Кому нужна посадка Сердюкова
Дело «Оборонсервиса», бывшее в последний год главным объектом внимания общественности, получило косвенное продолжение - Анатолий Сердюков и Екатерина Васильева устроились на работу: один директором НИИ, вторая в адвокатскую контору. Все, борьба с коррупцией закончена, говорят не только либеральные обличители власти, но и многие вполне патриотичные сторонники наведения порядка в стране. Власть проиграла, как минимум в пиаре, сокрушаются, кто искренне, но большинство откровенно злорадно. Так ли это, и кто и почему проиграл и выиграл в этом, безо всякого преувеличения, типичном для России деле?
У следствия, судя по всему, не получается доказать вину не то что бывшего министра обороны, но даже и его подчиненной. Обстоятельное интервью Васильевой лишь подтверждает то, о чем говорили и раньше - но мало кто хочет услышать неудобную правду. Неудобную очень многим - не во власти, а в той активной части общественности, что давно уже присвоила себе право говорить от лица страны. К сожалению, в этом вопросе практически общим хором с ней выступает и немалая часть патриотического лагеря. И если либералам принципиально важно сделать из Сердюкова образцового коррупционера для того, чтоб показать, что вся путинская элита сплошные «жулики и воры», то патриоты искренне недоумевают - как же так, неужели президент отмазывает проворовавшегося чиновника. А как же борьба с коррупцией?
Владимир Путин борется с коррупцией как законом отношений внутри элиты. Цель не в том, чтобы пересажать всех коррупционеров - необходимо изменить правила поведения и моральный кодекс чиновника, одновременно выдавливая из власти тех, для кого она лишь один из способов воровства. Ограничения и запреты, усиление контроля, повышение зарплат, ответственность руководителя за подчиненных и тех, кого он рекомендовал - вот часть тех мер, которые Путин последовательно внедряет в последнее время. История с Сердюковым попадает как раз под последний пункт - он был снят с должности после того, как возникли уголовные дела против его бывших подчиненных.#{quote1}
Подозрения в хищениях в структурах Минобороны и стали поводом для его отставки - как рассказывал потом сам президент, после доклада Счетной палаты о нарушениях в «Оборонсервисе» он дал команду передать материалы в следственные органы. Путин утратил доверие к одному из ключевых своих министров - человеку, который до этого 8 лет на двух министерских постах последовательно проводил его политику. Объясняя свое решение, Путин говорил, что оно связанно с неспособностью Сердюкова справляться с управлением собственностью министерства, а потом сказал, что если следствие найдет основания для привлечения бывшего министра к уголовной ответственности, то так оно и будет.
Год следствия показал, что оснований для предъявления обвинений бывшему министру нет - по крайней мере по делу «Оборонсервиса». Все дело «Оборонсервиса» строится на одной и той же схеме - подозрения в занижении цены объектов, которые Минобороны продавал, освобождаясь от непрофильного имущества. При этом, если верить Васильевой (а ее слова подтверждаются и теми цифрами, что называло следствие), ей вменяют в вину, что она продавала объекты в среднем на 13 процентов ниже рыночной стоимости (за исключением 31-го Государственного института специального строительства Минобороны, который якобы был продан в 15 раз дешевле). Но ведь оценка стоимости всегда субъективна (тем более, когда она делается по заказу следствия), а Минобороны стремилось быстрее избавиться от имущества, так что понятно, что обвинение в занижение стоимости в этом случае достаточно лукаво.
Вот, например, один из самых ярких эпизодов - продажа «Дома садовника» на территории Таврического дворца в центре Санкт-Петербурга. Его продали за 376,5 миллионов рублей «Стройренту» - компании, принадлежавшей зятю Сердюкова. По нему Васильева несколько раз проводила переоценку, якобы стремясь занизить стоимость - и в итоге особняк ушел на 75 миллионов рублей ниже рынка. Получается - 20 процентов сэкономил зять? Или не сэкономил, а просто выторговал? Ведь продавали-то дом на аукционе - и если бы цена была реально занижена, неужели не было бы желающих купить или хотя бы устроить скандал?
Понятно, что Сердюков так или иначе лоббировал интересы своего зятя - но вот наносился ли при этом ущерб государству? Конечно, лоббирование интересов родни или знакомых это однозначно недопустимая вещь, но зачем путать ее со взяточничеством и хищениями? Если ты выделяешь подряд фирме, которая принадлежит твоим родственникам, но при этом знаешь, что она построит нормально и недорого, то это одна ситуация. А если ты даешь заказы дружественной конторе (неважно, родственников, знакомых или просто рекомендованных людей), при этом прекрасно понимая, что ее цена безбожно завышена, да и работу могут сделать некачественно и не в срок, то это совсем другая история. Что-то мне говорит, что случай Сердюкова гораздо ближе к первому варианту, чем ко второму - и хотя обе незаконны, разница все-таки огромна. Мы хотим сразу, от второго варианта перейти к идеальному нулевому? Но так в жизни не бывает.
Брала ли взятки Васильева? Не знаю, вполне вероятно, что по отдельным сделкам откаты прилипали к рукам - но пока что никаких доказательств этому нет. Брал ли деньги Сердюков? Практически уверен, что нет. Учитывая, что следователи рыли землю целый год, если бы у Сердюкова были обнаружены тайные счета, недвижимость и что-то подобное, что он не мог бы объяснить, можно не сомневаться в том, что об этом стало бы известно.
Сердюков виноват в двух вещах - нарушении правил поведения госчиновника, к выразившихся в том, что помогал бизнесу своего зятя Пузикова, и в том, что пользовался его услугами. Это статья «злоупотребления должностными полномочиями». Для усугубления его вины, можно даже назвать его совладельцем этого бизнеса - не в юридическом, но в том смысле, что он отчасти был его выгодополучателем.
Именно поэтому в данный момент он проходит свидетелем по делу о строительстве дороги к базе отдыха «Житное», принадлежащей его зятю (хотя саму базу отдыха уже передали на баланс Минобороны), и может быть переквалифицирован в обвиняемого. Это база, точнее построенная к ней за 15 миллионов дорога - единственное, что реально можно предъявить бывшему министру. При этом сам Сердюков объяснял, что считал, что помощь в обустройстве базы нужна для того, что на ней могли потом по льготным ценам отдыхать военнослужащие. Лукавил? Конечно - хотят там бывали и обычные военные, все же часто она использовалась высокопоставленными чиновниками, в том числе и самим Сердюковым. Грубо говоря, это министерская дача.
Криминал - ну конечно же. Но если бывшему министру обороны и главе федеральной налоговой службы можно предъявить только это, то можно смело сказать, что Сердюков не вор и микро-коррупционер. Ведь он не использовал свои огромные возможности ни для взяточничества, ни для организации преступных схем по уводу госсобственности, ни для лоббирования интересов олигархических структур. Он проводил реформу Минобороны, которая позволила вывести из тени десятки миллиардов, про которые до этого даже не понятно было, кто и как их пилит. Сердюков был поставлен Путиным для наведения финансового порядка в Минобороны и продолжения военной реформы. И честно делал свое дело - в результате чего и бюджет Минобороны и армейских частей стал понятен, и зарплаты военных сильно выросли (это была политика верховного, но все равно). У него нет коррупционного мышления - история с домом отдыха зятя более чем вписывалась в «кодекс чести» современного российского чиновника. Это не значит, что все так делали - но даже те, кто так не делал, в общем-то закрывали на это глаза. Господи, слава Богу, что только дорогу построил, а в остальном грамотно дело делает - примерно такой логики вынуждено было придерживаться высшее руководство, осматривая со своей высоты дела подчиненных и соратников.#{quote2}
Многие из чекистов не пользовались и такими возможностями - но немалое количество не устояло перед искушениями. Тем более, что и разрыв между теми, кто остался на госслужбе, и теми, кто ушел в госкорпорации и госкомпании, становился все больше - даже с конвертными выплатами и гособслуживанием чиновники сильно отставали. Вся надежда была на идейность и совесть - ну и контроль, конечно. Но у чиновников есть дети, жены, любовницы - и вот тут уже аппетиты могли быть неумеренными. Последние годы российская верхушечная коррупция все больше превращалась не в банальное откатничество, а во вполне себе «солидное» лоббирование - бизнеса детей, родственников, знакомых, земляков и просто нужных людей. Чтобы переломить эту тенденцию, Путин и начал борьбу с коррупцией, национализацию элиты, направленную ведь не только на избавление власти от космополитической юрисдикции и идеологии, но и на отделение государевой службы от бизнеса. В результате чиновники должны будут отказаться от помощи своим структурам. Даже если эта помощь относительно безобидна - как в случае с Сердюковым. Новые правила поведения формируются прямо сейчас.
Но почему же тогда именно Сердюков среди чиновников столь высокого уровня первым попал под антикоррупционную волну? Настоящих буйных мало? А ведь у этой сын так поднялся, а у того жена, а этот вообще олигархов выращивает - с точки зрения народного трибуна или публициста, примеров для показательного процесса пруд пруди. Но все дело в том, что для Путина не существует того пиар измерения борьбы с коррупцией, на котором зациклена большая часть общественности - он смотрит на нее с точки зрения наиболее грамотного сочетания эффективности принимаемых карательных и ограничительных мер с сохранением процесса управляемости высшей номенклатурой, а значит и страной. При этом межклановые интриги и противоречия, которые, естественно, присутствовали и в ситуации с Сердюковым, не могли быть для президента решающими - просто потому, что он стоит над любыми группировками, руководствуется государственными интересами, которые состоят в том, чтобы высшие чиновники работали на державу, а не на клан, были при выполнении своих обязанностей действительно независимыми от чьего-либо влияния. Никакой другой чиновник просто не сможет проводить президентский курс.
После возвращений в мае 2012 года в Кремль для президента было важно показать управленческой элите, что он действительно вводит новые правила - жесткие и требовательные. Доклад Счетной палаты и обстоятельства семейной жизни Сердюкова (если они вообще имели место быть в той форме, в которой про них распускают сплетни) могли стать только последней каплей - еще до этого у Путина должно было сформироваться недоверие к его действиям. Это - их личные отношения, и никто не знает истинной причины их охлаждения. Но того факта, что верховный главнокомандующий перестал уважать своего министра обороны уже достаточно для его отставки - тем более, когда основанием для этого являются среди прочего еще и подозрения в том, что он распустил подчиненных. Уволив Сердюкова, Путин показал всем, что неприкасаемых нет - и вовсе не собирался делать из него козла отпущения за всю российскую коррупцию. Прошлой осенью и без этого были громкие дела - мэры, губернаторы и замминистры. Сделать из Сердюкова главного коррупционера додумала за Путина общественность - для нее с этого момента началась совсем другая, совершенно самостоятельная история.
А лично Сердюков стал жертвой военной реформы и представлений о коррупции в нашем обществе. Именно благодаря им он оказался между молотом и наковальней патриотической и либеральной общественности.
Военная реформа привела к появлению у него множества противников не только среди коррумпированного генералитета, но и между честными и государственно мыслящими военными. Споры о том, что было правильно, а что неправильно в этой реформе - отдельная тема, но ясно, что во время любых кардинальных изменений появляется множество тех, кто не хочет или не может их понять. К тому же реформа все эти годы корректировалась и изменялась - так что назвать ее кабинетной или оторванной от жизни нет оснований. Сердюков не уничтожал армию - а самые рьяные его противники договаривались уже до этого.#{quote3}
Любой прокол раздували до космических масштабов - в этом смысле очень показательна история с посещением министром учебного центра Рязанского училища ВДВ, после которой разгорелся скандал - Сердюков накричал на боевого командира за то, что тот построил церковь и потребовал снести ее. Потом выяснилось, что возмущение министра вызвало не строительства храма, а незаконченный давнишний недострой и непонятный магазин на территории части.
В результате публичный имидж Сердюкова был в армейской и околоармейской, да и вообще патриотической среде, мягко говоря не очень привлекательным. Табуреткин - возмущались военные, не очень-то вникая в то, что во многом благодаря его грамотной работе рассосались квартирные очереди для офицеров.
А второй причиной казуса Сердюкова стало то простое убеждение широкой общественности, что все чиновники - воры. Это нехитрая, но лживая формула привела к тому, что после начала дела «Оборонсервиса» все стали ждать посадки бывшего министра. Путин не мог публично объяснить, что одним снятием Сердюкова и заведением дел на его подчиненных он уже добился того, чего и хотел - продемонстрировал чиновничеству новую степень ответственности и ограничений. Путин - не пиарщик, а руководитель страны, пытающийся одновременно и вести корабль госуправления в сложнейших внутренних и внешних условиях, и переучивать команду, в которой многие за двадцать лет плавания позабыли основные принципы морали. Выкинуть большую часть команды за борт или устроить новый 37-год - не вариант, потому что в обоих случаях нужно вначале вырастить из юнг матросов, причем честных.
Но общественность ждала крови министра - и тот факт, что Путин не пошел на это, означает не то, что он покрывает коррупционеров, а то, что он не захотел даже ради такого «благого дела», как антикоррупционный пиар, вешать на Сердюкова то, что он не совершал. Ведь осудить министра можно было только за вымышленные преступления - по делу «Оборонсервиса» ни один суд не счел бы его виновным. Глава Следственного комитета Бастрыкин уже признавал, что доказать специальное занижение цены будет чрезвычайно сложно - а именно на этом и строятся все претензии к Сердюкову. Развал дела в суде стал бы огромным ударом по борьбе с коррупцией, причем как в глазах общественности, так и коррумпированной части элиты. Общественности тут же подкинули бы песню «вор уходит от ответственности», а реальные казнокрады (то есть организаторы схем по разворовыванию госсобственности и бюджетных средств - а не такие использующие служебное положение в личных целях «строители дорог», как Сердюков), которые всех остальных считают таким же ворьем, как и они сами, посчитали бы, что это реальный сигнал отбой всему антикоррупционному походу.
Не посадив Сердюкова, как это не покажется странным, Путин продемонстрировал свою силу и элите - показал, что может снять любого, в чьей честности будет сомневаться, но не будет расправляться с человеком на потеху публике. И казнокрады понимают, что у подавляющего большинства из них нет и части тех заслуг перед президентом, которые реально есть у Сердюкова - ведь он действительно старательно и честно проводил ту государственную политику, которая была доверена ему Путиным - зато есть грехи, многократно превышающие сердюковские.Проиграл ли Путин в пропагандистском смысле? Либералы никогда не поймут логику Путина - как же так, не принести обществу такую ритуальную жертву - именно потому, что мыслят категориями не истории и дела, а имитации и пиара. На коротком этапе Путин проиграл, но в перспективе, исходя из ужесточения антикоррупционной политики, этот его шаг будет понят теми, кто умеет отличать стратегические цели от сиюминутной выгоды. Именно этим отличается государственный деятель от политика, стремящегося лишь к заигрыванию с общественным мнением.#{quote4}
Тем более, когда он понимает насколько это мнение манипулируемо и находится в плену тех схем, которые ему навязывают. Навязывают те, для кого главная цель - свалить Путина, отстранив вместе с ним от власти ту группу людей, которая и пытается лишить рычагов управления представителей олигархического и чиновничьего филиалов «оффшорной аристократии». Нагнетание в обществе атмосферы истерии, ненависти к власти - проверенный в русской истории способ. Его использовали и четверть века, и сто лет назад.
К лету 1915 года оппозиционная общественность уже устала от того моратория на критику власти, что она добровольно (но отчасти и вынуждено - по причине массового прилива патриотических чувств) взяла на себя с начала войны. Огульная критика всех действий и инициатив власти снова стала набирать обороты. К постоянно действовавшим страшилкам - вроде сказок о страшном влиянии Распутина и бездарности и слабоволии императора - добавилась и еще одна. Предательство в верхах - именно этому лозунгу суждено было вскоре стать основным. Уверившаяся в нем общественность завела себя, а потом и более широкие массы.
Именно это обвинение через полтора года привело к февральскому заговору - часть императорской фамилии и думская оппозиция не только сами поверили в эти выдумки, но и заразили этой же уверенностью союзников, начавших опасаться, как бы Россия не заключила сепаратный мир с Германией. Царь был свергнут, а страна вступила в самое страшное смутное время за свою историю. Но начинались разговоры о предательстве с обвинений в некомпетентности.
Весной 1915 военного министра Владимира Сухомлинова газеты и Дума стали упрекать в том, что он виноват в плохом снабжении армии - войска испытывали нехватку снарядов. Прогрессивная общественность и раньше не любила Сухомлинова - еще с того времени когда всячески смаковали его второй брак с Екатерине Бутович, которому предшествовал ее громкий бракоразводный процесс. А тут снарядный голод - виноват, конечно же министр. Император знал, что это не так, но одновременно прошел процесс над полковником Мясоедовым - имевшего хорошие связи в верхах и близкого к министру офицера приговорили к смертной казни за шпионаж и предательство. Тень падала и на генерала - ведь он взял Мясоедова на службу, несмотря на «заявленные ему предосторожности», сообщал ему секретные сведения и дружил с ним - да и интриги против Сухомлинова нарастали, и летом 1915 года император уволил военного министра.
Началось расследование, в ходе которого выяснились в том числе и какие-то мутные истории, связанные с его женой, с какими-то людьми, которых подозревали в шпионаже. Весной 1916 Сухомлинова уволили с государственной службы, а потом арестовали. Он полгода просидел в Петропавловке, а по городу гуляли такие вот подметные письма:
«Преступления Сухомлинова неисчислимы: он как вечный жид постоянно катался по России, чтобы как можно больше наездить денег на наряды своей ненасытной жене и совсем не заботился о том, чтобы приготовить снаряды и ружья и даже тогда когда грянула война он этого не сделал. Нет места этому преступнику среди честных людей. Место ему не в Государственном Совете, а на скамье подсудимых и Вы господа члены Государственной Думы тащите его на скамью подсудимых и пусть он разделит судьбу Мясоедова».
Автором этих писем был, как потом выяснилось, проходимец и авантюрист, бывший сотрудник спецслужб князь Андроников, точно также наговаривавший на Распутина, которого он всячески старался использовать. Осенью 1916 года генерала перевели под домашний арест. В декабре убили Распутина - заговор против императора вступил в заключительную фазу. Дело Сухомлинова, как и многолетняя истерии вокруг Распутина были важнейшими элементами по целенаправленной дисскредитации монарха и подготовке общественного мнения к перевороту - вовсю стали говорить об измене на самом верху, мол, царица передает все планы немцам.
В августе-сентябре 1917-го, уже при временном правительстве, генерала судили. Его признали виновным по девяти из десяти пунктов обвинения, которые сводились к «преступному бездействию власти», то есть к должностным преступлениям, и к измене, то есть шпионажу в пользу Германии и Австро-Венгрии. Приговорили к бессрочной каторге.
Весной 1918 года Сухомлинов вышел по амнистии, устроенной большевиками (как достигший 70-летия), а спустя 8 лет его тело нашли в берлинском парке - генерал замерз от холода.
Сейчас общеизвестно, что ни полковник Мясоедов, ни генерал Сухомлинов не были иностранными шпионами, не передавали никаких сведений врагу. И обвинение в преступном бездействии Сухомлинова не имело под собой никаких оснований, кроме массовой истерии. Но весной 1916 года даже царь не мог знать об этом - а когда он просил министра юстиции отпустить генерала под домашний арест, тот отвечал отказом. Министр боялся общественного мнения - которое не в последний раз в нашей истории было заражено вирусом ниспровержения всего и вся. Это истеричное мнение и привело в феврале 1917 года к власти тех самых людей, что громче всего обличали Мясоедова и Сухомлинова - для того, чтобы за несколько месяцев они развалили не только армию, но и страну.
Владимир Сухомлинов не похож на Анатолия Сердюкова, а Николай Второй на Владимира Путина. Похожи вызовы - и та атмосфера психоза, в которую загоняет себя и страну «передовая общественность», слепая и абсолютно не знающая собственной истории.
Полный вариант колонки во Взгляде http://vz.ru/columns/2013/11/20/660217.html
У следствия, судя по всему, не получается доказать вину не то что бывшего министра обороны, но даже и его подчиненной. Обстоятельное интервью Васильевой лишь подтверждает то, о чем говорили и раньше - но мало кто хочет услышать неудобную правду. Неудобную очень многим - не во власти, а в той активной части общественности, что давно уже присвоила себе право говорить от лица страны. К сожалению, в этом вопросе практически общим хором с ней выступает и немалая часть патриотического лагеря. И если либералам принципиально важно сделать из Сердюкова образцового коррупционера для того, чтоб показать, что вся путинская элита сплошные «жулики и воры», то патриоты искренне недоумевают - как же так, неужели президент отмазывает проворовавшегося чиновника. А как же борьба с коррупцией?
Владимир Путин борется с коррупцией как законом отношений внутри элиты. Цель не в том, чтобы пересажать всех коррупционеров - необходимо изменить правила поведения и моральный кодекс чиновника, одновременно выдавливая из власти тех, для кого она лишь один из способов воровства. Ограничения и запреты, усиление контроля, повышение зарплат, ответственность руководителя за подчиненных и тех, кого он рекомендовал - вот часть тех мер, которые Путин последовательно внедряет в последнее время. История с Сердюковым попадает как раз под последний пункт - он был снят с должности после того, как возникли уголовные дела против его бывших подчиненных.#{quote1}
Подозрения в хищениях в структурах Минобороны и стали поводом для его отставки - как рассказывал потом сам президент, после доклада Счетной палаты о нарушениях в «Оборонсервисе» он дал команду передать материалы в следственные органы. Путин утратил доверие к одному из ключевых своих министров - человеку, который до этого 8 лет на двух министерских постах последовательно проводил его политику. Объясняя свое решение, Путин говорил, что оно связанно с неспособностью Сердюкова справляться с управлением собственностью министерства, а потом сказал, что если следствие найдет основания для привлечения бывшего министра к уголовной ответственности, то так оно и будет.
Год следствия показал, что оснований для предъявления обвинений бывшему министру нет - по крайней мере по делу «Оборонсервиса». Все дело «Оборонсервиса» строится на одной и той же схеме - подозрения в занижении цены объектов, которые Минобороны продавал, освобождаясь от непрофильного имущества. При этом, если верить Васильевой (а ее слова подтверждаются и теми цифрами, что называло следствие), ей вменяют в вину, что она продавала объекты в среднем на 13 процентов ниже рыночной стоимости (за исключением 31-го Государственного института специального строительства Минобороны, который якобы был продан в 15 раз дешевле). Но ведь оценка стоимости всегда субъективна (тем более, когда она делается по заказу следствия), а Минобороны стремилось быстрее избавиться от имущества, так что понятно, что обвинение в занижение стоимости в этом случае достаточно лукаво.
Вот, например, один из самых ярких эпизодов - продажа «Дома садовника» на территории Таврического дворца в центре Санкт-Петербурга. Его продали за 376,5 миллионов рублей «Стройренту» - компании, принадлежавшей зятю Сердюкова. По нему Васильева несколько раз проводила переоценку, якобы стремясь занизить стоимость - и в итоге особняк ушел на 75 миллионов рублей ниже рынка. Получается - 20 процентов сэкономил зять? Или не сэкономил, а просто выторговал? Ведь продавали-то дом на аукционе - и если бы цена была реально занижена, неужели не было бы желающих купить или хотя бы устроить скандал?
Понятно, что Сердюков так или иначе лоббировал интересы своего зятя - но вот наносился ли при этом ущерб государству? Конечно, лоббирование интересов родни или знакомых это однозначно недопустимая вещь, но зачем путать ее со взяточничеством и хищениями? Если ты выделяешь подряд фирме, которая принадлежит твоим родственникам, но при этом знаешь, что она построит нормально и недорого, то это одна ситуация. А если ты даешь заказы дружественной конторе (неважно, родственников, знакомых или просто рекомендованных людей), при этом прекрасно понимая, что ее цена безбожно завышена, да и работу могут сделать некачественно и не в срок, то это совсем другая история. Что-то мне говорит, что случай Сердюкова гораздо ближе к первому варианту, чем ко второму - и хотя обе незаконны, разница все-таки огромна. Мы хотим сразу, от второго варианта перейти к идеальному нулевому? Но так в жизни не бывает.
Брала ли взятки Васильева? Не знаю, вполне вероятно, что по отдельным сделкам откаты прилипали к рукам - но пока что никаких доказательств этому нет. Брал ли деньги Сердюков? Практически уверен, что нет. Учитывая, что следователи рыли землю целый год, если бы у Сердюкова были обнаружены тайные счета, недвижимость и что-то подобное, что он не мог бы объяснить, можно не сомневаться в том, что об этом стало бы известно.
Сердюков виноват в двух вещах - нарушении правил поведения госчиновника, к выразившихся в том, что помогал бизнесу своего зятя Пузикова, и в том, что пользовался его услугами. Это статья «злоупотребления должностными полномочиями». Для усугубления его вины, можно даже назвать его совладельцем этого бизнеса - не в юридическом, но в том смысле, что он отчасти был его выгодополучателем.
Именно поэтому в данный момент он проходит свидетелем по делу о строительстве дороги к базе отдыха «Житное», принадлежащей его зятю (хотя саму базу отдыха уже передали на баланс Минобороны), и может быть переквалифицирован в обвиняемого. Это база, точнее построенная к ней за 15 миллионов дорога - единственное, что реально можно предъявить бывшему министру. При этом сам Сердюков объяснял, что считал, что помощь в обустройстве базы нужна для того, что на ней могли потом по льготным ценам отдыхать военнослужащие. Лукавил? Конечно - хотят там бывали и обычные военные, все же часто она использовалась высокопоставленными чиновниками, в том числе и самим Сердюковым. Грубо говоря, это министерская дача.
Криминал - ну конечно же. Но если бывшему министру обороны и главе федеральной налоговой службы можно предъявить только это, то можно смело сказать, что Сердюков не вор и микро-коррупционер. Ведь он не использовал свои огромные возможности ни для взяточничества, ни для организации преступных схем по уводу госсобственности, ни для лоббирования интересов олигархических структур. Он проводил реформу Минобороны, которая позволила вывести из тени десятки миллиардов, про которые до этого даже не понятно было, кто и как их пилит. Сердюков был поставлен Путиным для наведения финансового порядка в Минобороны и продолжения военной реформы. И честно делал свое дело - в результате чего и бюджет Минобороны и армейских частей стал понятен, и зарплаты военных сильно выросли (это была политика верховного, но все равно). У него нет коррупционного мышления - история с домом отдыха зятя более чем вписывалась в «кодекс чести» современного российского чиновника. Это не значит, что все так делали - но даже те, кто так не делал, в общем-то закрывали на это глаза. Господи, слава Богу, что только дорогу построил, а в остальном грамотно дело делает - примерно такой логики вынуждено было придерживаться высшее руководство, осматривая со своей высоты дела подчиненных и соратников.#{quote2}
Многие из чекистов не пользовались и такими возможностями - но немалое количество не устояло перед искушениями. Тем более, что и разрыв между теми, кто остался на госслужбе, и теми, кто ушел в госкорпорации и госкомпании, становился все больше - даже с конвертными выплатами и гособслуживанием чиновники сильно отставали. Вся надежда была на идейность и совесть - ну и контроль, конечно. Но у чиновников есть дети, жены, любовницы - и вот тут уже аппетиты могли быть неумеренными. Последние годы российская верхушечная коррупция все больше превращалась не в банальное откатничество, а во вполне себе «солидное» лоббирование - бизнеса детей, родственников, знакомых, земляков и просто нужных людей. Чтобы переломить эту тенденцию, Путин и начал борьбу с коррупцией, национализацию элиты, направленную ведь не только на избавление власти от космополитической юрисдикции и идеологии, но и на отделение государевой службы от бизнеса. В результате чиновники должны будут отказаться от помощи своим структурам. Даже если эта помощь относительно безобидна - как в случае с Сердюковым. Новые правила поведения формируются прямо сейчас.
Но почему же тогда именно Сердюков среди чиновников столь высокого уровня первым попал под антикоррупционную волну? Настоящих буйных мало? А ведь у этой сын так поднялся, а у того жена, а этот вообще олигархов выращивает - с точки зрения народного трибуна или публициста, примеров для показательного процесса пруд пруди. Но все дело в том, что для Путина не существует того пиар измерения борьбы с коррупцией, на котором зациклена большая часть общественности - он смотрит на нее с точки зрения наиболее грамотного сочетания эффективности принимаемых карательных и ограничительных мер с сохранением процесса управляемости высшей номенклатурой, а значит и страной. При этом межклановые интриги и противоречия, которые, естественно, присутствовали и в ситуации с Сердюковым, не могли быть для президента решающими - просто потому, что он стоит над любыми группировками, руководствуется государственными интересами, которые состоят в том, чтобы высшие чиновники работали на державу, а не на клан, были при выполнении своих обязанностей действительно независимыми от чьего-либо влияния. Никакой другой чиновник просто не сможет проводить президентский курс.
После возвращений в мае 2012 года в Кремль для президента было важно показать управленческой элите, что он действительно вводит новые правила - жесткие и требовательные. Доклад Счетной палаты и обстоятельства семейной жизни Сердюкова (если они вообще имели место быть в той форме, в которой про них распускают сплетни) могли стать только последней каплей - еще до этого у Путина должно было сформироваться недоверие к его действиям. Это - их личные отношения, и никто не знает истинной причины их охлаждения. Но того факта, что верховный главнокомандующий перестал уважать своего министра обороны уже достаточно для его отставки - тем более, когда основанием для этого являются среди прочего еще и подозрения в том, что он распустил подчиненных. Уволив Сердюкова, Путин показал всем, что неприкасаемых нет - и вовсе не собирался делать из него козла отпущения за всю российскую коррупцию. Прошлой осенью и без этого были громкие дела - мэры, губернаторы и замминистры. Сделать из Сердюкова главного коррупционера додумала за Путина общественность - для нее с этого момента началась совсем другая, совершенно самостоятельная история.
А лично Сердюков стал жертвой военной реформы и представлений о коррупции в нашем обществе. Именно благодаря им он оказался между молотом и наковальней патриотической и либеральной общественности.
Военная реформа привела к появлению у него множества противников не только среди коррумпированного генералитета, но и между честными и государственно мыслящими военными. Споры о том, что было правильно, а что неправильно в этой реформе - отдельная тема, но ясно, что во время любых кардинальных изменений появляется множество тех, кто не хочет или не может их понять. К тому же реформа все эти годы корректировалась и изменялась - так что назвать ее кабинетной или оторванной от жизни нет оснований. Сердюков не уничтожал армию - а самые рьяные его противники договаривались уже до этого.#{quote3}
Любой прокол раздували до космических масштабов - в этом смысле очень показательна история с посещением министром учебного центра Рязанского училища ВДВ, после которой разгорелся скандал - Сердюков накричал на боевого командира за то, что тот построил церковь и потребовал снести ее. Потом выяснилось, что возмущение министра вызвало не строительства храма, а незаконченный давнишний недострой и непонятный магазин на территории части.
В результате публичный имидж Сердюкова был в армейской и околоармейской, да и вообще патриотической среде, мягко говоря не очень привлекательным. Табуреткин - возмущались военные, не очень-то вникая в то, что во многом благодаря его грамотной работе рассосались квартирные очереди для офицеров.
А второй причиной казуса Сердюкова стало то простое убеждение широкой общественности, что все чиновники - воры. Это нехитрая, но лживая формула привела к тому, что после начала дела «Оборонсервиса» все стали ждать посадки бывшего министра. Путин не мог публично объяснить, что одним снятием Сердюкова и заведением дел на его подчиненных он уже добился того, чего и хотел - продемонстрировал чиновничеству новую степень ответственности и ограничений. Путин - не пиарщик, а руководитель страны, пытающийся одновременно и вести корабль госуправления в сложнейших внутренних и внешних условиях, и переучивать команду, в которой многие за двадцать лет плавания позабыли основные принципы морали. Выкинуть большую часть команды за борт или устроить новый 37-год - не вариант, потому что в обоих случаях нужно вначале вырастить из юнг матросов, причем честных.
Но общественность ждала крови министра - и тот факт, что Путин не пошел на это, означает не то, что он покрывает коррупционеров, а то, что он не захотел даже ради такого «благого дела», как антикоррупционный пиар, вешать на Сердюкова то, что он не совершал. Ведь осудить министра можно было только за вымышленные преступления - по делу «Оборонсервиса» ни один суд не счел бы его виновным. Глава Следственного комитета Бастрыкин уже признавал, что доказать специальное занижение цены будет чрезвычайно сложно - а именно на этом и строятся все претензии к Сердюкову. Развал дела в суде стал бы огромным ударом по борьбе с коррупцией, причем как в глазах общественности, так и коррумпированной части элиты. Общественности тут же подкинули бы песню «вор уходит от ответственности», а реальные казнокрады (то есть организаторы схем по разворовыванию госсобственности и бюджетных средств - а не такие использующие служебное положение в личных целях «строители дорог», как Сердюков), которые всех остальных считают таким же ворьем, как и они сами, посчитали бы, что это реальный сигнал отбой всему антикоррупционному походу.
Не посадив Сердюкова, как это не покажется странным, Путин продемонстрировал свою силу и элите - показал, что может снять любого, в чьей честности будет сомневаться, но не будет расправляться с человеком на потеху публике. И казнокрады понимают, что у подавляющего большинства из них нет и части тех заслуг перед президентом, которые реально есть у Сердюкова - ведь он действительно старательно и честно проводил ту государственную политику, которая была доверена ему Путиным - зато есть грехи, многократно превышающие сердюковские.Проиграл ли Путин в пропагандистском смысле? Либералы никогда не поймут логику Путина - как же так, не принести обществу такую ритуальную жертву - именно потому, что мыслят категориями не истории и дела, а имитации и пиара. На коротком этапе Путин проиграл, но в перспективе, исходя из ужесточения антикоррупционной политики, этот его шаг будет понят теми, кто умеет отличать стратегические цели от сиюминутной выгоды. Именно этим отличается государственный деятель от политика, стремящегося лишь к заигрыванию с общественным мнением.#{quote4}
Тем более, когда он понимает насколько это мнение манипулируемо и находится в плену тех схем, которые ему навязывают. Навязывают те, для кого главная цель - свалить Путина, отстранив вместе с ним от власти ту группу людей, которая и пытается лишить рычагов управления представителей олигархического и чиновничьего филиалов «оффшорной аристократии». Нагнетание в обществе атмосферы истерии, ненависти к власти - проверенный в русской истории способ. Его использовали и четверть века, и сто лет назад.
К лету 1915 года оппозиционная общественность уже устала от того моратория на критику власти, что она добровольно (но отчасти и вынуждено - по причине массового прилива патриотических чувств) взяла на себя с начала войны. Огульная критика всех действий и инициатив власти снова стала набирать обороты. К постоянно действовавшим страшилкам - вроде сказок о страшном влиянии Распутина и бездарности и слабоволии императора - добавилась и еще одна. Предательство в верхах - именно этому лозунгу суждено было вскоре стать основным. Уверившаяся в нем общественность завела себя, а потом и более широкие массы.
Именно это обвинение через полтора года привело к февральскому заговору - часть императорской фамилии и думская оппозиция не только сами поверили в эти выдумки, но и заразили этой же уверенностью союзников, начавших опасаться, как бы Россия не заключила сепаратный мир с Германией. Царь был свергнут, а страна вступила в самое страшное смутное время за свою историю. Но начинались разговоры о предательстве с обвинений в некомпетентности.
Весной 1915 военного министра Владимира Сухомлинова газеты и Дума стали упрекать в том, что он виноват в плохом снабжении армии - войска испытывали нехватку снарядов. Прогрессивная общественность и раньше не любила Сухомлинова - еще с того времени когда всячески смаковали его второй брак с Екатерине Бутович, которому предшествовал ее громкий бракоразводный процесс. А тут снарядный голод - виноват, конечно же министр. Император знал, что это не так, но одновременно прошел процесс над полковником Мясоедовым - имевшего хорошие связи в верхах и близкого к министру офицера приговорили к смертной казни за шпионаж и предательство. Тень падала и на генерала - ведь он взял Мясоедова на службу, несмотря на «заявленные ему предосторожности», сообщал ему секретные сведения и дружил с ним - да и интриги против Сухомлинова нарастали, и летом 1915 года император уволил военного министра.
Началось расследование, в ходе которого выяснились в том числе и какие-то мутные истории, связанные с его женой, с какими-то людьми, которых подозревали в шпионаже. Весной 1916 Сухомлинова уволили с государственной службы, а потом арестовали. Он полгода просидел в Петропавловке, а по городу гуляли такие вот подметные письма:
«Преступления Сухомлинова неисчислимы: он как вечный жид постоянно катался по России, чтобы как можно больше наездить денег на наряды своей ненасытной жене и совсем не заботился о том, чтобы приготовить снаряды и ружья и даже тогда когда грянула война он этого не сделал. Нет места этому преступнику среди честных людей. Место ему не в Государственном Совете, а на скамье подсудимых и Вы господа члены Государственной Думы тащите его на скамью подсудимых и пусть он разделит судьбу Мясоедова».
Автором этих писем был, как потом выяснилось, проходимец и авантюрист, бывший сотрудник спецслужб князь Андроников, точно также наговаривавший на Распутина, которого он всячески старался использовать. Осенью 1916 года генерала перевели под домашний арест. В декабре убили Распутина - заговор против императора вступил в заключительную фазу. Дело Сухомлинова, как и многолетняя истерии вокруг Распутина были важнейшими элементами по целенаправленной дисскредитации монарха и подготовке общественного мнения к перевороту - вовсю стали говорить об измене на самом верху, мол, царица передает все планы немцам.
В августе-сентябре 1917-го, уже при временном правительстве, генерала судили. Его признали виновным по девяти из десяти пунктов обвинения, которые сводились к «преступному бездействию власти», то есть к должностным преступлениям, и к измене, то есть шпионажу в пользу Германии и Австро-Венгрии. Приговорили к бессрочной каторге.
Весной 1918 года Сухомлинов вышел по амнистии, устроенной большевиками (как достигший 70-летия), а спустя 8 лет его тело нашли в берлинском парке - генерал замерз от холода.
Сейчас общеизвестно, что ни полковник Мясоедов, ни генерал Сухомлинов не были иностранными шпионами, не передавали никаких сведений врагу. И обвинение в преступном бездействии Сухомлинова не имело под собой никаких оснований, кроме массовой истерии. Но весной 1916 года даже царь не мог знать об этом - а когда он просил министра юстиции отпустить генерала под домашний арест, тот отвечал отказом. Министр боялся общественного мнения - которое не в последний раз в нашей истории было заражено вирусом ниспровержения всего и вся. Это истеричное мнение и привело в феврале 1917 года к власти тех самых людей, что громче всего обличали Мясоедова и Сухомлинова - для того, чтобы за несколько месяцев они развалили не только армию, но и страну.
Владимир Сухомлинов не похож на Анатолия Сердюкова, а Николай Второй на Владимира Путина. Похожи вызовы - и та атмосфера психоза, в которую загоняет себя и страну «передовая общественность», слепая и абсолютно не знающая собственной истории.
Полный вариант колонки во Взгляде http://vz.ru/columns/2013/11/20/660217.html