадуется, тёща тихая, как ангел… (и т.д.)… да здравствует советская власть. Выпьем ещё? Выпили ещё, подружились. Рабочий спрашивает: - А ты кто такой будешь? - Да я простой гражданин, погулять вышел. Рабочий плюнул: - Тьфу, пропасть! А я-то думал, что ты американский корреспондент».
Раздражённые говорят: «Эта слабина временная, скоро опять начнут хватать. Но мы теперь многое поняли».»
Н. Покровская, 25 октября: «Газеты приносят тревожные сообщения. В Польше было возмущение против социалистических порядков и против Советского Союза. Наши правители туда летали. Вернулись ни с чем, хотя партийная верхушка Польши убеждала их в своей верности социализму.В сегодняшней «Правде» описано возмущение в Венгрии в Будапеште. Там дело дошло до кровопролития и до погромов. Громили магазины, фабрики. Требовали хлеба и свобод. Туда вошли наши войска.Брожение чувствуется и у нас. Под впечатлением разоблачения Сталина и покачнувшихся представлений о нашей действительности, о том, что можно, чего нельзя, что плохо, что хорошо, «Новый мир» вдруг напечатал роман Дудинцева «Не хлебом единым», где автор показал, как травили и обворовывали изобретателя, изо-бразил отвратительные фигуры замминистра и начальника главка.Несколько дней тому назад в Доме литератора прошло обсуждение этого романа. И впервые я была свидетелем того, как развязались языки. Например, при большом официальном собрании в несколько сот человек писатель Паустовский сказал:- Вырастили мы касту бюрократов, чиновников, маклаков, которые народ считают за навоз для выращивания своего собственного благополучия. И для этого своего благополучия погубили они всё лучшее, всё талантливое в стране.Слова эти я записала полностью и буквально. Потом он говорил о невежестве, тупости и чванстве. Примерно так же говорили и другие писатели.Я слушала и думала: «А всё-таки все вы сами первейшие мерзавцы. Теперь-то вы вон как смело говорите, когда нет на вас ни Сталина, ни Берии! Теперь-то все вы смелые и возмущённые. А тогда, когда эти самые талантливые, о которых вы теперь плачете, погибали несправедливо и жестоко, вы писали книжечки о счастливой жизни советского человека, о его необыкновенных душевных качествах, о величии Сталина! Кто вы? Фадеев, убивший себя, честнее вас!»И если прав Паустовский, что вырастили мы касту бюрократов, невежд и стяжателей в руководстве, то выросла на нашем теле и когорта беспринципных работников искусства. Те-то хоть, по общему признанию, невежды, а ведь это люди «с душой и мыслью», как предполагается.А книга Дудинцева хорошая, разоблачительная, но жаль, что эта книга не вскрывает душевный мир людей. Просто описательная книга, кое-где приближающаяся к уголовному роману. Когда в доме литераторов шло это бурное обсуждение, на улице под окнами стояла толпа. Сначала была даже давка, и конная милиция приезжала наводить порядок.Да и в каждой семье, в каждом доме, в каждом учреждении ползут вопросы, шуршат шёпоты: «Так нельзя! Миллионы рублей гибнут зря! Разврат! Бесхозяйственность! Жилья нет! До каких пор! До каких пор!»»
10 декабря: «Сегодня уже должны были подписать номер, и вдруг по указанию ЦК слетело четыре крупных материала. Всё то, в чём хоть сколько-нибудь оказалось критики существующего.«Подрыв основ», - сказал Куканов.Всё понятно! Народ стал слишком много думать, замечать и говорить совсем лишнее. Народ пристально наблюдает за тем, что делается за рубежом, критикует наши порядки, не верит, слишком рьяно желает лучшей жизни, не прощает Сталина и трусливое умалчивание и подхалимаж его соратников. Народ не только в смятении, он говорит и волнуется. И вдруг на такое настроение да фельетон Шевелёва о непорядках в начислении пенсий, рисунок, на котором сгноили урожай.А в ЦК Сергею Александровичу задают вопрос: «Вы что, противопоставляете руководство народу?»Такой же вопрос задают теперь и писателю Дудинцеву. Весы нашего внутреннего равновесия снова качнулись, и снова правдивая мысль загоняется в тупик.Что ж, давайте по страницам журнала размазывать манную кашу, давайте делать вид, что всё у нас замечательно и высокоидейно.Беда только в том, что не загнать теперь мысли и чувства людей в тупик. Всё равно люди теперь так легко не поверят ничему. Всё равно наше правительство замалчиванием себя уважать не заставит.»
