215
Надеждой сладостной младенчески дыша,
Когда бы вѣрилъ я, что нѣкогда душа,
От тлѣнья убѣжавъ, уноситъ мысли вѣчны,
И память, и любовь въ пучины безконечны, -
Клянусь! давно бы я оставилъ этотъ мiръ:
Я сокрушилъ бы жизнь, уродливый кумиръ,
И улетѣлъ въ страну свободы, наслажденiй,
Въ страну, гдѣ смерти нѣтъ, гдѣ нѣтъ предразсужденiй,
Гдѣ мысль одна плывётъ въ небесной чистотѣ...
Но тщетно предаюсь обманчивой мечтѣ;
Мой умъ упорствуетъ, надежду презираетъ...
Ничтожество меня за гробомъ ожидаетъ...
Какъ, ничего! Ни мысль, ни первая любовь!
Мнѣ страшно... И на жизнь гляжу печаленъ вновь,
И долго жить хочу, чтобъ долго образъ милый
Таился и пылалъ въ душѣ моей унылой.
1823
Когда бы вѣрилъ я, что нѣкогда душа,
От тлѣнья убѣжавъ, уноситъ мысли вѣчны,
И память, и любовь въ пучины безконечны, -
Клянусь! давно бы я оставилъ этотъ мiръ:
Я сокрушилъ бы жизнь, уродливый кумиръ,
И улетѣлъ въ страну свободы, наслажденiй,
Въ страну, гдѣ смерти нѣтъ, гдѣ нѣтъ предразсужденiй,
Гдѣ мысль одна плывётъ въ небесной чистотѣ...
Но тщетно предаюсь обманчивой мечтѣ;
Мой умъ упорствуетъ, надежду презираетъ...
Ничтожество меня за гробомъ ожидаетъ...
Какъ, ничего! Ни мысль, ни первая любовь!
Мнѣ страшно... И на жизнь гляжу печаленъ вновь,
И долго жить хочу, чтобъ долго образъ милый
Таился и пылалъ въ душѣ моей унылой.
1823