Как берегли людей

May 27, 2012 16:03

Иногда интересно видеть как приказы высшего командования на самом верху оторажаются в практических действиях на низовом уровне.

Вот, напрмер, Жуков в битве за Москву пытается гнать войска в наступление. Он действует старым проверенным способом, запугивая людей расстрелами:

"Батальон, который оборонял фланги и был смят противником, Жуков приказал «вернуть обратно, виновных в сдаче этого особо важного пункта арестовать, судить и расстрелять на месте независимо от количества".

Сложившуюся нервозную атмосферу в командных кругах войск хорошо отражают записи переговоров Жукова с командующим 49-й армией генералом И. Г. Захаркиным.
6 марта 1942 года:
"…Жуков. Вы мне на тот вопрос не ответили, я у Вас спросил, - не считаете ли Вы для себя оскорбительным топтаться на месте перед арьергардами двух очень слабеньких дивизий; видимо, Вы считаете для себя нормальным, если пытаетесь меня убедить.

Захаркин. Я принимаю меры к тому, чтобы как можно лучше выполнить Вашу задачу, мне также хотелось бы ускорить наступление с тем, чтобы скорее прорвать противника, выйти в указанный Вами район.

Жуков. Хотеть мало, надо требовать и действовать решительно; против любителей топтаться на месте использовать предоставленную Вам власть, наказывая виновных и поощряя на поле боя всех отличившихся. А этого Вы не делаете, хотя Вы на обещания вообще не скупитесь… Передайте Захарову, что если он с дивизией быстро опрокинет противника и погонит его за реку Угра, то его дивизию сделаем гвардейской; сможете ли Вы сейчас выехать вперед со всем свои активом для того, чтобы двинуть дивизию вперед, не забыв прокуратуру и особый отдел? Все".

Жуков. Где у Вас танки? Почему медленно продвигаетесь с армией, не выполняете приказ, кто за это наказан?

Стоит ли говорить, что ничего не помогло и, погоняемые плетью люди, не смогли сделать больше, чем они могли. Наступление на ржевском направлении в начале 1942 года захлебнулось, понеся огромные потери, также, как и многие последующие ржевские операции.

А теперь о низовом уровне. Читая воспоминания на сайте Драбкина "Я Помню" , наткнулся на вот такой рассказ:

"Командиром минометной роты в нашем полку был 22-х летний Александр Ободов. Он был кадровым офицером и до войны успел окончить военное училище. Дело знал хорошо, солдат жалел и они его любили. Да и командир был смелый. Я дружил с ним... Саша вел роту к фронту, стараясь не растерять людей и матчасть. В роте было много солдат старших возрастов, идти в жару с тяжелыми 82-м минометами было трудно, приходилось часто отдыхать. Рота отстала от полка на сутки. Но война не жалеет и не прощает... В тот день мы несколько раз атаковали немцев и не продвинулись ни на шаг. Я сидел на телефоне, когда позвонил командир дивизии. Передал трубку командиру полка: "Почему не продвигаетесь?" - спросил командир дивизии. Комполка стал что-то объяснять: "А вы кого-нибудь расстреляли?"... Командир полка сразу все понял и, после некоторой паузы, произнес : "Нет" - "Так расстреляйте!" - сказал комдив. Это не профсоюзное собрание. Это война. И только что прогремел 227-й приказ. Вечером когда стемнело, командиры батальонов и рот и политруки были вызваны на НП командира полка. Веером сползлись вокруг. Заместитель командира стал делать перекличку. После одной из фамилий неостывший еще голос взволнованно ответил: "Убит на подходе к НП! Вот документы!" - из окопа протянулась рука, и кто-то молча принял пачку документов. Совещание продолжалось. Я только что вернулся с переднего края, старшина сунул мне в руки котелок с каким-то холодным варевом, и я доедал его сидя на земле. С НП доносились возбужденные голоса. После контузии я слышал плохо, слова разбирал с трудом. Из окопа НП, пятясь, стал подниматься по ступенькам Саша Ободов. Следом, наступая на него и распаляя себя гневом, показались с пистолетами в руках комиссар полка, старший батальонный комиссар Федоренко и капитан-особоотделец, фамилия которого в моей памяти не сохранилась. (Это было еще до введения единоначалия в армии, тогда комиссар и командир полка имели равные права, подпись была у командира, а печать у комиссара). "Товарищ комиссар!" - в отчаянии, еще не веря в происходящее, повторял Саша - "Товарищ комиссар! Я всегда был хорошим человеком!". Раздались хлопки выстрелов. Заслоняясь руками, Саша отмахивался от пуль, как от мух. - "Товарищ комиссар! Това..".. После третьего выстрела Саша умолк на полуслове и рухнул на землю. Ту самую, которую так хотел защитить... Он ВСЕГДА был хорошим человеком. Было ему всего двадцать два года.
Previous post Next post
Up