Чувак наш на небеси
Как бы ни страшно было признавать такие вещи в нынешнее время, на этом самом месте, вам, атеистам и умникам (кстати, низкий поклон, Господа), глядя в глаза - но мне чертовски нравится идея Бога. Не того тщеславного бога, который просит то ли подношений, то ли бесконечного щенячьего подобострастия и восхвалений, как капризная барышня - а Бога, на которого можно сослаться, как на голос разума.
- Ну, мы пошли.
- Пока! Пока! Только не пейте сегодня много: во-первых, завтра на работу, а во-вторых - Бог все видит.
И кажется, что в таком понимании это слово на выдохе их трех всего лишь букв отяжелело, раздулось, не рассчитав собственные силы, и в том контексте, в каком я его проповедую, не произносится. Миллиарды ртов за многие столетия успели напитать его страшной патетикой, сорвали с него флер дружественности и превратили в то самое чудовище-Молоха, которому в качестве жертв приносили на заклание маленьких детей. На такого Бога уже не сошлешься, не обратишься к нему, не подмигнешь приветливо - он примет только покаяние и благодарности, воззвания на грани и истерики - нет, такой Бог уже покидает поле моего пафоса. Даже не так - я выгоняю его из своей квартиры с негодованием и сварливыми нравоучениями вдогонку.
Человека издревле преследовало страшное желание всему предать антропоморфный вид - естественно, что и божества не сумели увернуться от этого мнимого облагораживания, и нынешний мыслимый стереотипной Бог - христианский ли, мусульманский или атеистский - невольно мыслится бородатым стариком в белом одеянии, эдаким суровым Гэндальфом, сидящем на облаке в своем лощеном раю. Я даю себе право слова - и представляю его себе в виде молекул белка, соединяющихся в единое тело, удивительную бессознательную организацию; законов физики и химии; порядка масляных мазков на холсте - как квинтэссенция сплетения хаоса и разрозненности в бесцельное, но прекрасное единство. Этот порядок должен помогать нам не делать шагов, которые ведут к разрушению гармонии - относительного и размытого, но интуитивно ощущающегося чувства полезности и уверенного движения куда-то дальше, за пределы своих нынешних способностей при чистой и честной любви ко всему, что нас окружает. Вряд ли можно представить себе настолько гармоничное антропоморфное существо, умеющее так держать в целостности то, что изначально не стремилось к единству. И уж точно - у такого образа не должно быть насколько неопрятной ужасной бороды.
Если бы моя теория действительно имела место быть, я бы завещала иначе, как «Чувак», этот образ не называть. «Чувак» - это смешно, по-дружески и шаловливо; у «чувака» нет точной этимологии, что придает ему оттенок трогательной загадочности. «Чувак» - это и друг, и знакомый, и вон тот парень симпатичный, и пес, и кот, и устройство. В конце концов, «Чувак» - это так же смело, как строить недоказуемые теории о чем-то трансцендентально-прекрасном и свято верить в них. А самое приятное, что, наверное, хоть раз в жизни каждый из нас был чуваком и называл чуваком другого - вскользь, в шутку, в силу привычки, беспорядочно, но совершенно точно по-дружески и тепло.